Елена Цвелик | Гимназия

…замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…
А.С.Пушкин, «Путешествие в Арзрум», гл.2

На брацлавском еврейском кладбище среди старинных надгробий, поросших мхом и травой, неподалеку от высокого разлапистого клена с толстыми, темно-коричневыми сучьями стоит мацева Авербухов. По форме она напоминает башню и заметна издали. Каждое старое захоронение – тайна. Нетривиальная форма мацевы, ее высота и местоположение наводят на размышление об упокоившихся здесь видных брацлавчанах, чьи имена надолго и всерьез забыты земляками. А ведь именно они – Израиль Авербух и его жена Генриетта – внесли немалый вклад в дело развития народного просвещения и культурную жизнь города.

Брацлавское еврейское кладбище. В правом верхнем углу слева от старого дерева – мацева Авербухов. Фото Виталия Ильницкого.

Мацева Авербухов. Эпитафия на иврите, посвященная Израилю Боруховичу, лаконична: «Человек искренний, прямой и добросердечный р. Исраэль сын Боруха убит при погроме в Брацлаве». Фото Владимира Мельника.

Мацева Авербухов, вид с противоположной стороны. Эпитафия на иврите, посвященная Генриетте Моисеевне, гласит: «Важная женщина, скромная и щедрая, прямая и искренняя госпожа Бейля-Гитель Авербух убита при погроме в Брацлаве с невинной дочерью Блюмой»… Фото Владимира Мельника.

Израиль Борухович Авербух с женой и дочерью погибли во время налета банды повстанцев на Брацлав 7 мая 1919 года. Израилю Авербуху было в этот день 56 лет, его жене Гитл – 60, их младшей дочери Блюме – 18.

Особняк Авербухов сохранился в городе и по сей день: он был сильно поврежден в 1919/1920 годах, и по словам очевидца, от него в результате осталась только клетка. Вероятно, сыну убитых Авербухов Бендету удалось восстановить разрушенное здание, но вскоре его национализировали, и в 1925 году там разместились два товарищества: ссудно-сберегательное и кустарей, а заодно и еврейская изба-читальня. В налоговых документах за 1906 год за Авербухом числился один дом, вероятно, на Хлебной, но в документах о национализированных домовладениях за 1925 год мы находим упоминание о двух домах, принадлежащих семье Авербух: на улице Дзержинского и на улице Ленина.

Этот особняк мог принадлежать Израилю Авербуху.

В документах по закреплению дома Авербуха на улице Дзержинского за вышеперечисленными организациями стоят подписи представителя Ссудно-сберегательного товарищества и одновременно заведующего Eврейской избой-читальней Подлубного и председателя правления Товарищества кустарей Свенцицкого. У семьи Авербух оставался еще один дом на улице Ленина, который сдавался в аренду: в 1925 году часть дома арендовал некто Целебринский.

Здание, которое до революции располагалось на Хлебной площади, а ныне на улице Шевченко, в наши дни выглядит так:

Дом Авербуха, 2017 год, Брацлав. Фото Аллы Марченко. (https://alanissima.wordpress.com/2017/07/16/у-брацлаві-місті-прихованої-слави/#jp-carousel-2215)

Израиль Авербух был не только преуспевающим бизнесменом, но и одним из самых богатых людей в городе: ему принадлежали Печерские леса, и, кроме того, он арендовал мельницу на границе сел Печора и Соколец, которая превосходила по мощности брацлавскую мельницу Солитермана. Согласно официальным данным, в 1832 году в Брацлаве проживали 15 купцов третьей гильдии, и один их них носил фамилию Авербух. Что касается непосредственно Израиля Боруховича, то он имел бизнес не только в Брацлаве, но и в Немирове. Мельницу в Сокольце на земле графов Потоцких построили в конце XIX века немецкие мастера. В 1951 году ее переоборудовали под гидроэлектростанцию, но в 1992 году деревянные элементы конструкции мельницы сгорели, и она потеряла свое значение.

Так выглядит Соколецкая мельница в наши дни. (https://stejka.com/rus/vinnickaja/sokolec1/interes/vodjanaja_melnica_sokolec/)

Семья Авербух щедро занималась благотворительностью.

