ГОРЬКИЕ ПЛОДЫ

Автор Давид Шарп

В последних числах декабря в западно-иракской суннитской провинции Анбар начались события, сильно смахивающие на войну. Пока еще они носят относительно локальный и обратимый характер, однако на данный момент можно констатировать, что с момента вывода американских войск это самый высокий уровень эскалации, который может “взорвать” страну.

Корни проблем Ирака тянутся к британо-французскому соглашению Сайс-Пико, подписанного Лондоном и Парижем по итогам Первой мировой войны. Среди прочего, его плодами являются границы нынешних Ирака, Иордании и Сирии, по сути произвольно прочерченные колониальными державами и разделившие местное суннитское население. Однако своего рода апогеем стало создание самого Ирака — искусственного образования, которое по определению не могло быть монолитным и жизнеспособным в нормальном понимании этих слов. Курдское национальное меньшинство (по приблизительным современным оценкам, это 17% населения, в основном сунниты), суннитское арабское меньшинство (свыше 20%) и наконец, большинство, которое составляют арабы-шииты (влияние других этнических и религиозных меньшинств незначительно). Более того, каждая из перечисленных групп имеет свой компактный район проживания, хотя на “пограничьях” имеет место фактор смешения. Курды — север, сунниты — большая часть центра и запад, шииты — часть центра и юг. В общем, для создания искусственного лоскутного государства колонизаторы постарались на славу. С момента обретения независимости в правящей верхушке традиционно доминировали сунниты. Шииты были оттеснены от “пирога”, курды — тем более. При этом и тем, и другим очень серьезно доставалось от силовых структур Багдада. Особенно на данном поприще преуспел окончивший жизнь на виселице Саддам Хусейн. Со свержением последнего все изменилось. К власти фактически пришло шиитское большинство, а сунниты оказались от нее отстранены. Понравиться это им никак не могло, включая и тех, кого нельзя было отнести к сторонникам Саддама.

Процесс вытеснения суннитов из властных структур, недофинансирования их территорий и вообще угнетения в самых разных формах вышел на качественно новый уровень в 2011 году, после вывода американских войск. Еще в 2007-2008 годах в целях умиротворения суннитских провинций американцы прибегли к стратегии создания и щедрого финансирования суннитских племенных милиций, многие из членов которых до того момента были повстанцами. Именно эта политика, наряду с усилением воинской группировки, привела к резкому спаду волны террора в провинциях и серьезным успехам в борьбе с боевиками “Аль-Каиды”. Правда, к фактору щедрого финансирования стоит добавить то, что, несмотря на вражду к шиитам вообще и глубочайшую неприязнь к властям в Багдаде, которых большинство суннитов считает абсолютно чуждыми агентами иранского влияния, идеологию “Аль-Каиды” разделяет относительно небольшое количество местных жителей.

Но вернемся в 2011 год, когда премьер-министр Ирака Нури аль-Малики взялся за суннитов всерьез. Вытеснение их из силовых и государственных структур набрало обороты, а финансирование провинций уменьшилось. Что не менее важно, жалование многим членам суннитских ополчений сократили или перестали платить вообще. Само собой, это коснулось и многих племенных лидеров. Против суннитов начались массовые репрессии, коснувшиеся и ведущих политиков. Главным предлогом стали обвинения в терроризме. Наиболее яркий пример — бывший вице-премьер Тарик аль-Хашими, обвиненный как раз по этой статье и вынужденный бежать. В дальнейшем его заочно присудили к смертной казни.

Все эти тенденции набирали силу на фоне событий так называемой “арабской весны” и полномасштабной гражданской войны в Сирии, принявшей в заметной степени характер религиозного противостояния между суннитами с одной стороны и поддерживаемым шиитами алавитским режимом Асада — с другой. Это, безусловно, тоже оказало свое влияние.

Неудивительно, что в таких условиях сопротивление суннитов властям продолжало нарастать. Причем речь шла как о политическом сопротивлении, так и о военном. Примером первого стала акция протеста, начавшаяся в конце 2012 года у города Рамади в провинции Анбар. Второго — направленный против шиитов массовый террор, вышедший на качественной новый уровень. Забегая вперед, скажу, что еще задолго до своего окончания 2013 год стал самым кровавым в Ираке, начиная с 2008-го, когда американская политика кнута и пряника дала свои плоды. Аль-Малики продолжил гнуть свою линию, не удовлетворяя требования оппонентов, а масштабы протестов и терактов росли. Наконец, в конце декабря премьер, который уже начал задумываться о назначенных на апрель парламентских выборах, решил разобраться с протестующими и их лидерами силой. Заметной фигурой среди них являлся один из местных племенных лидеров, депутат парламента Ахмед аль-Альвани. Ничего более разумного, чем силовой захват последнего (28 декабря), закончившийся гибелью брата депутата и пятерых его телохранителей, аль-Малики в голову не пришло.

