Исламское движение Узбекистана: разгром на чужой земле вместо Сиона на своей

Заметки по теории исламской революции

На этой неделе в афганском пасьянсе новая комбинация: остатки ИДУ (существующее с 1996 г. Исламское движение Узбекистана, в 2002 г. переименовано в Исламское движение Туркестана) были, похоже, окончательно разгромлены талибами.

У исламистов-пуштунов давно и обоснованно накапливалось раздражение от узбекских моджахедов и сплотившегося вокруг них добровольческого интернационала (ячейки ИДУ достаточно активно рекрутировали боевиков из той же Германии). Узбеки уже отметились рядом стычек с «Талибаном» и пуштунскими племенными вождями и в пакистанском Вазиристане, и в самом Афганистане. Поводом, как правило, становилось угнетение милициями ИДУ местного населения, пытки и казни лиц, необоснованно заподозренных в связях с центральным правительством.

Наиболее проблематичным в этом отношении стал нынешний глава ИДУ Усман Гази, ранее исполнявший обязанности начальника контрразведки движения. С собой он принёс ещё большее насилие и угнетение, в том числе рост числа обвинений местных мусульман в неверии (такфир) с последующим их массовым обезглавливанием. Однако и это военно-политическим руководством «Талибан» до поры до времени терпелось.

Чашу терпения переполнил официальный выход ИДУ из подчинения Исламского Эмирата Афганистан, присяга халифу Абу Бакру аль-Багдади и упразднение движения в составе т.н. Хорасанского вилаята Исламского Государства. Как известно, креатура аль-Багдади не признаёт легитимности Исламского Эмирата Афганистан и подстрекает военные выступления против администраций «Талибан». Группа Усмана Гази, присоединившись к мятежникам, фактически объявила войну талибам. Терпеть подобной неблагодарности афганцы, которые с 1997 г. предоставляли кров узбекским собратьям, были не намерены.

В результате боевых действий, в которых экс-ИДУ потеряла с полсотни своих, Усман Гази и около 60 его солдат были блокированы «Талибаном» в городке Забул. Гази сотоварищи сложили оружие; при этом несколько мятежников, несогласных с его решением сдаться, подорвали себя, унеся жизни ещё некоторого количества узбеков.

Таким образом, почти двадцатилетняя история ИДУ получила концовку, которую сложно назвать как-либо иначе, кроме как бездарной. Отсечения голов, террор против гражданского населения, внесение смуты в ряды исламской оппозиции, деградация от традиционных ханафитов (суннитская богословско-правовая школа, господствующая в Средней Азии) к хариджитам, которые предали «Талибан». – Такой образ, без сантиментов, остаётся от некогда грозной организации.

ИДУ, власть в которой от не чуждых идеализма отцов-основателей (Тахира Юлдаша, Джумы Намагани) постепенно перешла к начальнику пыточно-дознавательной службы, прекрасно иллюстрирует, что нельзя ставить в управленцы палачей. Спецслужбисты в руководстве социального проекта – от современного Кремля, детища аль-Багдади и саддамовских офицеров до узбекских исламистов – всегда нечто неприемлемое, недопустимое. Возможно, в будущем повстанческие движения, в которых руль перехватывают люди с профессиональной личностной деформацией карателей, будут уничтожаться в зародыше.

Также ИДУ – яркий пример мутации первоначально территориально заявленного проекта, который постепенно размывался до полной утраты своего почвенного измерения. Потеря почвы, которая происходит параллельно с виртуальным масштабированием претензий, ведёт к доктринальной стерильности, выхолащиванию гуманитарного фактора, связанного с поправкой на контекст, в котором оказалась группировка (реальная ситуация, этническая карта, вопросы политической целесообразности), а значит, к ожесточению оной. Кочевание от привязки к конкретной территории и контроля над ней уводит в область холодных безжизненных абстракций – питательной среды для такфиризма и узко-сектантской непримиримости.

Так было с локализованной и внятной Ичкерией, которая переродилась в неопределённый Имарат Кавказ как раз тогда, когда потеряла свою привязку к конкретной и контролируемой территории Чечни. Потеря территориальности уже тогда обозначила проблему, которой суждено было похоронить Имарат – вторжение умозрительных конструкций (такфиризма), которыми были подменены почвенное и органическое (власть на земле) измерения политики. Другими словами, когда проект уходит в область смысловых значений без возможности утверждать власть над почвой, безграничность и энтропия таких смысловых значений хоронит его.

Так стало и с ИДУ, которое, не имея территориальной привязки к узбекским территориям (из-за режима Каримова дома и генерала Абдул Рашида Дустума в Афганистане), переименовалось в Исламское движение Туркестана. – Чтобы не иметь территориальной привязки уже ко всему обширному Туркестанскому краю. Пузырь надувался для того, чтобы, достигнув максимума, лопнуть за невозможностью дальнейшего смыслового расширения.

Понятны причины, по которым выстоял Израиль, стабилен параллельный Афганистан талибов и теоретически может устоять даже Исламское Государство аль-Багдади. Однако это потребует прямой кражи наработок умных евреев: локализации, принятия принципа территориальной ограниченности как неизбежного optimum maximum – наибольшей меры наилучшего, сворачивания франшизы (как то экстерриториальные Халифат, Имарат Кавказ, «Аль-Каида»). Ведь с точки зрения смыслов лучше свой маленький Сион, чем абстрактный мыльный пузырь, сколь бы дутым он ни являлся.

Исламское Государство способно существовать как такой локальный Сион для суннитских ультра-фундаменталистов, быть своего рода «Эльдорадо мечты и возвращения», но не как энтропическая смысловая дыра, гипнотизирующая и всасывающая неустойчивые, существующие в полураспаде экстерриториальные проекты.

Салман Север
Специально для «Кавказского обозрения»
Источник