Илья Абель | Чего стесняться

Первый канал, «Россия», НТВ, соблюдая некоторые границы допустимого, чаще всего декларируемые ведущими, работают на грани нормы или уже за гранью.

Не риторический вопрос это, и не слоган, а программа нашего телевидения, если говорить о передачах в прайм-тайм, так сказать, в жанре ток-шоу, как они его понимают. Ни политкорректности, ни вообще корректности – выворачивают грязное исподнее белье чуть ли ни в буквальном смысле слова и полощут его на глазах у десятков миллионов телезрителей.

Дмитрий Быков, большой любитель красного словца, любящий себя безмерно и ощущающий себя кем-то вроде гуру от литературы и жизни, рассуждал несколько месяцев назад о лжи на телевидении российском. Для того чтобы его не привлекли к судебной ответственности за оскорбление репутационного рода, он не называл телеканал, который имел в виду и на который достаточно прозрачно намекал, говоря, что его сотрудникам надо ходить в коричневых костюмах. Ну, в том смысле, чтобы то, что они выдают в эфир, дополнялось и их дресс-кодом.

Однако, с началом нового телесезона отечественного телевидения уже не столь очевидна принадлежность подобной характеристики к одному из федеральных телеканалов, который, скорее всего поэт и публицист имел в виду. Поскольку из них пока держится в рамках приличия только ТВЦ, а Первый канал, «Россия», НТВ, соблюдая некоторые границы допустимого, чаще всего декларируемые ведущими, работают на грани нормы или уже за гранью.

Немного предыстории. В первоначальном варианте передача, которая сделала популярным Андрея Малахова, называлась «Большая стирка». И визиткой ее визуальной был ролик со стиральной машинкой. Потом, претендуя на некоторую респектабельность, ее назвали «Пять вечеров», ну, а уже после этого – «Пусть говорят». Но и в окончательно выбранном формате в передаче до недавнего времени сохранялось представление о каких-то этических нормах. Прорывом стали сначала разговоры об изменах мужей, знаменитых и обычных, а потом и постоянные, почти на потоке, тесты ДНК-экспертиз. Они принимались как истина в последней инстанции, хотя таковыми они могут быть только по решению суда. И не иначе. (Заметим, что к выпускам передач «Давай разведемся» на канале «Домашний, добавились программы цикла «Тест на отцовство», где хотя бы в телеформате сохраняется идея правомерности признания отцовства только по решению суда.)

Новация пришлась телевизионщикам ко двору. И ДНК-тесты стали аргументами там же на Первом канале в отдельных программах линейки «Мужское/женское».

Однако, и тестов скоро оказалось уже мало. Как в песне Высоцкого про гражданку Парамонову: «а из зала все кричат – давай подробности!».

И вот грязной волной, мощным потоком эти подробности пошли с экрана.

Так, буквально, только несколько дней назад в «Пусть говорят» заключения экспертов подтвердили, что у артиста Театра Сатиры был внебрачный сын, тоже теперь артист. Конечно, Карине Мишулиной не надо было подавать на мужчину, претендующего на отцовство знаменитого артиста, подавать в суд и выпускать все это на широкую публику. И потому, что интервью, на которое она ссылалась, не документ юридического рода, а изложение журналистом интервью с молодым человеком, так что между сказанным на самом деле и опубликованным на журнальных страницах есть все же заведомая разница. Было бы лучше разобраться без оглашения претензий, между собой. А тут, борясь за честь отца, его законная дочь узнала о нем столько неприятного, что уже даже жаль ее стало, как и ее мать, жену Спартака Мишулина. Но все то же самое узнали и телезрители, для которых семейная драма стала чем-то вроде деликатеса с душком, ожидаемого события, которое растянули, насколько можно и превратили в детектив. Тоже – с историей развода и завещания Армена Джигарханяна и его пока последней жены. Из этого частного сюжета выжали все, что можно, как из лимона, но продолжают еще и еще выжимать.

