Главный луг Швейцарии

Кoнфeдepaция, отмечающая 1 августа Национальный праздник Швейцарии, потому и стала нейтральной, что на протяжении столетий была страной наемников, за деньги поставляя солдат армиям других государств. Нынешняя мощь ее как раз и обусловлена многовековым нейтралитетом. 

Луг в европейской традиции

В Старом Свете полно лугов, отмеченных печатью истории.

Вот Бежин луг, который увековечен «Записками охотника» Ивана Тургенева. Здесь с 1983 года проводят литературно-песенный праздник «Тургеневское лето», названный межрегиональным, поскольку писатель родился, согласно современной географиии, как раз на границе Тульской и Орловской областей.

Вот туляки и орловцы полвека и спорят, кому принадлежит Тургенев. Луг в одном регионе, а бывшее имение матери и брата Тургенева, где он отстреливал тетеревов, – в другом. Споры эти не за статус, а за деньги, которые отпускаются на поддержание исторической памяти. Причем, на Бежин луг как таковой ходить опасно: самый знаменитый луг русской литературы превращается в болото. Говорят, оттого что лошадей не стало. Одни считают: не хватает средств на осушение болота. Другие сетуют на отсутствие лошадей и диких животных в лесах, которыми хаживал писатель. Живи он сегодня, он разразился бы серией экологических очерков и даже, не исключено, похвалу из уст самой Греты Тунберг.

В общем, Бежин луг – это история запустения, характерная для нынешней России. И никакие приезды на литературно-песенный праздник маститых властителей дум из столицы не способны этот луг переформатировать на тургеневский лад.

Более оптимистическая история у знаменитых лугов Германии. Их два. Эльбский луг и луг Терезы.

Один на востоке стране и тянется аж на 30 километров, из-за чего немцы именуют его Эльбскими лугами. Это заливное раздолье сродни тульско-орловскому тургеневских времен. Выпасаются тут, правда, не лошади, а люди, мечтающие пройтись, пробежаться и устроить пикник, поиграть в мяч, порезвиться с отпрысками на зеленой травке. Особенно красив дрезденский отрезок берега реки, откуда открывается вид на достопримечательности города. Поскольку желающих освоить луга тысячи, прикатывают сюда на велосипедах.

Другой всемирно известный луг – луг Терезы в Мюнхене, который получил свое имя в честь невесты принцессы Терезы, чье бракосочетание с баварским кронпринцем, впоследствии королем Людвигом Первым состоялось здесь 12 октября 1810 года под цокот лошадиных скачек с одновременным потреблением пива. Свадебку отпраздновали чем, как говорится, бог послал. Но поскольку народ потребовал продолжения банкета, решили закрепить в народной памяти знаменитое бракосочетание ежегодным пивным сабантуем под названием «Октоберфест». На лугу счет уже не на сотни, как в тульско-орловском приграничье, и не на тысячи, как вдоль Эльбы, а на десятки миллионов людей. В 2000-х от 5,8 млн (2001) до 6,4 млн (2011) человек ежегодно. Эти любители пива оставляют тут всякий год до $1,2 млрд. Нынешний будет исключением – пандемия подкузьмила.

Понятно, что даже этот отнюдь не полный перечень европейских лугов ясно обозначает и спектр интересов (кому духовное, кому оздоровительное, кому телесное наслаждение), и национальные традиции, и коммерческую мотивацию.

В этом ряду луг Рютли в Швейцарии занимает особое место. Пишется так – Луг Рютли. С большой буквы. Потому что с Него начинается большая история страны.

Как воинственные швейцарцы стали нейтральными

Место это заповедное. Хотя, понятно, что сюда, как и на Бежин луг, некогда пригоняли табуны лошадей, которые мирно делили просторное разнотравье с коровами. Говорят, сейчас по-прежнему сакральное место, которое воплотило идею местных жителей о мирном сосуществовании четырех языков, трех культур, двух конфессий и 26 кантонов. Согласно политической мифологии, здесь в начале августа 1308 года предки современных швейцарцев вознамерились взять дело политического управления в свои руки, для чего их соединили и дали «Клятву на Лугу Рютли», скрепленную «Союзной грамотой», появившейся десятилетием ранее.

Так было положено начало швейцарской государственности.

Каждый год 1 августа Луг Рютли становится местом, где отмечают единственное на федеральном уровне торжество в честь основания Швейцарской Конфедерации – Национальный праздник Швейцарии. Для истинных патриотов важно прибыть сюда в качестве паломников, чтобы засвидетельствовать почтение и проникнуться духом подлинной истории, которая впечатана в название страны. Напомним: официальное немецкое название Швейцарии – Schweizerische Eidgenossenschaft (швейцарское товарищество, скрепленное клятвой).