Генриетта Моисеевна (Бейла-Гитель) Авербух, жена Израиля Боруховича, стала казначеем Хозяйственной комиссии «Брацлавского общества содействия женскому образованию», благодаря которому в 1917 году в городе была открыта Брацлавская Женская Гимназия, где обучалось 200 человек: в начале в составе двух старших классов – пятого и шестого, а через год и остальных четырех классов. В августе 1917 года Израиль Борухович Авербух совместно с преподавателем математики А. С. Мосевичем, администратором Н.Л. Свирским и доктором Б.И.Пластуновым (лучшим врачом города) был избран членом Попечительного совета при Брацлавской Женской гимназии. С первых дней существования гимназией руководила преподавательница русского языка Раиса Адриановна Мосевич (урожденная Кальтенберг). В виду отсутствия в городе надлежащей охраны и частых ограблений горожан злоумышленниками, Попечительный совет Брацлавской Мужской Гимназии и «Общества содействия женскому образованию в г. Брацлаве» 2 марта 1918 года постановили, что «все денежные суммы, поступающие на содержание гимназии, хранить у Казначея Хозяйственного Комитета г-жи Авербух».

Субсидий от властей, несмотря на неоднократные обращения в местную Городскую Думу и Казенную Палату, гимназия не получала и существовала только за счет пожертвований благотворителей и средств, вносимых за обучение студентками.

Вот как выглядела смета содержания Брацлавской Женской Гимназии за 1918/1919 годы. Статья «Наем помещения» отражала расходы на аренду классов в помещении Брацлавской Мужской Гимназии, поскольку собственным зданием Женская Гимназия не располагала.

Еще один финансовый документ: справка о наличии средств на счету гимназии по состоянию на 1 января 1919 года, предоставленная Генриеттой Авербух Председателю Попечительского Совета.

Поразительно, что гимназия функционировала три года, несмотря на смену властей, погромы и разруху. Помимо брацлавчанок и жительниц окрестных селений, окончивших Брацлавское Высшее Начальное Училище и поступивших в пятый класс Гимназии, там обучались студентки, переведенные в Брацлав из Немирова, Гайсина, Печоры, Райгорода, Ладыжина, Голты, Одессы, Шпикова, Жмеринки, Винницы, Калуги и даже Петрограда по причине дороговизны тамошнего их содержания или переезда семей в Брацлав, а также дети беженцев.

Социальный и национальный состав учениц был пестрым: в гимназии учились дети купцов и торговцев, священников и врачей, чиновников и военных, ремесленников и крестьян; среди них были евреи и поляки, русские и украинцы, мещане и дворяне. При этом недостаточным ученицам всех вероисповеданий давали стипендии. В Гимназии проводились литературные вечера и ставились любительские спектакли: с успехом прошел вечер, посвященный столетию со дня рождения Тургенева, популярность у публики снискали и постановки по пьесам Чехова. Сборы от этих вечеров шли на помощь недостаточным ученицам. Бедным студенткам давали пособия и из целевых частных пожертвований: так, обучение Баси Мучник, потерявшей родителей, оплачивал прадед автора Шмил Красноштейн.

Преподавание основных предметов в Гимназии велось на русском языке, но 30 марта 1918 года руководствуясь соответствующими распоряжениями из Киева, педсовет гимназии постановил ввести обязательное для всех изучение украинского языка. Однако в связи с тем, что преподавателя означенного предмета не смогли сразу отыскать, введение курса в программу обучения было отложено.

В столице с каждым днем все более ощущалась нехватка учебных материалов на русском языке по всем предметам преподавания. «Книжный голод минувшего года грозит в будущем году разразиться в настоящее бедствие», – сообщалось руководителям учебных заведений из Департамента Народного Просвещения, но реальной помощи из Министерства не предвиделось.

Комиссариат из Киева потребовал от преподавателей и начальницы гимназии сообщить их этническое происхождение (не вероисповедание), что и было исполнено согласно протоколу педсовета гимназии от 27 мая 1918 года. Из тех преподавателей, кто заявил о своем происхождении, было двое русских, одна полька, один украинец и один латыш.

Как правило, жители Брацлава старались дать своим дочерям если не среднее, то начальное образование. Те, кто имел возможность платить за право учения, посылали детей в гимназию. Ученицы иудейского вероисповедания были освобождены от посещения уроков Закона Божия, но изучали все обязательные предметы, а именно: русский язык и литературу, математику, географию и историю; физику и природоведение, педагогику, французский, немецкий и латынь; рисование и черчение, пение и рукоделие.

В то смутное время власть в Украине переходила из рук в руки, и когда городом ненадолго овладели большевики, они внесли свою лепту и в развитие среднего образования, отменив преподавание Закона Божьего и официальную оценку знаний учащихся (приказ Брацлавского ВРК # 120 от 28 марта 1919 года). Вместо этого принудительно вводилось преподавание «политэкономических наук и истории революционных движений».