Тут появились даже свои клакеры и ньюсмейкеры, которые рассказывают публике о том, что она ждет новостей. Например, это Марк Рудинштейн, ныне продюсер кинофестиваля «Кинотавр», а в свое время бизнесмен с неприятным опытом встречи с советским судом и сроком заключения. Другая колоритная фигура здесь – по справке – искусствовед-академик и художник Сергей Заграевский (был Вольфовичем, как Жириновский, и, вероятно, поэтому сменил отчество на Вольфгангович.) Они ходят с передачи на передачу, из одной студию в другую, успевая участвовать в ток-шоу и на Первом канале, и, порой, на «России». (Во всяком случае, это уверенно можно сказать про Рудинштейна, а Заграевский верен Первому каналу, кажется.)

Им всегда есть, что сказать, а то, что ученый и продюсер выглядят на экране непрезентабельно, обсуждают скабрезности одного и того же рода – кто с кем спал и от кого родил – это их мало волнует. Главное – драйв, участие, а не победа, быть все время на слуху. И все такое.

Теперь уже в ток-шоу у нас не стесняются ничего. Разве что, пока не ругаются матом. А если такое происходит, то по принятому Госдумой РФ закону, нецензурную лексику – запикивают, хотя так, что зрители что-то слышат и отлично понимают, о чем идет речь.

Дмитрий Борисов, который еще весной вел на Первом канале ответственную программу «Время», теперь, сохраняя облик метросексуала, интеллигентного молодого человека, без азарта, но и без малаховского пафоса обличения, обсуждает все, что касается заданной темы настолько подробно, что очевидно, что многое высасывается из пальца, чтобы имелось затем новое и новое продолжение той же темы.

И никто уже ничего не стесняется. Как в свое время сказал музыкант и продюсер Стас Намин, когда после премьеры рок-оперы «Волосы» его спросили о голых артистах на сцене в ее финале – Чего стесняться? Имея в виду, кто не видел обнаженных женщин и в чем тут нечто стыдное, если так было в оригинале при исполнении этого произведения на Западе.

И, действительно, куда уж стесняться, когда все на виду и никто не боится уже называть вещи своими именами, как в жизни. Вернее, давать характеристику людям, прежде всего женщинам.

Вот, например, могло бы на каком-то канале американского телевидения найти место передача с названием «Бабий бунт», а Первый канал запустил выпуски с таким названием. И никого харассмент или что-то в этом роде не волнует. Другое дело, что очередная попытка представить женский взгляд на актуальные моменты российской жизни получилась скучной и вряд ли сохранится надолго в сетке телевещания. Но важен ведь прецедент. Вот – в качестве определения – бабий – он и появился. И продолжение, несомненно, последует.

Так что, не то, что нечего стесняться, но никто, кажется, уже и не стесняется, ведь надо быть ближе к жизни, ближе к зрителю, которому вроде бы такое обнажение интересно и вызывает отклик.

Обойдемся без риторики – зритель виноват. Я за зрителя – что дают в эфире, то и смотрит. Так что, костюмы коричневого цвета символически – переходящий приз или приемлемый дресс-код. Пока еще не до конца, пока еще не в полной степени. Кто же тогда, чуть ли ни в советское еще время, мог предположить, что «Большая стирка» превратится в «Грязное белье» (пардон, в «Пусть говорят» и другие хиты в том же духе, достаточно специфичном и далеким от культуры и самоуважения.). Но вот – метаморфоза произошла. И стала данностью, какой канал ни посмотри. Так что есть только интернет, пока новацию Сергея Брина и Марка Цукерберга в зеркальном ответе не отключили. На худой конец, останутся книги, бумажные или аудио. И театры, где с ню еще по-пуритански строго и классично. Опять же, меняется всё быстро в смысле моды, но театр пока держится. Но что сотни зрителей значат, если у телевизионщиков счет идет на миллионы? Капля в море, статистическая погрешность, на что не стоит, в принципе, обращать внимание. Кажется, таков выбор российских телевизионщиков – острее, горячее, скандальнее. Ну, и дальше в таком же аспекте, пока можно и за это не наказывают по закону и по совести.

Илья Абель