Империя – Страна для дураков или Кремль: бессилие, отчаяние, страх

В самом деле, столько о России верного и точного сказано самими русскими прежде всего, что можно бы ограничиться апофегмами – от «В краю непуганых идиотов» Ильфа до «Империя – страна для дураков» Бродского. Последнюю я вспомнил, разглядывая иллюстрацию к публикации мемуара Елены Клепиковой в «Континенте», где мы сидим с Бродским в редакции питерской «Авроры», а перед ним его стихотворение «Империя – страна для дураков», одно из самых-самых у него, написанное еще в советской империи, которую он покинул спустя два года. Я слышу его картавый голос, читающий нам это длинное и прекрасное стихотворение – какой контраст к написанному много позже имперскому стишку «На независимость Украины»:

Photo by Blake Lisk on Unsplash

Империя похожа на трирему

в канале, для триремы слишком узком.

Гребцы колотят веслами по суше,

и камни сильно обдирают борт.

Нет, не сказать, чтоб мы совсем застряли!

Движенье есть, движенье происходит.

Мы все-таки плывем. И нас никто

не обгоняет. Но, увы, как мало

похоже это на былую скорость!

Теперь, спустя больше четверти века, империя таки окончательно застряла, вляпавшись в Украину, полагаю, последнем ее имперском порыве, который скажется, по счастию для других народов и для ее собственного титульного народа, самым негативным образом на судьбе этой империи-анахронизма. Потому как если представить немыслимое – победу этой геополитически устарелой, ветхой, архаичной и косной государственной модели в войне не только с Украиной, но со всем цивилизованным миром, то это было бы трагедией в том числе и прежде всего для нее самой. Пусть очередной парадокс Владимира Соловьева – Американского, но победа Путина стала бы поражением России.

Соответственно наоборот: поражение Путина, в котором я не сомневаюсь, будет победой не только цивилизованного мира, но и самой России. Сошлюсь на моего любимого Пруста, который не только великий писатель, но и глубокий мыслитель: «С минуты на минуту на нас может обрушиться двойное нашествие варваров – как извне, так и изнутри». Что и происходит на наших глазах, не вдаваясь в подробности и объяснения, которые сюжет отдельного исследования.

Гляньте, во что этот мечтатель-неудачник превратил свою страну-вотчину уже сейчас, а что с ней станет, если он, не дай-то бог, победит: самый огромный в мире концлагерь. Или страна была готова к этой метаморфозе изнутри, и само явление Путина – ответ на запрос дураков и непуганых идиотов этого края-страны? Вот где Бродский и Ильф по сути совпадают, несмотря на метафорическую разноту.

Вот почему власть и не препятствует повальному отвалу знаменитостей из страны, заинтересованная остаться с послушным стадом народонаселения взамен полноценного народа с волеизъявлением отдельных граждан поверх своих главарей и пропагандонов.

Вплоть до мелочей, типа обмена военнопленными – Кремль заинтересован прежде всего в получении обратно уголовников, чтобы послать их снова в бой: в последнем рашистском списке они первом месте: 180 зеков! А не есть ли вертикаль кремлевской власти на поверку явление охлократии с уголовным уклоном? Без вопросов. Два сапога – пара: уголовная власть и ее уголовные защитники зеки-патриоты.

Вот почему (в том числе) я желаю моей географической родине поражения – и чем скорее, тем лучше. Не представляю себе русака с мало-мальским числом извилин, который думал бы иначе. О нацменах и говорить нечего – если этническим русским еще можно всадить в их головы имперский вирус, то никак не малым народам, силой удерживаемых в составе рашистской империи – разбегутся в разные стороны, как только появится такая возможность.

Если даже былой советский патриотизм под большим сомнением, что доказали центробежные движения – от прибалтов до украинцев во время Второй мировой, то тем более непредставим патриотизм удерживаемых народов после распада СССР, что было не великой трагедией, как считает кремлевский дурень, а великим счастьем для населявших его народов, включая «старшего брата». Потому как никакого гешефта от империи он не имел, не считая имперской гордыни, а та не может быть и так и не стала заменой благополучия и благосостояния.

А касаемо Украины представим непредставимое и невозможное – пожертвовав миллионом своих граждан и оставшись в кромешном одиночестве среди народов мира, России в конце концов удается победить непокорный вольнолюбивый народ. Такой прецедент в истории сыщется, но не с Украиной, а с Польшей, а у той во времена Речи Посполитой были равные с Россией возможности на создание империи. Россия победила, но выиграла в конце концов Польша, исчезнув сначала с карты мира, как государство, а потом возродившись, как птица Феникс. Еще польска не сгинела, а совсем даже наоборот.

Во время антирусского восстания в Польше в 1831 году Россию охватил патриотический угар, включая великих русских поэтов – Пушкина и Жуковского – «Клеветникам России» & «Певец в стане русских воинов» соответственно, – за которые их стыдил общий друг поэт и князь Петр Вяземский. А в своем дневнике сделал замечательную запись:

«Польшу нельзя расстрелять, нельзя повесить, следовательно, силою ничего прочного, ничего окончательного сделать нельзя. При первой войне, при первом движении в России, Польша восстанет на нас, или должно будет иметь русского часового при каждом поляке».

Еще одна причина – не единственная и не главная – обреченности имперских бредней и потуг. При всех украинских военных сложностях, провал путинской спецоперации налицо: замышленный блицкриг превратился в затяжную, изнурительную, кровавую войну на истощение. При том, что у Украины перспектива наличествует и проглядывает свет в конце туннеля, тогда как у России исторической перспективы никакой. И в Кремле это понимают лучше, чем где бы то ни было. Отсюда и соответствующие настроения: бессилие, отчаяние, страх.

Что же до русского патриотизма, то сошлюсь опять-таки на князя Петра Вяземского, умнейшего человека своего времени:

«Неужели можно честному человеку быть русским в России? Разумеется, нельзя: так о чем же жалеть? Русский патриотизм может заключаться в одной ненависти к России — такой, как она нам представляется. Этот патриотизм весьма переносчив. Другой любви к отечеству у нас не понимаю… Любовь к России, заключающаяся в желании жить в России, есть химера, недостойная возвышенного человека. Россию можно любить как бля*ь, которую любишь со всеми ее недостатками, пороками, но нельзя любить как жену, потому что в любви к жене должна быть примесь уважения, а настоящую Россию уважать нельзя».

Автор:

Владимир СОЛОВЬЕВ – АМЕРИКАНСКИЙ

Нью-Йорк