Любопытно, что в гимназии был создан Совет депутатов учениц, куда вошли старшеклассницы Шангина, Решетникова, Сачкова, Красноштейн (двоюродная бабушка автора), Кесельман и Уманская. В марте 1919 года в гимназии произошел небольшой инцидент, который отразился в протоколе педсовета. Речь шла о заявлении преподавателя истории К.Д. Чистилина, который предложил написать ученицам седьмого класса изложение на заданную тему, но те всем классом отказались. После того, как преподавателю удалось убедить их в необходимости выполнить задание, ученицы Красноштейн, Шор и Монастырская проигнорировали его требование. Блюма Авербух «после исполнения работы вышла из класса, потом вернулась, попросила преподавателя возвратить ей работу, которую тут же… порвала». Поступок гимназисток по отношению к учителю был оценен педсоветом как некорректный, но оценки по поведению им снижены не были. Что же произошло? Кровавые февральские погромы в Проскурове и Фельштине, когда правительство проявило инертность и полную неспособность защитить еврейское население от бандитов, подорвало доверие евреев и части украинской интеллигенции к новой власти. На фоне недавних событий учителем-антисемитом было предложено гимназисткам написать эссе патриотического содержания… Три ученицы иудейского вероисповедания отказались это делать. Их поддержала подруга-христианка Зинаида Монастырская. До перевода в Брацлавскую Женскую Гимназию Зинаида Монастырская и Блюма Авербух учились в элитной Немировской гимназии, а Лея Шор – в одесской гимназии Бутович, куда веяния времени долетали намного быстрее, чем в Брацлав.

Господин Чистилин не пользовался большим уважением среди старшеклассниц, а потому даже отказался преподавать им историю, о чем и написал в заявлении, рассмотренном педсоветом 1 ноября. Тем не менее его попросили оставить уроки за собой «ввиду педагогических соображений»; скорее всего найти замену преподавателю истории в небольшом городке было непросто.

Учителей гимназии обязывали присягать на лояльность УНР, и все же, получая директивы из Киева на украинском языке, администрация гимназии вела переписку с Министерством просвещения по-русски.

Когда весной 1919 года городом овладели красные, владения Авербухов были конфискованы, а их банковский счет, на котором находились и деньги гимназии, был арестован. Гитл и Израиль Авербух, а также руководство гимназии, обращалась в ревкомы Брацлава и Печоры с просьбой вернуть эти деньги, но ответа не получили. Из письма Генриетты Авербух в Брацлавский Военно-революционный Комитет в начале мая 1919 года: «…Имею честь подтвердить, что по моим торговым книгам действительно числится долг женской гимназии…всего 10847 руб. 83 коп., но в виду переворота и конфискации моих лесов и мельницы Печерским Ревкомом, я не могу и не имею возможности возвратить эти деньги. Я бы просила, в виду того, что эти деньги общественные, дать распоряжение Печерскому ревкому возвратить их из первых поступлений…». Только 2090 рублей получила Гимназия из причитающейся ей суммы со счета убитой бандитами госпожи Авербух.

Если родители учениц в начале 1919 года жаловались на дороговизну жизни и нехватку средств, которые нужно было внести за право учения детей в гимназии, то 1920 году положение дел стало критическим: большинство населения в результате погромов было ограблено и потеряло средства к существованию. Из письма ученицы седьмого класса Брацлавской женской гимназии Рейзы Маламуд, которая подрабатывала уроками и кормила семью, в педсовет от первого ноября 1919 года: «…нашей семье не удалось избежать злой участи, и мы лишились последнего достояния. После пережитых страданий и волнений нас постигло новое горе – вся семья заболела тифом, что поставило нас в крайне тяжелое положение. В настоящее время при всем моем горячем желании окончить седьмой класс, я не смогу платить за право учения…Поэтому осмелюсь просить освободить меня от платы. Этого благодеяния я никогда не забыла бы, так как имея аттестат за семь классов, я смогла бы как-нибудь устроиться в жизни и оказать помощь моим бедным родителям». Рейзе Маламуд удалось получить необходимое пособие, что позволило ей успешно закончить седьмой класс.

Однако Брацлавская гимназия испытывала постоянные финансовые затруднения и уже не справлялась с покрытием все возраставших расходов. Последний выпуск она осуществила в мае 1920 года, когда педсовет принял решении о прекращении занятий в гимназии ввиду отсутствия средств на оплату труда учителей…

Здание Брацлавской классической гимназии в наши дни. Теперь здесь школа-гимназия. Фото Виталия Ильницкого.

