Гомеопатия не поможет

Процветание и самооценка Германии в опасности.

В мае ФРГ купила за границей больше товаров, чем продала. Это тревожный диагноз для «чемпиона мира по экспорту»: не только его процветание основано на положительном сальдо торгового баланса, но и самооценка.

1952-й стал годом, когда Федеративная Республика Германия начала становиться той, какую мы знали до недавнего времени: впервые после войны торговый баланс стал положительным – страна, семь лет до того объявленная вне закона, продавала за границу больше товаров, чем покупала там. С тех пор ee богатство основывалось на этом излишке. Но это означало не только процветание. Он придал смысл стране, которая потеряла его в результате войны и совершенных преступлений против человечности. В начале 1950-х опросы, которые проводили союзники, показывали, что немцы продолжают симпатизировать национал-социалистической системе. С экономическим подъемом об этом забыли. Канцлер Конрад Аденауэр (ХДС) явно победил на выборах 1953 г., а в 1957 г. он – первый и пока единственный раз в истории ФРГ – получил абсолютное большинство в Бундестаге.

С того момента экономическая мощь стала объединяющим фактором; положительное сальдо торгового баланса стало устойчивым. Лишь однажды – в 1991 г. – оно оказалось отрицательным, но это был особый эффект германского единства, вызванный сворачиванием экономики ГДР (при этом, в отличие от 1991 г., нынче нет и речи о потребительском буме, наоборот: потребительские настроения рекордно упали). «Современная Германия была прежде всего экономическим проектом, – написала газета Wall Street Journal. – Этот рост смог скомпенсировать разрушения войны, способствовать мирной интеграции Германии в Западную Европу, ослабить влияние коммунизма и создать национальную идентичность, независимую от порочных фантазий эпохи Гитлера и напыщенности Вильгельма II». Богатство Германии стало также ee главным политическим инструментом: Европейский Союз первоначально был сообществом производителей стали и угля. Германское единство было реализовано сначала в валюте и только потом в политике. Когда НАТО просила ФРГ внести свой вклад в Альянс, Германия откупалась деньгами – как, например, во время войны в Персидском заливе в 1991 г.

Сможет ли Германия и впредь определять свою идентичность и свою политику через свое процветание? Сейчас инфляция, стагфляция или экономический кризис – это не смертельные болезни. Они больше похожи на диарею: неприятна, когда возникает, но в итоге очищает организм, побуждает к более разумному питанию, длится недолго, и подавляющее большинство легко переносит ее. Но у германской экономики не диарея, не перелом ноги и даже не Covid-19. У нее рак: поражается весь организм, что может привести к летальному исходу.

Речь идет о структурных проблемах. С одной стороны, это связано с общими условиями. Общество стареет. Это приводит к двум эффектам, влияющим на экономику: ценные квалифицированные работники уходят на пенсию, они отсутствуют на производстве, и им нет замены на рынке труда. Это снижает эффективность. В то же время растут расходы: экономика вынуждена производить больше, чтобы помочь финансировать расходы на уход, здравоохранение и пенсионное обеспечение. Оба этих фактора удерживают инвесторов от вложений в такую страну.

С другой стороны, эта страна сама создала себе проблемы. Особенно за 16 лет правления Ангелы Меркель. Дорожная сеть, которая когда-то была большим преимуществом отечественной экономики, пришла в упадок. Мосты на автобанах приходится закрывать на годы, как, например, в Висбадене или Леверкузене. Дальнейшие закрытия неизбежны. Такая же ситуация и на железных дорогах: их сеть недостаточно велика, чтобы позволить расширение трафика. И она настолько обветшала, что даже при нынешней интенсивности движения находится под угрозой. В области цифровизации Германия отстает от бывших развивающихся стран. И ее бюрократия, которая вот уже 30 лет кaк должна была быть сокращена, все эти годы растет так же пугающе, как опухоль.

Нынче политики, журналисты и публицисты любят объяснять проблемы Германии войной в Украине. Но война не породила, а только усугубляет их. Лучший пример – поставки энергоносителей. «Резкий рост цен на энергоносители, вызванный действиями России по ограничению объемов природного газа, который она поставляет в Европу, привел к росту цен на товары из Германии», – пишет New York Times. Это правда, но здесь не учитывается тот факт, что повышение стоимости энергопотребления было государственной целью Германии еще до войны: налог на выбросы CO₂, например, был явно направлен на повышение цены на бензин, с тем чтобы побудить граждан чаще оставлять свои автомобили дома. А в январе 2022 г., еще до войны, в Германии уже были самые высокие цены на электроэнергию среди промышленно развитых стран.