Еще одно название Швейцарии – Confoederatio Helvetica. Это латинское словосочетание ссылается на одно из племен, населявших территорию нынешней Швейцарии. Звалось это племя «гельветы». По легенде, Helvetie звали женщину-родоначальницу этого колена. Именно она отчеканена на сегодняшних монетах. В мире знают страну по таким ее опознавательным знакам, как часы, банк, сыр и шоколад. Правда, в списке культурного наследия ЮНЕСКО значатся не они, а йодль (особая манера пения без слов, с быстрым переключением голосовых регистров), фондю (густая смесь различных сыров с добавлением чеснока, мускатного ореха и вина), альпийский рожок и решти (местная разновидность картофельных драников).

У страны богатая история, которая до поры до времени изобиловала войнами с соседями, которые стремились заполучить лакомый альпийский кусочек. Понятно, что постоянная боевая готовность стала частью менталитета и выпестовала многие поколения прекрасных бойцов. В этом смысле Швейцария средних веков напоминает Афганистан последних столетий: в Гиндукуше ничего не умеют делать так совершенно, как воевать. Отличие в том, что афганцев никто в наемники не зовет, как это случилось со швейцарскими пехотинцами и кавалеристами. Причем, происходит это и по сию пору. Вся гвардия Папы Римского – из тех же швейцарцев.

Парадоксально, но факт: Швейцария потому и стала нейтральной, что на протяжении столетий была страной наемников, за деньги поставляя солдат армиям других государств. А как еще можно было зарабатывать деньги в крохотном не имевшем заморских колоний горном государстве, не имевшем выхода к морю, лишенном природных ископаемых и обладавшем весьма ограниченными возможностями, чтобы развивать промышленное земледелие. В период с 1400 по 1848 гг. за рубежами несли военную службу в общей сложности 2 млн швейцарцев. Их бесстрашие увековечено. «Умирающий лев» – всемирно известная скульптурная композиция, созданная по эскизу Бертеля Торвальдсена в швейцарском городе Люцерн. Посвящена доблести швейцарских гвардейцев, павших при сопротивлении штурму дворца Тюильри в день восстания 10 августа 1792 года.

В отличие от десятков стран Старого Света, где каждая последующая война оставляла руины и жертвы, Швейцария остается на протяжении многих веков абсолютно неизменной, поскольку сражения обходили ее стороной.

Впрочем, не совсем так. Сражения были, но относительно небольшие, локальные. Последнее крупное случилось в 1515 году в битве при Мариньяно. Французы, немецкие наемники и венецианцы, возможно, не такие бесстрашные, как швейцарцы, но оснащенные артиллерией, с кавалерией в латах, разгромили отважных швейцарцев с их пиками и копьями.

Уроков поражения было несколько. Один из них – производство отечественных пушек, образец которой, отлитой в 1812 году, выставлен не в музее, а прямо на улице Женевы, у здания городского Арсенала.

После битвы при Мариньяно швейцарцы охолонулись и решили больше ни в какие военные авантюры не вписываться. Проще предоставлять военные услуги вчерашним врагам: и французам, и немцам, и итальянцам, причем, порой одновременно. Создавались трагикомическое ситуации, когда швейцарские наемники разом оказывались в воюющих между собой армиях, прилежно истребляя своих соотечественников.

Разумеется, объяснить это и по сей день непросто. Что называется, смешались в кучу безработица дома и неутолимое желание зарабатывать хорошие деньги. И когда в 1814–1815 гг. на Венском конгрессе были определены новые границы государств Европы, Швейцария объявила себя нейтральной страной. Что это, беспринципность или стратегический расчет? Все зависит от точки зрения. Но в ту пору государства Старого Света – те самые, которые ввиду исключительно стратегического положения хотели заполучить Швейцарию – поддержали ее. Видимо, сработал принцип «Так не доставайся же ты никому!» В отличие от пьесы Островского «Бесприданница», ситуация разрешилась не трагедией, а триумфом здравого смысла.

Границы Швейцарии прозрачны, в стране разговаривают, минимум, на трех распространенных европейских языках, почитают наряду со своей национальные кухни соседей по кантону. Многообразие стилей жизни сформировало пестрое, но единое и бесконфликтное сообщество. Разве нынче, в этом всемирном бастионе нейтралитета и миротворчества ощущаешь, что ты в стране потомственных наемников?! Об этом есть величественные напоминания вроде зубчатых стен трех знаменитых замков Беллинцоны, которые брали штурмом то миланцы, то французы, то воины молодой Швейцарской конфедерации. Такие крепости разбросаны по всей стране, напоминая о том, как непросто воплощалась в жизнь идея федерального государства.

Если когда-то Швейцария умела побеждать в войнах настолько хорошо, что превратила это в бизнес, то теперь ее процветанию способствует многовековой нейтралитет. А это значит, что страна не только воздерживается от участия в войне, но и не позволяет воюющим государствам использовать ее территорию, не поставляет наемников воюющим сторонам, как практиковалось когда-то.

