Искусство побеждать

90 лет назад родился режиссер Милош Форман.

«Всю свою жизнь я стремился побеждать. Желание быть первым всегда было одной из основных движущих сил моей жизни, и мне всегда было интересно наблюдать, как проявляется это желание у других людей».
Милош Форман 

Открытка из Эквадора

Семь лет Милош Форман прожил в свободном государстве Чехословакия. И столько же – в прекратившем свое существование государстве, которое в одночасье превратилось в протекторат нацистской Германии. Осенью 1938 г. по мюнхенскому соглашению Гитлеру отдали Судетскую область, и все понимали, что он на этом не остановится. Через год фюрер подписал указ о том, что Богемия и Моравия объявляются протекторатом, и республика перестала существовать.

Немцы пришли в Часлав в 1940-м, и в этом же году гестапо забрало отца: Рудольф Форман был связан с подпольной группой Сопротивления «Пшибина», которую организовали еще до прихода гитлеровцев чешские патриоты – резервисты армии. Организацию предали двое ее руководителей. Им обещали сохранить жизнь, они поверили (кому? гестапо!) и заплатили за это жизнью: обоих повесили, а более трех десятков человек, в числе которых был и отец Милоша, арестовали. Старший Форман прошел через тюрьмы Ческа-Липы, Будиштина, Ульма и Праги, но гестапо не смогло сломить его, и он был отправлен в концлагерь Терезин, затем переведен в Освенцим, а потом в Бухенвальд…

Через много лет, уже находясь в Америке, Милош Форман получит открытку из Эквадора, из которой узнает, что его отец не был его настоящим отцом – отцом был архитектор, что-то перестраивавший в гостинице «Рут» по заказу матери (родители были владельцами небольшой гостиницы). Он был евреем и сумел перед самой войной бежать в Южную Америку. Открытку написала женщина, которой чудом удалось выжить в Освенциме, где oнa и познакомилась с его матерью, которая просила разыскать сына и рассказать ему правду о его рождении.

За Анной Формановой пришли в 1942 г. Гестаповцы обыскали дом и увели ее с собой. Она была одной из 12 женщин, арестованных в один день в Чаславе. Все они были покупательницами в бакалейной лавке, на стенах которой хозяин обнаружил антифашистские листовки. И разболтал по всему городу. Из тюрьмы пани Форманова не вернулась – Милош вспоминал, что гестаповец, который задержал его мать, знал семью еще до войны: «Он был родом из Судетской области… родители нанимали его во время строительства нашей летней гостиницы. Он служил у них ночным сторожем… он был стойким приверженцем теории превосходства арийской расы, а мои родители были убежденными чешскими патриотами в Судетах, и, наверное, он затаил против них злобу. И когда пришли немцы, пошел служить в гестапо. Теперь в его руках находилась судьба женщины, которая когда-то нанимала его, представителя высшей расы, на непрестижную работу. И он этой судьбой распорядился – мама погибла в Освенциме».

Социализм с нечеловеческим лицом

В победном 1945-м протекторат вновь стал республикой, в 1948-м к власти пришли коммунисты во главе с Клементом Готвальдом, и под пристальным надзором «старшего брата» страна начала строить то, что в принципе построить невозможно. Строительство началось с уничтожения политических противников – социализм с первого же дня приобрел нечеловеческие черты.

В социалистической Чехословакии Милош Форман прожил чуть более 20 лет. После Второй мировой войны воспитывался в сиротском приюте. Там же в это время учились Вацлав Гавел и Иван Пассер. Один станет лидером «бархатной революции» и первым президентом демократической Чехословакии, другой – кинорежиссером, видным представителем «новой волны» в чехословацком кинематографе.

В детстве Милош увлекался театром, «заболел» кино, когда открыл для себя американские комедии с Ллойдом, Чаплинoм и Китоном. После чего дал себе зарок – стать режиссером. И стал им, хотя окончил сценарное отделение Академии музыкальных искусств в Праге.

Может быть, все началось с ГДР, где Форман купил хорошую профессиональную кинокамеру, на которую начал снимать документальные фильмы. От документального до художественного кино – один шаг. Конечно, если есть талант и желание. У него и то и другое было, он этот шаг сделал и в игровом кинематографе дебютировал в 1964 г. картиной «Черный Петр» – драмой с некоторыми элементами комедии.