Данное событие привело к самой серьезной эскалации и ряду ультимативных требований со стороны протестующих, однако власти не остановились на достигнутом. 30 декабря начался штурм лагеря протеста. Эта операция хотя и оказалась успешной, но немедленно привела к гораздо более серьезным событиям — массовому вооруженному восстанию. Активную роль в нем сыграли боевики местного филиала “Аль-Каиды”, а также участвующей в сирийских событиях группировки Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ) и других, более мелких организаций. Однако, что гораздо более показательно, в восстании приняли участие и многие местные жители, племенные ополченцы, еще не так давно являвшиеся главной опорой власти в Анбаре. Правда, речь идет отнюдь не обо всех. Кому-то Багдад продолжает, платить, плюс опять-таки далеко не все разделяют идеологию исламистов. Результатом стало то, что часть местных ополченцев все же выступила на стороне официальных силовиков. Как бы там ни было, крупнейшие города провинции Рамади и Фаллуджа фактически оказались под контролем повстанцев. При этом правительственные силы понесли значительные потери убитыми и пленными, а также техники. Захваченными оказались склады оружия, базы и блокпосты, что немедля, в традициях сирийской войны, начало находить свое подтверждение в выкладываемых в Интернет видеороликах.

Таким образом, аль-Малики столкнулся с серьезной дилеммой: штурмовать города с огромным числом жертв и масштабными разрушениями или попытаться как-то, хотя бы временно, разрулить ситуацию. В первом случае локальный успех (взятие Рамади и Фаллуджи под контроль) может обернуться началом полномасштабной гражданской войны, со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе и вмешательством соседей. Во втором еще как-то возможно восстановление статус-кво. Тем более что именно на этом пути настаивают американцы.

Кстати, армия Ирака, в частности ее шиитская составляющая, многочисленна и уже неплохо вооружена, но по-настоящему боеспособной ее не назовешь. В разгаре процесс вооружения, в котором в последнее время активную роль стала играть Россия. Среди проданного Москвой оружия выделяются ударные вертолеты Ми-28 и Ми-35, которые, по идее, должны стать серьезным козырем против разного рода повстанцев и террористов. Не отстают от России и американцы. Видео успешного применения управляемых ракет “хеллфайр” с поставленных США вертолетов и легких самолетов демонстрируются в эфире все последние дни.

С одной стороны США являются чуть ли не главными противниками “Аль-Каиды” и потому не могут не способствовать действиям Багдада против ИГИЛа, с другой, в Вашингтоне осознают, что аль-Малики “прессует” и суннитов в целом, что для американцев, а тем более для саудовцев, абсолютно неприемлемо. Если отказать аль-Малики в помощи, это приведет к потере важнейшего рычага влияния на него и окончательно толкнет иракского премьера в руки Ирана. А ведь влияние Тегерана и на премьера, и на других шиитских политиков и без того очень значительно. Выразил Иран и готовность помочь Багдаду в войне с “Аль-Каидой”… Таким образом, единственный выход для Вашингтона — при помощи дипломатических и “поставочных” рычагов убедить аль-Малики снова умиротворить основную массу суннитов, пока еще не поздно.

Собственно, для достижения этой цели, параллельно с идущими боевыми действиями средней интенсивности, и прилагаются немалые усилия все последние дни. Так, премьер уже посулил суннитам Анбара значительные компенсации и инвестиции, а в Вашингтоне эти и ряд других шагов получили одобрение. Однако даже если на нынешнем этапе удастся избежать нового витка эскалации, т.е. фактического перехода к крупномасштабной войне, настоящим тестом станет продолжительность и устойчивость этого условного урегулирования. События последних полутора лет, особенно последних недель, прозрачно намекают, что серьезный шаг в сторону окончательной дестабилизации обстановки в Ираке уже сделан.

Все это, напомню, проходит на фоне подготовки к назначенным на апрель парламентским выборам, которые сами по себе, еще до нынешней эскалации, воспринимались как событие огромного значения с серьезным взрывоопасным потенциалом. Если шиитов Ирака поддерживает Иран, то можно не сомневаться: сунниты, в случае чего, найдут поддержку в соседней Саудовской Аравии. К этому стоит добавить практически прозрачную границу с Сирией, которую туда-сюда переходят многочисленные исламские боевики, а также приток таковых в Сирию и Ирак буквально со всего мира. Никуда не делась и курдская проблема. Отношения Эрбиля и Багдада, как всегда, непросты, между сторонами множество нерешенных вопросов, включая и спорные нефтеносные территории.

Все это говорит лишь об одном: ключевое государство региона с почти 32-милионным населением ждут очень бурные и непростые времена. Настолько бурные и непростые, что это самым серьезным образом отразится не только на Ираке, но и на всем Ближнем Востоке.

 «Новости недели»  — «Континент»

.
.
.