Илья Абель | Перемена места

За время существования вечернего ток-шоу Первого канала с Андреем Малаховым в качестве ведущего несколько раз менялось его название, а одновременно – и студия, вернее, ее интерьер, в которой шла передача. Сначала она называлась «Большая стирка», потом «Пять вечеров» с намеком на некоторую домашность. И только потом возникло название-бренд «Пусть говорят», которое лучше всего определяет специфику программы – сделать все, чтобы поднять рейтинг чем угодно, лучше всего – скандалом и «грязным бельем», так что, традиции «Большой стирки» все же остались, но уже и ведущий заматерел, и передача стала хитом Первого канала.

Некоторое время назад студию передачи «Пусть говорят» в очередной раз переоборудовали – дорогая мебель светлого колорита, красный (!) цвет вертикальных панелей за сценой, напоминающих оформление съездов КПСС или эстрадных концертов в глубинке. Все говорит о респектабельности и ином уровне подачи, раскрытия той или иной темы. Но все – по-старому, хотя и немного в ином ключе.

Вот привели в студию девушку, единственную из выживших после расстрела дачников в российской глубинке. Ее рассказ не записали на камеру, что было бы для нее легче по разным причинам. Нет, она сидела на мягчайшем диване, Малахов обеими руками держал руки девушки, которую реально трясло от воспоминаний о пережитом. И она, без эмоций, монотонно рассказывала о том, как москвич, устроившийся в поселке электриком, убил из-за обиды девять человек, и как чудом девушка осталась жить, поскольку преступник заходил в комнату, где она спряталась под одеялом с собакой. Девушка перечисляет тех, кто трагически погиб, в том числе, и ее молодой человек. Ее рассказ идет около четверти часа и «эффектно» завершает очередной выпуск популярной передачи. Ради этих минут она и была сделана, поскольку понятно, что именно из-за них популярность «Пусть говорят» возрастет в разы, дороже станет реклама и все такое. Но есть реальный человек, переживший страшную трагедию, сидящий без психолога, без врачей в студии (они, конечно, есть, но присутствие их испортило бы телекартинку). И переживает в очередной раз то, что описать можно, но с чем трудно и тяжко жить дальше.

Так что, и дорогая мебель в студии, как видим, ничего принципиально не изменило. Но порыв был – сделать вид, что от банальных разборок и распрей передача уходит к анализу событий. Но не получилось, поскольку однажды запущенная ипостась программы не меняется, как в известной басне Крылова про музыкантов. Пошлость остается самой собой, а кульминация в виде чего-то на грани нервного срыва – в почете.

Так что, снова можно процитировать покойного Черномырдина, поскольку лучше про имитацию перемены статуса «Пусть говорят» не скажешь: «хотели как лучше, а получилось – как всегда». Именно так.

Илья Абель