Известность пришла через год, после фильма «Любовные похождения блондинки» – романтической комедии об истории провинциалки, влюбившейся в столичного музыканта. Слава – в 1967-м, когда на экраны вышла картина «Бал пожарных», которую ему позволили снять (а снимал Форман вместе с итальянцами) за год до прихода к власти Дубчека при ослабевающем режиме Новотного, который увидел в фильме откровенную сатиру на социализм с тем самым лицом, который был построен в Чехословакии. И действительно, в фильме, как в капле воды, были отражены почти все изъяны чехословацкого общества: воровство, расхлябанность, бестолковщина, доходящая до абсурда, и, кроме всего прочего, пожар в городе воспринимался как пожар во всей стране…

В 1968 г., еще до вторжения войск Варшавского договора во главе с Советским Союзом в Чехословакию, Милош был в поездке во Франции. После вторжения на родину не вернулся. Позже уехал в Соединенные Штаты, где и началась его четвертая жизнь. Там после снятого в 1971 г. фильма «Отрыв» (какое символическое название, хотя фильм был из американской жизни) он получил приглашение работать над картиной «Пролетая над гнездом кукушки», которая и принесла ему мировую славу.

Никто не хотел рисковать

В 1960-е гг. знаменитого Кирка Дугласа в качестве посла доброй воли занесло в Прагу. В посольстве устроили вечер, на вечер пригласили Милоша Формана. Актер и режиссер разговорились. Дуглас видел его фильмы и пообещал прислать книгу, по которой решил снять кино. Книгу Форман не получил, – очевидно, «Одиссей» (в 1954 г. Кирк Дуглас снялся в главной роли в фильме «Странствия Одиссея»), вернувшись на свою американскую Итаку, забыл про обещание.

А в 1970-м, когда Форман уже жил в Америке, ему пришел пакет из Калифорнии – книга и письмо от двух продюсеров с предложением сделать фильм. Он ничего не знал ни о книге, ни о продюсерах, но в один из свободных вечеров взялся за чтение. И с первых же страниц понял, что это был лучший из материалов, который ему попадался в Америке.

Книга называлась «Пролетая над гнездом кукушки». И автором ее был писатель и журналист Кен Кизи. Позже Форман узнает, что Кизи работал ночным санитаром в госпитале ветеранов в Менло-Парке и именно там, среди душевнобольных, ему придет идея написать книгу о «гнезде кукушки» (в английском языке выражение «гнездо кукушки» означает «больница для психически больных»), которая станет бестселлером сразу же после выхода в свет (авторитетный «Тайм» включил этот роман в свой список 100 лучших англоязычных произведений с 1923 по 2005 гг.) и, как и «Улисс» Джойса, «Великий Гэтсби» Фицджеральда и «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, подвергнется попыткам консерваторов запретить ee распространение на территории США.

И только тогда, когда он познакомится с продюсерами, одним из которых был Майкл Дуглас, а другим Сол Зэнц, выяснится, что отец Майкла свое обещание сдержал: книгу Кизи прислал, но ее конфисковали на бдительной чешской таможне. В свое время за 47 тыс. долл. он купил права на экранизацию романа, и в 1963 г. даже играл роль Макмерфи в театре Cort на Бродвее в пьесе, которую написал по роману Дейл Вассерман. Затем в течение многих лет пытался заинтересовать проектом ведущие студии Голливуда. Дуглас говорил, что принес настоящую классику, но они ничего не поняли. Ему отвечали, что ни один фильм про душевнобольных не приносил дохода. В Голливуде хорошо понимали про деньги, и он уходил не солоно хлебавши. Интерес к сценарию проявили режиссер и продюсер Джон Кассаветис, режиссер и актер Питер Фонда, однако до дела не доходило. И тогда Дуглас передал права Майклу в надежде, что сыну удастся сделать то, что не удалось ему.

И Майклу Дугласу удалось: он нашел режиссера и нашел продюсера. Голливуд рисковать не хотел, а вот Сол Зэнц, представлявший интересы небольшой независимой компании Fantasy Films, рискнул, и двое американцев с еврейскими корнями из России и один из Чехословакии, ударив по рукам, приступили к съемкам фильма, который станет классикой не только американского – мирового кино.

Кстати, о деньгах. Все студии, которым Кирк Дуглас предлагал сценарий «Кукушки», просчитались: фильм с бюджетом чуть больше 4 млн долл. только в США собрал в прокате больше 100 млн.

Место действия

Форман работал над сценарием с Бо Голдманом (сценарий, написанный самим Кизи, его не устроил). Несмотря на то что Голдман только начинал свой путь в литературе, сценарий написали довольно быстро – всего за два месяца. Во время работы продюсеры искали подходящую для съемок психиатрическую клинику: режиссер хотел максимально приблизиться к реальности и снимать в настоящей психлечебнице, но куда бы они ни обращались, им везде отказывали – в американском обществе глубоко укоренилось мнение, что роман Кизи это нe что иное, как злобная карикатура.

