Искусственный интеллект и единый метод обоснования

Разговорами об искусственном интеллекте сейчас просто залит определенный сектор информационного пространства. Под искусственным интеллектом можно понимать разные вещи. В каком-то смысле уже бухгалтерские счеты, тем более арифмометр, калькулятор и т.д. являются искусственным интеллектом. Но не эти полезные вещи, безусловно превосходящие человеческий разум в узком аспекте, являются сегодня предметом обсуждения и яростных споров. Предметом споров является искусственный интеллект, обладающий всеми свойствами человеческого разума, и при этом превосходящий его по всем параметрам. О принципиальной возможности создания такого интеллекта его адепты уже давно зомбируют нам мозги, а последнее время мы слышим и о конкретных проектах, разработка которых ведется и должна завершиться в обозримом будущем («Аватар» в 2045 и т.п.). Полемика, связанная с созданием такого искусственного интеллекта, ведется по двум направлениям.  Во-первых, возможен ли в принципе подобный искусственный интеллект? А во-вторых, нужен ли он нам, должны ли мы радоваться такой перспективе или наоборот, должны прийти в ужас от нее? В этой статье я хочу остановиться на первом из этих вопросов, рассматривая его под углом зрения разработанного мной единого метода обоснования научных теорий  («Единый метод обоснования научных теорий», Алетейя, СПб, 2012 и статьи в философских журналах и сборниках).

Для того чтобы искусственный интеллект мог превзойти человеческий мозг по всем параметрам, необходимо, прежде всего, знать, как работает человеческий мозг и на что он способен. Тогда в принципе, по крайней мере, можно сказать, что искусственный интеллект работает так же, как человеческий мозг, может все, что может человеческий мозг, только лучше, быстрее и т.п. Однако сегодня мы еще весьма далеки от того, чтобы знать все о работе человеческого мозга и его способностях.

Что именно должно нас интересовать в работе человеческого мозга в контексте споров об искусственном интеллекте? Понятно, что это – не биологические, химические и физические процессы в мозгу, хотя эти вещи нас тоже весьма интересуют, но  в других контекстах. В данном контексте нас должна интересовать, прежде всего, способность человеческого мозга к познанию, ибо именно на этом поле искусственный интеллект (о котором идет речь) конкурирует или претендует конкурировать с мозгом.  А наивысшие свои способности в этом направлении человеческий мозг проявляет в научном познании. Отсюда уже проглядывает, почему именно единый метод обоснования научных теорий должен нам помочь в этом вопросе. Ведь именно теория является конечным продуктом научного познания.

Известно, что процесс создания теории имеет две стадии: генезис и обоснование. Если бы было возможно алгоритмизировать обе эти стадии, то спор о принципиальной возможности создания искусственного интеллекта на этом бы закончился и ответ был бы: да можно. Начнем со стадии обоснования.

Для того чтобы можно было алгоритмизировать (хотя бы в принципе) процесс обоснования научной теории, необходимо, чтобы в науке существовал и применялся единый и неизменяемый метод обоснования. Его то и нужно было бы алгоритмизировать. (Если же может быть несть числа методов обоснования, то всех их в машину не запихаешь). Сегодня в философии (теории познания, эпистемологии и т.п.), как западной, так и российской, господствует точка зрения, что такого единого метода обоснования в науке нет. На Западе тон в этом направлении задает школа пост позитивизма с такими иенами как Куайн, Кун, Фейерабенд, Поппер, Лакатос и др. В России это ведомая директором Института Философии Степиным школа классического, неклассического и пост неклассического периодов развития науки, каждый со своим методом обоснования. Что касается самой рациональной науки, физики, прежде всего, в которой единый метод обоснования и был выработан, то в ней он существует до сих пор лишь на уровне стереотипа естественно научного мышления и не был прописан до сих пор эксплицитно. Это, чем дальше, тем больше, приводит рациональную науку в такое состояние, когда размывается граница между теорией и гипотезой, расплываются границы применимости теории и все больше теряется взаимопонимание и способность договариваться с признанием всеми представители конкретной дисциплины некой гипотезы, как доказанной теории, и отвержением остальных гипотез. (См. «Теория и гипотеза в современной науке» и другие главы в упомянутой книге). В этой ситуации и сами ученые естественники не склонны признавать наличие единого метода обоснования в науке. Спрашивается, как в этой ситуации можно создавать алгоритм  обоснования теории, по которому бы работал искусственный интеллект, соизмеримый с человеческим мозгом и превосходящий его?

Но я-то как раз сформулировал и представил эксплицитно единый метод обоснования. Однако, до его широкого признания философами и учеными естественниками еще далеко (хотя какое-то признание происходит). Что же касается кибернетиков, которые в связи с претензиями на создание искусственного интеллекта, превосходящего во всем человеческий разум, казалось бы, должны были ухватиться за единый метод обоснования, то здесь вот какая история.

Я предлагал некоторым кибернетикам, в частности Билу Гейтсу, алгоритмизировать единый метод обоснования для решения задачи более узкой, чем искусственный интеллект, но тоже достаточно важной и прокладывающей путь к искусственному интеллекту (если таковой в принципе возможен). А именно для использования этого алгоритма в поисковых системах в сфере науки, для оценки научной обоснованности работ. Ведь сегодня научная периодика в мире, а в России в особенности, забита колоссальным количеством пустопорожних, псевдонаучных, необоснованных работ. И всемогущий интернет, весьма облегчивший ученым поиск литературы по интересующему вопросу, тут бессилен. Что толку, что вы, введя в поисковик интересующий вас вопрос, получите пару сот наименований работ, на прочтение которых у вас все равно нет времени. Вот если бы одновременно вы поучали и оценку их научной обоснованности, тогда другое дело. И какова же была реакция на мое предложение этих кибернетиков? А никакой. Это тоже индикация того, насколько серьезны претензии кибернетиков на создание искусственного интеллекта, превосходящего человеческий разум во всех отношениях.

