КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Лидер НСДАП никогда не считал себя правым.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Прошло 80 лет после победы над национал-социализмом, но по сей день мировоззрение Гитлера относят к правому экстремизму. Спустя десятилетия после первой публикации книга, опровергающая эту политическую категоризацию, вызывает всё больший интерес и вышла в новом издании. Получившее широкое признание исследование Райнера Цительмана (беседа с которым была опубликована в предыдущем номере «ЕП») «Hitler. Selbstverständnis eines Revolutionärs» показывает, что Адольф Гитлер считал себя не правым и не левым, а антикапиталистическим революционером, который не испытывал ничего, кроме презрения к буржуазным и консервативным силам. Социальный вопрос и равные возможности были для него очень важны, а с возрастом он также стал восхищаться советской плановой экономикой.
Эта книга – вовсе не легкое чтиво. Когда 37 лет назад она была впервые опубликована издательством Berg-Verlag, то представляла интерес прежде всего для историков. Сегодня она вызывает огромный интерес у всё более широкой читательской аудитории за пределами мира специалистов – как в Германии, так и за рубежом. Речь о книге Райнера Цительмана «Гитлер. Самоощущение революционера» – «внутренней» биографии Адольфа Гитлера, за которую Цительман получил докторскую степень по истории в 1986 г. Благодаря тщательному анализу речей и трудов Гитлера докторская диссертация с тех пор стала стандартным трудом о мировоззрении нацистского диктатора. На сегодняшний день вышло несколько немецкоязычных изданий этой работы, последнее из них – в марте 2024 г. в издательстве Lau-Verlag, с послесловием известного политолога Юргена В. Фальтера и несколькими более поздними эссе Цительмана.Книга Цительмана выделяется на фоне работ других историков по нескольким параметрам. Во-первых, он очень тщательно проводит различие между Гитлером 1920-х, 1930-х и 1940-х гг. Другие авторы склонны объединять мировоззрение Гитлера с 1919 г. и далее, как будто лидер НСДАП с самого начала исповедовал некое замкнутое мировоззрение. Это не так. Райнер Цительман выделяет несколько поворотов в образе мышления Гитлера вплоть до последних лет его жизни.
Во-вторых, взгляд Цительмана на Адольфа Гитлера трезвый, почти холодный и никогда не оценивающий. По понятным причинам многим ученым до сих пор трудно взглянуть на одного из величайших преступников в истории человечества таким нейтральным, неоценивающим взглядом. Однако четкое разделение анализа и суждений идет на пользу академическому характеру книги, поскольку другие биографы Гитлера иногда могут быть введены в заблуждение, делая ложные выводы на основе поспешных суждений. Кроме того, Цительман всегда четко абстрагируется от своих собственных (в то время левых, сегодня Цительман – член СвДП и сторонник классического либерализма) политических убеждений.
В-третьих, результат исследования удивляет: он противоречит общепринятому отнесению Адольфа Гитлера к правому политическому спектру. Однако, по мнению Цительмана, Гитлер был одновременно и правым, и левым экстремистом. Как лидер НСДАП, он хотел преодолеть это противоречие «не в „центре“, а через новую крайность, в которой обе крайности будут сведены на нет». Более того, Адольф Гитлер считал себя революционером, который на протяжении всей своей жизни относился к социал-демократам и коммунистам с гораздо большим уважением, чем к консерваторам, буржуазии и союзникам фашистов, таким как Бенито Муссолини и Франсиско Франко. Будучи изначально левым политиком, он сохранил многие из своих убеждений до конца.
Согласно обычной оценке Гитлера как крайне правого политика, реальной политической силой, противостоящей национал-социализму, должны были стать левые. На первый взгляд, в пользу этой точки зрения можно привести много аргументов, отчасти из-за массовых преследований социалистов и коммунистов в Третьем рейхе. «В целом бесспорно, что коммунисты и социал-демократы понесли самые большие жертвы, – соглашается Цительман. – В то время как их пытали и убивали в концентрационных лагерях, правые буржуазные и капиталистические силы делали хорошие деньги и в Третьем рейхе».