Но Дуглас и Зэнц не отчаивались и, в конце концов, нашли директора психиатрической клиники в штате Орегон Дина Р. Брукса, который согласился пустить съемочную группу к себе при условии взять на подсобные работы его пациентов, полагая, что возможность заработать деньги, не выходя за пределы больницы, окажет благоприятный терапевтический эффект (он же консультировал Формана по всем вопросам, связанными с психиатрией). Продюсеры согласились, и после того, как режиссер подобрал актеров, начались съемки. Кстати, доктор оказался прав – пациенты прекрасно справлялись со своей работой, и эффект был достигнут.

Форман любил снимать в своих фильмах непрофессиональных актеров, но в «Кукушке» впервые отступил от своего правила: взял на все роли – и главные, и второстепенные – профессионалов (кроме доктора Брукса, снявшегося в роли доктора Спири, Вождя и Зэнца, сыгравшего крошечную роль хозяина пирса). В роли Макмерфи видел только Джека Николсона. Он восхищался его игрой в «Беспечном ездоке», «Китайском квартале» и «Последнем наряде», но к тому времени Николсон был уже в Голливуде звездой первой величины, и его участие в фильме привело бы к увеличению гонораров всех исполнителей других ролей. Тем не менее Дуглас и Зэнц, тщательно взвесив все «за» и «против», пошли на увеличение бюджета. И когда Форман предложил Николсону роль, тот не раздумывал ни минуты – роль Макферфи могла стать лучшей его ролью. Что и произошло.

Актрису на роль медсестры Рэтчед было найти не просто, и каково было удивление Формана после того, как были отклонены известные Энн Бэнкрофт, Джеральдин Пейдж и Эллен Бёрстин, когда он увидел то, что искал, в малоизвестной обаятельной Луизе Флетчер, мгновенно преобразившейся во время просмотра: как вспоминал режиссер, под бархатной оболочкой обнаружились именно те жесткость и властность, которые ему были нужны для этой роли. А нужна ему была не Медуза Горгона, с которой и так все ясно, а чтобы весь ужас этого извращенного характера открывался перед зрителем внезапно.

Долгое время ушли на поиски Вождя: индейцы низкорослы, среди них нет людей огромного роста, а именно таким он был описан у Кизи, и Форман в этом случае не хотел отступать от романа. Помог случай: друг Зэнца торговал подержанными автомобилями в Сейлеме, среди его клиентов был индеец высокого роста Уилл Сэмпсон. Форман и индеец встретились, разговорились, режиссер сразу же понял, что Сэмпсон умен, а это было главным, что он ценил в непрофессиональных актерах. Форман дал ему роль Вождя и не ошибся – Сэмпсон всегда был готов к съемкам и великолепно справился.

На остальные роли – как пациентов, так и медперсонала – были приглашены узнаваемые Денни Де Вито, Делос Смит и Мими Саркисян, но прочие актеры второго плана зрителю были неизвестны: Форман хотел, чтобы пациентов клиники сыграли «люди с улицы», попавшие по прихоти судьбы в экстраординарные обстоятельства – из обычного, привычного мира в замкнутый, ограниченный четырьмя стенами, из которого практически нельзя выбраться.

Над гнездом кукушки

В начале января 1975 г. подготовка к съемкам картины была закончена и можно было воскликнуть долгожданное «Мотор! Начали!». Что Форман и сделал.

Весь съемочный период длился чуть больше трех месяцев. Во время репетиций актеры ежедневно общались с пациентами. Даже питались вместе с ними тем, чем кормили в столовой клиники. Форману для предельной достоверности требовалось, чтобы они почувствовали на себе, что означает быть человеком, выпавшим из привычного социума, круглыми сутками видящим перед собой одну и ту же больничную обстановку – голые коридоры, решетки на окнах, запирающиеся двери, одни и те же лица врачей, медсестер и санитаров. Актеры должны были на себе испытать все «прелести» такой жизни, ощутить их на свoей шкуре и при этом самим не сойти с ума. В процессе съемок они практически дневали и ночевали в отделении (даже отходили ко сну на тех же койках, в которых ворочались настоящие душевнобольные).

Форману ревностно помогал доктор Брукс, с первого шага серьезно отнесшийся к своей новой роли консультанта: только он по ходу дела мог растолковать, как здоровым людям наиболее достоверно передать особенности того или иного заболевания, будь то шизофрения или параноидальное расстройство личности; на доступном языке объяснить, что такое социальные фобии или синдром деперсонализации и чем невроз отличается от депрессии. И с этой задачей главврач клиники справился. Во всяком случае, как рассказывал журналистам после премьеры Джек Николсон, приехавший позже других на съемки, он не смог с первого взгляда отличить, кто настоящий больной, а кто играет, потому что актеры, вжившись в свои роли, играли в высшей степени достоверно. Чего и добивался Милош Форман.

Следуя своим творческим установкам, он не ограничивал актеров, разрешив им импровизировать по ходу роли, и даже порой вводил их в заблуждение: часто они не знали, когда их снимают, репетиции это или съемки, включена камера или нет, потому что обычной режиссерской команды не было.