Правда, попутно вопросы: если она нейтральна, зачем ей вооруженные силы и почему швейцарцы, отслужив в армии, забирают с собой стрелковое оружие?! Во-первых, даже нейтралитет нуждается в защите. Во-вторых, как говаривают в Швейцарии, «пусть не пригодится, но иметь не помешает».

Число единиц огнестрельного оружия, как сказано в докладах экспертов, «в домашнем хозяйстве» швейцарцев сопоставимо с обычными фермерсками вилами – до 5 млн стволов разного калибра.

«Разумеется, учитывая эту сопоставимость, блекнет образ Швейцарии, которая в общепринятом представлении – страна банков, сыра, шоколада, лыжных трасс и вообще – один из мировых туристических центров, – говорит известный в Швейцарии военный эксперт Альберт Штаэль. – Но мы должны учесть важную деталь. Окончив службу в армии, молодой человек возвращается домой с тем самым оружием, с которым проходил службу. А службу, имея в виду давнюю историю борьбы Швейцарии за независимость, проходили сотни тысяч граждан. Поверьте, что и винтовки вековой давности, хотя утратили актуальность дизайна, вполне сохранили свои боевые свойства».

Так и получается, что в стране на 8,6 млн жителей – а это 4,5 млн домашних хозяйств – как минимум, каждый второй вооружен. Несоответствие с официальной статистикой, которая насчитывает 2,3 млн стволов, объясняется просто: не любой, в чьем погребе имеется карабин от деда, способен официально заявить об этом. Апеллируют к закону: он же не запрещает. Особенно если дело происходит в сельской местности, где немало диких зверей, которые охотятся на домашнюю живность.

Это в какой-то мере роднит Швейцарию с Норвегией, которая обязывала граждан иметь оружие в определенных регионах. Например, на островах архипелага Шпицберген – из-за опасности подвергнуться нападению со стороны полярных медведей. Возвращаясь к Швейцарии, отметим: штурмовая винтовка SIG 90, которую прихватывают с собой отслужившие в армии, более напоминающей милицию или вооруженных дружинников в советском понимании, конечно, поэффективней, чем дедовский трофей. Важно не пользоваться им, а иметь в заветном шкафу в подвале.

Швейцарии есть что защищать

Небольшое по площади, всего в 41 тыс. квадратных километров государство, расположенное в сердце Европы, занимает стратегическое положение, поскольку связывает основные государства Старого Света. Через Швейцарию транзитом проходит более 50% всех грузов из северной части Западной Европы на юг и в обратном направлении. Только вокзалов в небольшой Швейцарии около 800, не говоря про тысячи километров железных дорог в горах и сквозь туннели. Цюрих и Женева постоянно возглавляют список городов мира с наивысшим уровнем и качеством жизни – в том числе благодаря безукоризненно действующей транспортной системе.

Краснокожая паспортина, которую воспел Маяковский, – это про нынешний окрас паспорта гражданина Швейцарии. Первые полвека своего существования он был серо-зеленым, а покраснел ровно 60 лет назад. В нем вместо привычной графы «место рождения» значится понятие «историческая родина».

Поскольку родиться можно где угодно, хоть в поезде или в самолете, важно, по мнению швейцарцев, обозначить свои корни. Они – в наименовании населенного пункта, где жили предки гражданина. Каждый кантон, каждая община и каждая семья располагает подробными данными о биографии того или иного рода – говорят, едва ли не до десятого колена. В стране господствует принцип – от истории семьи к истории Отечества. И жена, и дети швейцарца получают «историческую родину» по линии мужа и отца. Поскольку генеалогические реестры в общинах тщательно хранятся, любой выходец из Швейцарии, живущий далеко от нее, всегда имеет возможность отыскать свои корни.

За свою историю Швейцария пережила несколько волн эмиграции. Когда в стране в период Реформации усилилось преследование участников радикального религиозного движения анабаптистов (перекрещенцев), многие из них переехали в США, основав там общины меннонитов и амишей. По данным организации «Swiss Center of North America», сегодня в США и Канаде проживают до 1,5 млн лиц швейцарского происхождения. В период с 1850 по 1914 годы Швейцарию покинуло примерно 400 тыс. человек. Многие из них основывали колонии, называя их, в знак привязанности к своей исторической родине, Хайленд, Рютли или Новый Берн. Одних только Бернов в США насчитывается сейчас 26, а Люцернов – 16.

Они оставили в Новом Свете добрую память. Первое вино в США было изготовлено в конце XVIII века выходцем из Ле Шантлар кантона Во Джеймсом Дюфуром. Родившийся в Ла-Шо-де-Фон, кантон Невшатель, Луи Шевроле заложил основы одноименной американской автомобильной империи. Род Гуггенхаймов имел еврейско-швейцарские корни, произведя революцию в музейном деле. Швейцарский инженер Отмар Амман родился в Шаффхаузене и вошел в историю как проектировщик и строитель семи знаменитых мостов в Нью-Йорке.

Александр МЕЛАМЕД. Фото автора