Адольф Гитлер также неоднократно публично нападал на «еврейский большевизм». Некоторые исследователи видят в этой враждебности решающий корень гитлеровского антисемитизма. Кроме того – и это бесспорно, – существует фундаментальное противоречие между гитлеровским национализмом и интернационализмом социализма. Гитлер также осознавал это.
Для левых мыслителей, таких как ведущий философ Франкфуртской школы Макс Хоркхаймер, было очевидно, что национал-социализм – это фашизм, соответствовавший определению фашизма Георгия Димитрова, генерального секретаря Коммунистического Интернационала, который понимал его как «открытую террористическую диктатуру наиболее реакционных, шовинистических и империалистических элементов финансового капитала».
Этот идеологически сильно окрашенный тезис сохраняется и по сей день, хотя он давно опровергнут историческими исследованиями. Однако репутация левых как реальной противоположности гитлеризму иногда придавала этим левым анализам национал-социализма значительный интерпретационный авторитет. Цительман, который в молодости сам был маоистом, в своем исследовании приходит к совершенно иному выводу. По его мнению, у Гитлера было гораздо больше общего с левыми, чем принято считать.
Основными источниками для исследований Райнера Цительмана стали две книги Гитлера – «Майн кампф» (1925) и «Вторая книга» (1928), которая так и не была опубликована при его жизни, – а также бесчисленные речи, газетные статьи и записи его монологов и бесед.
К публичным выступлениям Гитлера следует подходить с осторожностью. Если воспринимать их буквально, то можно получить противоречивые результаты, поскольку лидер НСДАП говорил разные вещи в зависимости от случая, времени и аудитории. Гитлер, очевидно, был популистом, который намеренно обращался к различным целевым группам и их интересам. Имело значение, к кому он обращался – к фермерам, рабочим или промышленникам. «Он был мастером демагогии и часто умудрялся обманывать как своих сторонников, так и противников относительно своих истинных взглядов и намерений», – подчеркивает Цительман.
Поскольку Гитлер считал массы глупыми, его речи были написаны по черно-белой схеме. Однако высказывания, сделанные в частном порядке, показывают, что по некоторым вопросам у него был более дифференцированный взгляд. В своих ранних речах и статьях, а также в двух книгах Гитлер с поразительной откровенностью излагал свои долгосрочные цели во внутренней и внешней политике, отмечает Цительман.Чтобы провести различие между тактическими и серьезными заявлениями Гитлера, Цительман проводит три «теста на последовательность». Он сравнивает публичные высказывания Гитлера с теми, которые были сделаны за закрытыми дверями, зафиксированы в протоколах и дневниках партнеров по диалогу и не предназначались для публики. Это позволяет выявить значительные различия. Например, Гитлер неоднократно критиковал Муссолини, а затем испанского диктатора Франко за закрытыми дверями, чего никогда не делал публично в такой форме. В то же время в своем окружении он с большим уважением относился к социалистам и коммунистам, а к буржуазным и консервативным партиям испытывал лишь презрение.
Экономическую партию DVP (Немецкая народная партия) Гитлер обзывал «муравьиной кучей», а ее членов называл «безобидными, бессмысленными, политически бессильными; они просто вегетируют». Либеральную Германскую демократическую партию он считал просто «зловонным нарывом внутри нации». В противоположность этому он с восхищением отзывался о Социал-демократической партии: «Самые безупречные в расовом отношении и лучшие немецкие люди уживаются вместе в социал-демократах». Он ценил СДПГ как революционную боевую партию и перед Первой мировой войной в Австрии надеялся, что социал-демократы приведут к «ослаблению режима Габсбургов, который я так ненавидел». То, что он отвернулся от социал-демократов, было связано с влиянием на них евреев, как он отмечал.
