Главное – конспирация

Помню, перед тем как отправить эту историю в редакцию, я, как и заведено, дал прочесть её главному герою.

– В общем, всё верно, – сказал герой. – Только, пожалуйста, уберите мою фамилию.

– У меня есть правило, – возразил я, – не писать заметок, в которых вместо фамилии человека, о котором рассказываю, псевдоним. Журналистика – занятие конкретное и самое ценное в ней – факт.

– А литература? – спросил герой.

– Вот в ней, пожалуй, слово.

– Так вы же писатель! – явно желая польстить, воскликнул герой. – Это же все знают.

– Нет, – говорю я.

– Умоляю! – не сдавался герой. – Замените фамилию, и я расскажу другую историю.

– Но почему?

– Та, другая – очень страшная и загадочная, –  таинственно и в то же время грустно произнёс он. – И вообще я, как вы, надеюсь, заметили, – человек скромный. Мне слава не нужна. Мне покой нужен.

– Так что это за история?

– Я её как-нибудь позже расскажу, – вздохнул герой. – Под шашлычок в грузинском ресторане. Вы были в грузинском ресторане, что открылся на Линдвурмштрассе?

– Да, был.

– И как вам?

– Здорово, хотя предпочитаю баварскую кухню.

– Нет, давайте всё же к грузинам.

Ну что тут было делать? Тем более шашлык обещали, под настоящую, а не самопальную Хванчкару или Киндзмараули. В общем, фамилию героя я заменил. Ну а всё остальное, в том числе и Юлиан Панич с Борисом Рацером, – сущая правда…

…Сейчас Зиги Кригер, как его называют близкие друзья, далеко за семьдесят. Но как он выглядит! Поджарый, загорелый, пахнущий дорогим одеколоном, одетый слегка небрежно, но неизменно модно, он, как и прежде, неотразим. При его появлении у женщин неизменно вспыхивают глаза, на лицах детей появляются радостные улыбки, а вот мужчины почему-то втягивают животы.

Кригер за свой век перепробовал массу профессий, но более всего преуспел в реставраторском деле. Здесь он действительно большой специалист. А ещё он чрезвычайно щедр и обожает делать подарки.

И всё же любой рассказ об этом человеке будет неполным, если я не раскрою вам маленькую тайну. Дело в том, что некоторые твёрдо убеждены, будто имя Кригера – Зигфрид. И они не ошибаются. Именно так его назвал папа – российский немец, родившийся в уютном и сытом поселении колонистов недалеко от Симферополя. А вот другие готовы до хрипоты спорить, утверждая, что настоящее имя Кригера – Семён. И ведь что удивительно – они тоже правы. А всё началось в 1941 году…

…В июне того года отца Кригера – Франца Иоганновича, как и многих других российских немцев, доблестные чекисты вначале арестовали, а затем, не особо мешкая, расстреляли. Семью же отправили из Харькова в ссылку – в Алма-атинскую область, в колхоз Аули-Ата. И вот там, в школе, которую стал посещать Кригер, учитель-казах почему-то никак не мог выговорить слово «Зигфрид» и поэтому предложил ему… сменить имя. А нужно заметить, что мама Кригера, которую звали Кларой Ефимовной, была не только женщиной изумительной красоты, но и потрясающего ума. Узнав от сына о предложении учителя, она, поразмыслив, сказала:

– Вообще-то, когда ты родился, я хотела назвать тебя Семёном. Но, по понятным причинам, уступила желанию твоего папы. Сейчас обстоятельства несколько изменились, и мы не в Харькове, а в Казахстане. Поэтому, если твоему казахскому учителю трудно произносить немецкое имя Зигфрид, то пусть зовёт тебя почти еврейским именем – Семён. А чтобы не создавать путаницы, я тоже буду тебя так называть.

Тут, вероятно, нужно сделать маленькое уточнение. Дело в том, что Клара Ефимовна была не только красивой и умной, но ещё и стопроцентной еврейкой. Однако за то, что ни в какую не захотела отказываться от мужа немца, она вместе с сыном прошла весь скорбный путь спецпоселенцев: ссылку, конфискацию имущества, трудармию и, естественно, комендатуру, в которой была обязана отмечаться раз в месяц. О том, что Франца Иоганновича расстреляли ещё в 41-м, они узнали только в конце войны.

Но Всевышний, ко всем уже перечисленным качествам, наградил Клару Ефимовну ещё находчивостью и умением разговаривать с людьми. Поэтому перед самым началом всесоюзной кампании по выявлению «безродных космополитов» она умудрилась всего-навсего за бутылку водки и банку солёных огурцов купить себе и сыну свободу.

