Инфляция отняла у россиян часть покупательной способности

“Базовый “барометр” экономической активности в этом опрятном городке к югу от Москвы, это pirozhok – небольшой пирог с капустой и мясом, основной продукт в русском рационе, – утверждает в репортаже из Раменского корреспондент The New York Times Сабрина Тавернайз. – В хорошие времена торговля в небольшом магазине “У Арины” рядом с железнодорожной станцией идет бойко: голодные пассажиры по дороге с работы или на работу расхватывают пирожки. Но сейчас продажи сократились почти вдвое – таково мрачное отражение спада в российской экономике”.

“Спад в торговле владелица пирожковой [Ирина] Сафронова впервые заметила прошлой осенью, – говорится в статье. – Пассажиров стало меньше, а те, кто остался, стали тратить деньги не так легко, как прежде. Маршрутки, раньше забитые до отказа, опустели. Кассирам в соседнем супермаркете “Копейка” урезали зарплаты. А потом, в марте, PepsiCo объявила, что расположенный в городе завод закрывается. При этом представители компании сослались на плохую ситуацию в экономике”.

Как отмечает автор, “россияне переживают первое устойчивое понижение уровня жизни за 15 лет пребывания у власти президента Владимира Путина”. “В связи с падением цен на нефть (а это жизненный сок российской экономики), курс доллара к рублю вырос почти вдвое. В результате взлетели цены на импортные товары: чай, растворимый кофе, детская одежда и школьные ранцы внезапно вздорожали так, что этого нельзя было не заметить, – говорится в статье. – Согласно правительственной статистике, за год россияне стали на треть больше платить за подсолнечное масло, на 20% больше за йогурт и на 75% – за морковь”.

“Как следует из данных ЦБ РФ, опубликованных в июле, во втором квартале инфляция снизила покупательную способность российских зарплат более чем на 8% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. А резкое, на 4,6% сокращение экономики во втором квартале (по сравнению с 2014 годом), как и первое с 2009 года официальное вступление в фазу рецессии, – сигнал, что худшее вовсе не позади”, – продолжает Тавернайз.

“Просто ужас”, – говорит 47-летняя Елена Щербакова, продавщица в обувном магазине, чей доход, не в последнюю очередь складывающийся из комиссионных, с прошлого года сократился почти на треть. По ее словам, она теперь покупает продукты в дискаунтерах, колбасу берет самую дешевую, а стаканчики с йогуртом тщательно пересчитывает, а не бросает блоками в тележку, как делала раньше”.

Оппоненты Путина считают, что в каждом российском доме “идет битва между телевизором (источником правительственной пропаганды) и холодильником (наполнение которого уменьшается и в конечном итоге может вызвать недовольство)”, – продолжает Тавернайз. “Весь этот шум вокруг Украины скрывает наше внутренние проблемы”, – соглашается Мария Новичкова, менеджер, с которой корреспондент The New York Times разговаривала в июле. В компании, где работает Новичкова, введена четырехдневная рабочая неделя, а сама она из-за ослабления рубля “не может позволить себе съездить в отпуск за границу”.

“Что все это значит для Путина, и значит ли что-нибудь в принципе, непонятно, – пишет журналистка. – На фоне беспокойных 1990-х, когда зарплаты у людей чуть ли не ополовинивались, нынешние невзгоды меркнут. У русских колоссальная способность стоически переносить невзгоды, а повсеместно распространенные приусадебные участки делают их бюджеты более гибкими. Со времен прошлогодней аннексии Крыма, которую русские встретили чрезвычайно одобрительно, рейтинги Путина остаются высокими”.

“Честное слово, мы так гордимся тем, что он наш президент, – сказал Тавернайз 75-летний Вячеслав, бывший директор завода. Разговор состоялся в магазине “Копейка”, и собеседник журналистки “катил перед собой тележку, в которой была в основном пустота”. “Благодаря ему у нас есть все это”, – добавил Вячеслав, указав на витрину с салатами из свеклы, картошки, жареных баклажанов и кусочков курятины”, – говорится в статье.

Тем не менее, как сказал о российском правительстве Сергей Гуриев, профессор экономики в Институте политических исследований Sciences Po (Париж), “выхода у них нет. Если цены на нефть не повысятся, они в настоящем тупике”. По его словам, при нынешней конъюнктуре и без сокращения госрасходов резервный фонд будет израсходован примерно за год.

“Кризис в Раменском – это как автокатастрофа в замедленном воспроизведении: все происходит постепенно, но разрушительно”, – заключает Тавернайз.

Источник