Фильм в некоторых сюжетных линиях отличался от книги Кизи: в романе пациенты знают, что Макмерфи находится на принудительном лечении, и, несмотря на это, провоцируют его на грубое отношение к сестре Рэтчед; в фильме герои подозревают, что он находится на излечении добровольно. В книге почти все так называемые «острые» больные перестают быть рабами Комбината (так называет Систему Вождь), который стремится подчинить человека своим правилам, и вскоре выписываются из больницы. В фильме, после того как индеец Бромден задушил Макмерфи, бежит (освобождается) только он. Были и другие расхождения, что подвигло Кизи заявить, что Форман испортил его замысел. Когда съемки начались, в одном из интервью писателя спросили, будет ли он участвовать в процессе. Кизи ответил: «Вы спрашиваете, станет ли будущая мать сама себе делать аборт?»

В этой истории удивительно вот что: неужели Кизи, будучи не только прозаиком и журналистом, но и драматургом, не понимал, что кино и книга – вещи разные и строятся по разным законам? Но, очевидно, им двигало авторское самолюбие, которое и подвигло его на такое заявление.

Форман и Голдман отходили не только от сюжета, но и от описательности, без которой не обходится ни одно литературное произведение, стремясь придать фильму больше экшен. И самое главное – средствами кино донести до зрителя основной посыл романа: когда неоднократно преступавшему закон Макмерфи, заядлому игроку по жизни, которому грозила каторга, не смирившемуся с несвободой, делающему все, что в его силах, чтобы научить своих новых друзей быть свободными и полюбить мир – каким бы он безжалостным и беспощадным ни был, – за пределами психиатрической лечебницы, по сути, являющейся тюрьмой, не удается поднять тяжеловесный кран в умывальной комнате, которым он хотел проломить окно узилища, чтобы освободить себя и товарищей, он говорит: «Ну, я хотя бы попытался, черт возьми, хотя бы попробовал».

Затем, когда после поездки на рыбалку, на одном из сеансов групповой терапии, Макмерфи разбивает стекло, чтобы достать сигареты для Чесвика, в которых ему отказала медсестра, возникает бунт, который немедленно гасят санитары из других отделений, вызванные медсестрой Рэтчед в качестве подкрепления. Зачинщика отправляют на сеанс электрошоковой терапии. После чего он решает, что единственная возможность выйти на свободу – побег. Что он и предлагает совершить Вождю, прикидывавшемуся глухонемым. Вождь соглашается, но побег проваливается после затеянной Макмерфи прощальной вечеринки, заканчивающейся погромом в отделении и самоубийством молодого пациента Билли (роль которого великолепно сыграл Брэд Дуриф), покончившего с собой после грубого психологического давления со стороны Рэтчед.

И тогда Макмерфи не выдерживает и нападает на медсестру, после чего главного возмутителя порядка запирают в «буйном» отделении, и, чтобы окончательно усмирить бунтаря, ему делают лоботомию. Что превращает его в человека, лишенного характера и воли. Разрываемый внутренним противоречием, Вождь говорит своему другу, что не хочет уходить без него, но и не хочет оставлять его в таком состоянии, и… душит его подушкой, не желая, чтобы Макмерфи, разбудивший в нем чувство свободы, служил примером того, что будет с каждым человеком, воспротивившимся Cистеме. Затем вышибает окно тем самым краном, что не удалось поднять Макмерфи, и выбирается на свободу. Только ему из всех пациентов клиники удалось не только попробовать, но и сделать это.

Однако победителем в высоком духовном смысле можно назвать и Макмерфи, побудившего Вождя сделать это и победившего медсестру Рэтчед, олицетворяющую Систему.

Фильм получил всемирное признание и был достойно оценен профессиональным сообществом: несколько «Оскаров» в разных номинациях, несколько премий «Золотой глобус», награды BAFTA (Британская академия кино- и телевизионных искусств), «Сезар» (национальная кинопремия Франции), «Давид ди Донателло» (национальная кинопремия Италии). Американский институт киноискусств включил картину в Национальный реестр фильмов, в список 100 лучших американских фильмов за 100 лет.

«Сохраняя веру»

После «Кукушки» были фильмы «Амадей» (1984), завоевавший восемь «Оскаров», экранизация «Опасных связей» Шодерло де Лакло – «Вальмон» (1989) и «Народ против Ларри Флинта» (1996), которому в 1997 г. была вручена высшая награда Берлинского кинофестиваля «Золотой медведь».

А в 2000 г. Форман снялся в фильме Эдварда Нортона «Сохраняя веру». Веру в свободу человека и искусства.

Юрий КРАМЕР, «Еврейская панорама»