Цительман реконструирует мировоззрение Гитлера и его трансформацию с помощью большого количества порой неожиданных цитат. Согласно им, лидер НСДАП считал себя революционером. Его целью было преобразование общества. По его мнению, это можно было сделать только с помощью боевой элиты, которую, как он был уверен, можно было найти только на политических задворках, среди коммунистов и националистов, а не среди «последователей» из среднего класса. Гитлер восхищался коммунистами еще и потому, что они, в отличие от консервативных сил, «фанатично» отстаивали свое мировоззрение. Он хотел осуществить свою революцию, имея таких сторонников из коммунистического и националистического лагеря. Вспоминая 1941 г., он говорил: «Девяносто процентов моей партии (процентное соотношение, вероятно, преувеличено. – Ш. Б.) в то время состояло из левых. Мне нужны были только люди, способные бороться».
По мнению Гитлера, национализм и социализм были одним и тем же: «Каждая истинно национальная идея в конечном счете социальна, то есть тот, кто готов встать на защиту своего народа настолько полно, что не знает более высокого идеала, чем только благосостояние своего народа… тот социалист». И в другом месте: «Чем более фанатично национальны мы, тем больше мы должны заботиться о благосостоянии национального сообщества, то есть тем более фанатично социалистичны мы будем».
В то же время Гитлер «резко отвергал буржуазный национализм, поскольку тот отождествлял эгоистические классовые интересы и интересы прибыли с национальными интересами», – а Гитлер хотел преодолеть и их. По словам самого Гитлера: «Социализм становится национализмом, национализм – социализмом… Мы не знаем сословной гордости, как не знаем и классовой гордости. Мы знаем только одну гордость – быть слугами народа». В рамках этого народа должно быть реализовано и равенство, к которому стремится социализм: «Социализм может быть только в рамках моего народа», потому что «есть только приблизительно равные в национальном теле больших расовых сообществ, но не за их пределами».
Вопреки устоявшемуся мнению, социальный вопрос играл важную роль в мышлении Гитлера. Равные возможности и ликвидация классовых и социальных различий были для него главной задачей. В то же время Гитлер был антикапиталистом до мозга костей – и не только из тактических соображений, как утверждали в 1920-е гг. марксисты и социал-демократы, для которых антикапиталистическая риторика Гитлера представляла проблему. Как показывает Цительман, антикапитализм характеризовал мышление Гитлера на протяжении всей его жизни. Здесь нет противоречия между публичным Гитлером и частным Гитлером. Антикапитализм – это постоянная черта Гитлера с самого начала и до конца его политической карьеры.
С «еврейским большевизмом» дело обстоит иначе. Согласно Цительману, Гитлер верил в него в начале 1920-х, к концу 1920-х уже сомневался, а в 1940-е гг. Адольф Гитлер лишь публично отстаивал тезис о «еврейском большевизме», не воспринимая его всерьез. К аналогичному выводу приходит и историк Томас Вебер в своей вышедшей в 2016 г. книге «Как Адольф Гитлер стал нацистом: от аполитичного солдата до автора „Майн кампф“». По мнению Вебера, Гитлер воспринимал большевизм не как самостоятельную угрозу, а скорее как инструмент еврейского капитализма.Тот, кто рассматривает антибольшевистские высказывания Гитлера как доказательство реакционного, шовинистического фашизма, ошибается. Тот факт, что Гитлер преследовал левых больше, чем буржуазные силы, «не имеет ничего общего с предпочтением Гитлером правых. Напротив. Он считал правые и буржуазные силы трусливыми, слабыми, лишенными энергии, неспособными к какому-либо сопротивлению, в то время как в левых он подозревал смелые, отважные, решительные и потому тоже опасные силы». Гитлер рассматривал национал-социализм как альтернативное, революционное движение, конкурирующее с коммунистами. Поэтому он считал коммунистов своими единственными серьезными противниками.
