Идеи Джона Брауна дошли до сердца русского человека

Из архивов “Континента”

С детства мы были воспитаны в духе гневного презрения к рабовладельцам, всегда сочувствовали порабощенным народам, особенно чернокожим американцам. Помните, как заучивали на память симоновские строки:

“…Мне в этот день была обещана
Поездка в черные кварталы.
Прыжок сквозь город, через трещину,
Что никогда не зарастала…
Прикрыта, но не зарубцована
Ни повестями сердобольными,
Ни честной кровью Джона Брауна,
Ни Бичер Стоу, ни Линкольнами”…

А вот кто он, Джон Браун? О нем, оказывается, Россия знала почти два столетия назад.

Рассказывает наш постоянный автор из Мэриленда, серьезный ученый-исследователь, доктор исторических наук Исаак Левитас:

– В многолетней борьбе против рабства американский народ выдвинул немало бесстрашных борцов. Среди них выдающееся место занимает Джон Браун. Простой фермер, с юности возненавидевший рабство, Джон Браун занимал наиболее решительные позиции в аболиционистском движении. Глубоко верующий человек, он утверждал, что, выступая против рабства, выполняет поручение самого Бога. Для борьбы против невольничества Джон Браун создал Армию освобождения, и в нее вошли все члены его семьи. Его страстным желанием было основать в горах свободное государство, существование которого подорвало бы рабовладельческую собственность.

Для этого государства им была написана Конституция, утверждённая на тайном собрании аболиционистов и названная Чатемской Конституцией. Она обещала превратить Соединенные Штаты в самую свободную в мире демократическую республику. Оружие, захваченное бойцами его Армии в арсенале в Харперс-Ферри, Браун хотел использовать для уничтожения рабства во всей стране. Вся прогрессивная Америка выразила солидарность делу Брауна. Современники многократно подчёркивали его высокие нравственные качества, он импонировал своим согражданам не только трудолюбием, но и своим характером, внешностью.

И в далекой России не осталось незамеченным героическое антиневольническое выступление Вирджинского романтика. Высокую оценку получило восстание Джона Брауна со стороны демократических кругов русского общества. В дни, когда в России небывало обострилась классовая борьба между крестьянами и помещиками, когда спешно подготавливались реформы “сверху”, вождь революционной демократии Н. Г. Чернышевский, последовательно проводя в жизнь позицию идеолога русского крестьянства, незамедлительно откликнулся на известие о восстании Джона Брауна. Не имея возможности по цензурным соображениям во весь голос приветствовать это восстание, редактор журнала “Современник” с присущим ему умением обходить рогатки цензур сопоставляет два события – спор Англии и США из-за архипелага Сан-Хуана, пространно обсуждавшийся в тогдашней печати, и выступление аболиционистов в Харперс-Ферри.

С точки зрения Чернышевского, первый не может вызвать никаких важных последствий, в то время как второй случай очень значителен. В восстании Брауна русский революционный демократ увидел начало нового этапа в аболиционистском движении, сторонники которого перешли от обороны к наступлению. Верного защитника интересов русского крестьянства не обескуражила неудача восстания в Харперс-Ферри.

Он был глубоко уверен в том, что в Америке “… борьба станет постепенно принимать новый характер, и аболиционисты через некоторое время отомстят за первых своих мучеников – Брауна, предводителя горстки людей, героически сражавшихся в Харперс-Ферри, и его неустрашимых товарищей.” В дальнейшей борьбе против постыдного невольничества в Америке, Чернышевский возлагал большие надежды на фермерство Северных и Западных Штатов, “которые не дадут в обиду своих политических друзей и своим напором стеснят границы рабства”.

Прекрасным дополнением оценки восстания Джона Брауна русскими демократами явилось опубликование в “Современнике” статей Конституции Джона Брауна, переведенных Чернышевским. Не публикуя полного ее текста, журнал акцентировал внимание читателя на тех пунктах Конституции, которые и в России злободневно звучали как страстный призыв к борьбе с крепостничеством, к борьбе за свободу и справедливость. Н.Г.Чернышевский отмечал, что важнейшей чертой Конституции Брауна было утверждение, что все люди наделены равными правами.

Личностью и подвигом Джона Брауна восхищались многие. Российские демократы неоднократно отмечали, что довольно было хоть раз видеть его лицо, чтобы запомнить навсегда. В русских газетах и журналах отметались обвинения врагов Брауна в убийствах и всевозможных злодеяниях, а революционный публицист Д.И.Писарев назвал имя Брауна среди таких лучших людей истории, как Галилей и Ян Гус. Писарева пленило в великом американце то, что тот был “страстно влюблён в свою идею, ради которой он на старости лет пошёл на виселицу”.

Многократно выступавший против невольничества в США редактор “Русского Слова” Г.Е. Благоцветлов считал Джона Брауна, наряду с Гаррисоном, великим патриотом Америки, преисполненным чувством любви к человечеству, страстно желал, чтобы “…кровь благородной жертвы была общим сигналом восстания аболиционистов против своих заклятых врагов”.

И в период гражданской войны в США прогрессивные органы русской прессы неоднократно обращались к славному имени Джона Брауна, рассматривая его идеи и подвиг как могучую силу, вдохновляющую американский народ в его справедливой борьбе против позорного невольничества. В 1864 году в журнале “Заграничный Вестник”, была опубликована большая статья “Процесс Брауна” идеолога революционного народничества П.Л.Лаврова. Очерку были предпосланы следующие строки: “Закон осудил Брауна, общество плантаторов задавило его, но виселица не обесчестила смелого гражданина, в котором правительство его страны видит теперь героя, и который должен остаться героем и для всякого русского, сочувствующего уничтожению крепостного права в России”.

…Браун и его идеи дошли до сердца русского человека. Залпы в Харпер-Ферри были услышаны во всём мире. Два столетия прошло со дня рождения Джона Брауна, почти полтора столетия с начала восстания, но вопросы, поставленные им, актуальны и сегодня.

Август 2000