Но поскольку я утверждаю существование у науки единого метода обоснования теорий и представил его эксплицитно, то значит ли это, что я утверждаю принципиальную возможность создания искусственного интеллекта указанного выше рода? – Нет, не значит. Потому что фазе обоснования предшествует фаза генезиса научной теории, которая в принципе не может быть алгоритмизирована. Но прежде, чем перейти к фазе генезиса, я хочу уточнить, что именно может быть алгоритмизировано в фазе обоснования.

Согласно единому методу обоснования, научно обоснованная теория должны быть выстроена аксиоматически с соблюдением определенных правил введения базовых понятий и аксиом и их привязки к опыту. Алгоритмизировано может быть обоснование теории, начиная с момента, когда уже существуют базовые понятия и связывающие их постулаты – аксиомы. Проверка аксиом на непротиворечивость, проверка привязки их к опыту в исследуемой области, проверка правильности развертки выводов из системы аксиом и соответствия вводов опыту, все это может быть алгоритмизировано и, следовательно, может осуществляться, в принципе, искусственным интеллектом. Что же касается формулирования базовой системы аксиом и понятий, то независимо от того, будем ли мы относить этот процесс к генезису или обоснованию теории, он в принципе не может быть до конца алгоритмизирован.

Во-первых, это процесс, в котором существенную, если не определяющую, роль играют такие иррациональные вещи как интуиция и даже откровение. Что такое интуиция, наука пока что слабо знает, но даже когда она будет знать больше, это  не значит, что интуиция сможет быть алгоритмизирована. Тем более это относится к откровению.

Есть еще один момент в этом деле. Как следует из единого метода обоснования, выбор базовой системы аксиом и понятий зависит не только от исследуемой области. Он зависит еще от того, что нас интересует в этой области, от вопроса, который мы ей задаем. Скажем, нас интересует такой объект (область действительности), как человеческое общество и его развитие. Мы можем рассматривать, как развивается человеческое общество в функции от характера производственных отношений, как это делал Маркс, и тогда получим одну систему аксиом и базовых понятий (собственность, средства производства, эксплуатация и т. п.). А можем рассматривать это развитие в функции от научно-технического прогресса или принятой системы ценностей, или коллективного бессознательного и т.п. И каждый раз будем получать другой набор базовых понятий и систему аксиом. Как известно, поставить правильный вопрос важнее, чем ответить на него. Вопросов к одной и той же действительности может быть задано бесчисленное множество. Поэтому бесполезно пытаться перебрать их все механически с помощью сколь угодно быстродействующего компьютера. Мы же выбираем этот вопрос с одной стороны интуитивно, но с другой стороны наша интуиция обусловлена здесь нашей природой. Природой индивидуальной и общечеловеческой. Нам просто в голову не может прийти такой вопрос к этой действительности, который мог бы прийти в голову инопланетянину с природой отличной от нашей. И то же самое наоборот: инопланетянину и тем более искусственному интеллекту, не может «прийти в голову» вопрос к действительности, который приходит в голову живому человеку. Потому что человеческий мозг нельзя рассматривать в отрыве от биологической и собственно человеческой (социальной, духовной и т.п.) природы человека. А искусственный мозг мы можем наделить сенсорами, имитирующими органы чувств человека, но не можем вложить в него всю биологическую природу человека, его психику и душу.

Это следует из эволюционного подхода к возникновению мыслящей материи. Человеческий мозг с его способностью мыслить не возник на ровном месте из ничего. Ему предшествовал мозг высших животных, с его способностью мыслить. Высшим формам жизни предшествовали низшие, и далее вглубь прошлого идет ряд сменяющих друг друга форм неживой материи, эволюционировавших по лини усложнения. И на каждом этапе этой эволюции мы можем говорить о способности соответствующих форм материи мыслить, понимая мышление в самом обобщенном смысле. А именно, как способность избирательно взаимодействовать с иными объектами: с одними взаимодействовать так, с другими иначе, с третьими – не взаимодействовать вовсе. Так, например, молекулы вещества могут вступать в химическую реакцию с молекулами другого вещества: с одними в такую реакцию, с другими – в другую, с третьими – вообще не взаимодействуют. И каждый раз этот, условно говоря,  выбор определяется природой, устройством самой выбирающей молекулы. И эта связь выбора с природой выбирающего субъекта сохраняется во всей эволюции вплоть до человеческого мозга. Конечно, выбор человеческого мозга не столь жестко детерминирован нашей природой, как выбор молекулы. У человека в каждой ситуации (в том числе и познавательной) есть широкий спектр возможностей выбора (в частности выбора вопроса, который мы задаем исследуемой действительности). Спектр широкий, но не бесконечно широкий и ограничен он нашей биологической и собственно человеческой природой. И вот эту-то природу мы не можем запихать в машину. Машина не может стать человеком во всем его многообразии взаимоотношений с окружающим миром и другими людьми. Кстати, по этой причине, если мы когда-нибудь установим контакт с неземными цивилизациями, то это не будут «наши братья по разуму». Они будут мыслящими существами, но мыслить они будут совсем не так, как мы, и по этой причине нам никогда не дано будет вполне понимать их, а им нас.

Отсюда, кстати, возникает проекция на вопрос, радоваться ли нам или ужасаться перспективе появления искусственного интеллекта, который мы признаем (справедливо или нет) превосходящим наш мозг во всех отношениях. Но об этом в следующей статье.

А.Воин