Одновременно отказываясь от ядерной энергии и угольных электростанций, Германия хотела стать примером для подражания для других. Именно такой оптимизм излучали представители «светофорной» коалиции в конце минувшего года, когда представили общественности свое коалиционное соглашение, одним из наиболее важных пунктов которого был ускоренный отказ от использования угольной энергетики. «Во всех странах от угля можно отказаться при разумных затратах», – обнадежил политиков в 2018 г. Германский институт экономических исследований. Это высказывание базировалось на исследовании, в котором подобный сценарий рассматривался в шести странах. В 2014 г. государственная телерадиовещательная компания Deutsche Welle назвала Германию за ее отказ от ядерной энергетики «единственным примером для подражания». Если осенью и зимой электричество придется рационировать, Германии действительно будет очень одиноко, но вряд ли кто-то сочтет ее достойным примером для подражания.

Aктуальные цифры показывают также и перспективы. Они плохие: в мае Германия продала товаров на 125,8 млрд € и купила иx на 126,7 млрд. На первый взгляд, это можно объяснить войной в Украине. Германский экспорт в Россию рухнул в марте. Но и импорт тоже: в мае Германия приобрела у России товаров на 3,3 млрд € и продала eй товаров на 1 млрд. Таким образом, хотя торговый баланс с Россией отрицательный, этот дефицит сравнительно небольшой – 2,3 млрд. €.

Куда более значительный дефицит Германия имеет в торговле с Китаем: только в мае ФРГ закупила в Китае товаров на 18 млрд €, а продала – на сумму 8,7 млрд €. Это соответствует дефициту торгового баланса в размере 9,3 млрд € – всего за один месяц. Торговые отношения ФРГ с США и Великобританией позитивные: профицит ее торгового баланса с США составляет 3,7 млрд €, с Великобританией – 2,4 млрд €. Однако этот профицит уже давно является занозой в боку, в частности, для американцев. Тот факт, что они вводят ограничения на импорт из Германии, большинство американцев относит к позитивным деяниям Дональда Трампа. Поэтому будущего роста здесь ожидать не стоит – скорее, наоборот.

Пока еще сила Германии по-прежнему основывается в первую очередь на ее отношениях с Европейским Союзом. В мае ФРГ продала в страны ЕС товаров на 67,5 млрд € и купила у них товаров на 61,8 млрд. Таким образом, баланс находится в плюсе на 5,7 млрд €. Только вот за эту силу всегда приходилось платить. В обмен на положительный торговый баланс Германия всегда была щедра к ЕС, выплачивая ему больше, чем получала от него, и продвигаясь к «европейскому долговому союзу» вопреки прежним политическим обещаниям и конституционным опасениям. Теперь это грозит стать реальностью, поскольку Европейский центральный банк под давлением США вынужден повысить ключевые процентные ставки. В этом случае могут рухнуть такие больные государственные бюджеты, как y Италии или Испании.

Если сравнивать с другими странами – членами ЕС, то Германия имеет стабильный бюджет. Это потому, что она взимает со своих граждан такие высокие налоги и взносы на социальное обеспечение, как ни одна другая промышленно развитая страна. Однако, как следствие, уровень пенсий в Германии является низким в международном сравнении, пенсионный возраст высок, частные накопления граждан невелики, а стоимость здравоохранения высока. До сих пор Германия соглашалась на обременение своих граждан и фактическое удушение малого и среднего бизнеса, для того чтобы иметь стабильный бюджет и финансовые резервы, с помощью которых можно было бы утешить своих партнеров в связи с дефицитом их торгового баланса с Германией. Содействие развитию крупной промышленности было смыслом существования германского государства. При Меркель министр Петер Альтмайер представил экономическую концепцию, которая практически игнорировала малый и средний бизнес.

Теперь высокие цены на электроэнергию и тем более ее нехватка могут еще больше подавить экономическую мощь. (Ныне рыночная стоимость всех германских акций, измеренная по отношению к капитализации мирового рынка, достигла исторического минимума. Впервые в этом веке Германия больше не представлена среди 100 крупнейших компаний мира. Накануне финансового кризиса, в 2007 г., в топ-100 еще было семь германских компаний, к концу 2021 г. их оставалось две. – Ред.) В то же время бюджетные катастрофы в ЕС ударят и по германскому бюджету. От прежнего положения может остаться только относительная бедность немецких граждан, а также структурные проблемы, такие как нехватка рабочей силы, высокая стоимость лечения, разрушающаяся инфраструктура и так далее. Германия срочно нуждается в терапии. Не только ее экономика, но в первую очередь именно она. Потому что она платит за все остальное. Позволю себе спойлер: гомеопатические пилюльки не помогут. Даже если в случае нормирования электроэнергии у немцев будет много времени для того, чтобы подумать об изобретении еще не известных им человеческих полов или переосмыслить лопнувшие трубы отопления как проявление повседневного расизма.

Марио ТУРНЕС, «Еврейская панорама»

Перевод с нем. Оригинал опубликован на сайте Tichys Einblick online