– Не знаю, как сейчас, – сказал мне по этому поводу Кригер, – но раньше в СССР бутылка водки была самой ходовой валютой.

Итак, Кригеры возвратились в Харьков, и Зигфрид-Семён стал учиться в одной школе и в одном классе с будущим известным киноактером, а позже долголетним сотрудником радио «Свобода» (помните «Театральный зал «Свободы»?) Юлианом Паничем.

Упомянув об этом, я должен рассказать ещё одну историю.

Как-то живущий ныне в Париже Юлиан Панич приехал в Мюнхен и устроил небольшую творческую встречу для довольно узкого круга знакомых и друзей. И вот, заметив на ней Кригера, он, горячо его обняв, громогласно объявил:

– Смотрите! Вот с этим человеком мы когда-то жили в Харькове и учились в одной школе!

На что присутствовавший тут же драматург Борис Рацер ехидно заметил:

– А что тут удивительного? Во времена, когда вы были детьми, в Харькове вообще была одна школа. И в неё все ходили. Даже Эдик  Лимонов.

Но вы, пожалуйста, этому не верьте. В Харькове был и другие школы. Об этом, кстати, с едва скрываемым возмущением тогда же заявили Панич с Кригером.

Что же касается Лимонова, то его Кригер несколько раз слегка дубасил, за то, что тот фарцевал билетами в кино. И этот факт подтвердил Юлиан Панич, попутно заметив, что у Лимонова тогда была совсем другая фамилия, но те же повадки.

Впрочем, к нашей теме, это особого отношения не имеет, ибо я хочу поговорить о зависти.

– Вы знаете, что способствует любому успешному начинанию? – как-то спросил меня Кригер.

– Догадываюсь.

– Так что?

– Удача, упорство, талант…

– И всё?

– Надёжные партнёры…

– Ах, оставьте их вместе с их надёжностью, – перебил он меня. – Поверьте, успешному начинанию, по крайней мере, в иммиграции, способствует зависть.

– Может быть. Хотя я, например, думал, что зависть как раз вредит.

– Я тоже так думал, когда в 1984 году решил снабжать таранью работников радиостанции «Свобода».

– А что, с ней были проблемы?

– С таранью проблем не было. В Мюнхен мне её доставляли из Гамбурга в деревянных ящиках килограмм на 7-8 каждый. Вы помните эти советские ящики, обвитые проволокой и утыканные гвоздями?

– Нет.

– Зато я их хорошо помню. Я с ними так мучился. Я их разбивал. Затем тарань расфасовывал по целлофановым мешочкам, из которых специальной машинкой откачивал воздух. Потом запаивал их…

– И много этой самой тарани покупали у вас?

– По 30-40 пакетов. Обычно я подъезжал к проходной «Свободы» в 4 часа дня и сотрудники, в основном русской, украинской и белорусской служб, выходили и покупали её у меня.

– Ну а причём тут зависть?

– А притом, что я никого не посвящал в своё дело и буквально всё выполнял сам. Но люди, как мы с вами знаем, завистливы. Они донесли американскому начальству радиостанции, что я – советский шпион и через тарань имею контакты со своими агентами.

– И в результате?

– В результате мне запретили появляться с таранью у проходной «Свободы».

– А агенты?

– Они стали приезжать за таранью ко мне домой. Ведь одно дело доносить, другое – доставать и расфасовывать тарань. Это же сумасшедшая работа!

– А зависть?

– Вот я и говорю, что прекратил ездить на проходную. Значит, у меня стало оставаться больше времени. Тогда я и занялся своим любимым делом, которому учился и в котором кое-что понимаю.

– Каким?

– Я стал больше бывать на всяких «блошиных рынках» и отыскивать там старинные вещи, которые потом реставрировал. И я понял, что заниматься любимым делом – это не только счастье, но и огромная удача. А способствовала ей, как я уже сказал, зависть таких же, как я, эмигрантов.

– Наверное, всё же других, – поправил его я.

– Не будем мелочными, – улыбнулся Кригер. – Мы же все выехали из СССР. Или, на худой конец, родились там.

Мюнхенцы, и не только они, наверняка, узнали моего героя. Но не это главное. Главное – конспирация.

Александр Фитц, Мюнхен

Напоминаем, что книгу Александра Фитца «Легенды старого Ташкента и Другие истории» можно приобрести в издательстве «Алетейя»: E-mail: fempro@yandex.ru; Tel.: +7 921 951 98 99