Возможно, это было ошибочное мнение. Как отмечает Цительман, «единственная эффективная оппозиция Гитлеру была представлена консервативными и в некоторой степени промонархическими силами, такими как Людвиг Бек, Франц Хальдер, Ганс Остер, Эрвин фон Витцлебен, Карл Фридрих Гёрделер, Иоганнес Попитц, граф Петер Йорк фон Вартенбург и Ульрих фон Хассель; и они находились справа от Гитлера». Известный публицист Себастьян Хаффнер высказал аналогичную мысль в 1979 г. По его мнению, единственная оппозиция, которая могла реально угрожать Гитлеру, исходила от правых: «С их точки зрения, Гитлер был на позиции левых. Это должно заставить вас задуматься. Гитлера ни в коем случае нельзя отнести к крайне правой части политического спектра так легко, как это многие любят делать сегодня».
Лишь 24 февраля 1945 г., уже предчувствуя свой провал, Адольф Гитлер заявил: «Мы ликвидировали левых классовых борцов, но, к сожалению, забыли нанести удар и по правым. Это наш большой грех упущения». Он пытался найти объяснение своему надвигающемуся поражению. На самом деле, как подчеркивает Райнер Цительман, именно идеологические предпосылки Гитлера побудили его не предпринимать действий против правых противников, которых он так презирал, а вовсе не то, что он забыл это сделать.
Планы экономической политики Гитлера основывались прежде всего на известной теории экономиста Томаса Роберта Мальтуса, согласно которой рост населения превысит рост сельскохозяйственного производства, что якобы приведет к голоду, социальным беспорядкам и инфляции. Гитлер также применил это предположение к промышленному производству: спрос на природные ресурсы превысит предложение. В отличие от Мальтуса, он видел решение проблемы в завоевании земель. Если государство не имело достаточно ресурсов в своих границах, оно должно было взять их у малонаселенных соседних государств, богатых плодородными землями. Отсюда и пошла одержимость Гитлера «жизненным пространством на востоке».
Исходя из этого Гитлер заявил своим главнокомандующим 23 ноября 1939 г.: «Растущее число людей требует больше жизненного пространства. Моя цель – добиться разумного соотношения между количеством людей и жизненным пространством. Именно здесь должна начаться борьба. Ни одна нация не может уклониться от решения этой задачи, иначе она должна отказаться от нее и постепенно погибнуть… Я решил пойти по другому пути: адаптация жизненного пространства к количеству людей. Важно понимать, что государство имеет смысл только в том случае, если оно служит сохранению сущности своего народа. Речь идет о 82 миллионах человек… Это вечная проблема – привести количество немцев в пропорциональное соотношение с землей».
Кстати, предположение Мальтуса было ошибочным. Растущее население можно прокормить и за счет повышения производительности труда и свободной торговли. Тот факт, что такие небольшие государства, как Швейцария и Сингапур, входят в число самых богатых стран мира, говорит сам за себя. Но Гитлер не хотел иметь ничего общего со свободной торговлей и пессимистично смотрел на будущее мировой торговли – как и многие политики его времени, которые, подобно Гитлеру, выступали за самодостаточность, не желая при этом увеличивать размеры собственной страны.
Отношение Гитлера к частной собственности на производственные активы несколько сложнее. Хотя он отказался от всеобъемлющей национализации, его политика ущемляла права собственников путем жесткого государственного контроля над производством и инвестициями. Для Гитлера частная собственность была приемлема только в том случае, если она использовалась для «общего блага», а не в корыстных интересах предпринимателя. Поэтому собственники должны были служить целям, поставленным государством. Таким образом, всё оставалось подчинено государству.
Гитлер всё больше ценил советскую экономику, особенно в последние годы своей жизни. С Восточного фронта он получал сообщения о значительных успехах, достигнутых в результате сталинской индустриализации. В узких кругах Гитлер недвусмысленно хвалил советскую систему государственного планирования и намекал, что она должна стать частью послевоенной экономики – целиком в смысле его национал-социализма.Тому, кто хочет лучше понять политическое и экономическое мышление Гитлера, можно настоятельно рекомендовать книгу Цительмана даже спустя 37 лет после ее первой публикации. За это время она была переработана, к тому же появилось множество исследований, подтверждающих тогдашние выводы автора.
Штефан БАЙГ, «Еврейская панорама»
Обложка книги
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.