Блюма Авербух, закончила седьмой класс Брацлавской Женской Гимназии в апреле 1919 года, но документ об окончании гимназии получить уже не успела. Она была зверски убита во время повстанческого погрома 7 мая 1919 года. Свидетельствует брацлавский раввин, чудом переживший резню: «Среди убитых была семья коммерсанта Авербуха. Исраэль Авербух, его жена и дочь Блюма были умерщвлены очень изощренно. Дочь была изнасилована на глазах ее родителей одним местным хулиганом, который до этого неоднократно получал помощь из раскрытой руки Авербуха. Жене Авербуха выстрелили в рот из-за того, что она умоляла убийц сжалиться над ее мужем. Их дочь Блюма после изнасилования была разрублена на куски…». Смутные времена пережил только сын Авербухов – Бендет Израилевич (1891–?). Когда большевики окончательно обосновались в Брацлаве, дома Авербухов были национализированы, и вскоре после этого Бендет переехал в Москву, где до войны работал экономистом. О дальнейшей судьбе Бендета Авербуха известно только то, что в эвакуации он был в столице Удмуртии Ижевске.

В Брацлавской женской гимназии учились сестры моей бабушки Этля (1907–1919) и Гитля (1899–1920), а также наши родственницы через один или несколько браков: Эстер Солитерман (1902–1991, Иерусалим), Сойбл Барская (1906–1972, Рига), Голда Волинская(1907–1967, Москва), ее сестра Хана Волинская (1906–?, Москва), Хана Фриман (1905–1972, Москва), Сима Немировская (1904–1985, Астрахань). O судьбах Этли и Гитли я писала в первой книге «Еврейской Атлантиды». Остальные родственницы покинули Брацлав в двадцатые годы, и жизнь их сложились по-разному.

Сестры Красноштейн. Слева направо: старшая – Белла Красноштейн (бабушка автора), средняя – Гитля и младшая – Этля, ученицы Брацлавской Женской Гимназии. 1917 город Брацлав

Эстер Солитерман, жена моего двоюродного деда Шики Красноштейна, сделала карьеру финансиста в Перми, вышла на пенсию и в 1989 году уехала с детьми в Израиль. Жила в Иерусалиме.

Сойбл Барская, уроженка села Кузьминцы и соученица Эстер Солитерман, успела закончить пятый класс Брацлавской Женской Гимназии, когда погромщики убили ее отца, и осталась круглой сиротой. Высшее образование девушка получила уже в Киеве, где вышла замуж за военного инженера Шимона Кагана.

Сойбл (Сойбель) Барская, Брацлав 1921 год.

Свекровь Геня называла невестку за ее большие математические способности, не иначе, как «Сойбл – а сойхер» (сойхер – купец с идиш). После войны Сойбл с мужем и сыном переехала в Ригу, где много лет преподавала математику в школе и была удостоена звания «Заслуженной учительницы Латвийской ССР». В бумагах Брацлавской Женской Гимназии сохранилось письмо отца Сойбл, Иося Берковича Барского, с просьбой освободить дочь от дополнительной платы за обучение. Вот оно:

Старшая сестра Сойбл – Соня Барская – закончила в 1916 году двухклассное Щуровское Сельское народное училище имени Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и Великого Князя Алексея Николаевича. В училище давались базовые знания по следующим предметам: Закону Божьему, русскому языку, арифметике, геометрии, русской истории, географии, естествоведению, черчению, чистописанию и пению.

Так выглядело свидетельство Сони Иосевны Барской об окончании Щуровского сельского училища.

Помимо этого сертификата Соня Барская была награждена Похвальным листом за «благонравие, прилежание и отличные успехи в науках»:

О Голде и Хане Волинских известно, что после смерти отца в 1927 году они переехали в Москву. Голда жила в Ростокине, недалеко от ВДНХ, умерла в 1962 году и похоронена на еврейском кладбище в Востряково. Хана (Хона) Фриман (1905–1972), дочь приятельницы бабушки автора Кейлы Немировской (Фриман) была замужем за бухгалтером Меиром Бочштейном и проживала в Москве.

Хана Борисовна Фриман, выпускница Брацлавской Женской Гимназии. Фото с генеалогического сайта www.geni.com

Соученицей Сойбл Барской и Эстер Солитерман была Хава Вуль (1902–?) – младшая сестра Михаила Вуля (1888–1938), будущего директора Народного Банка в Лондоне, который в те годы работал в Москве. В прошении, поданном на имя начальницы Гимназии в феврале 1919 года с просьбой освободить дочь от платы за учение, ее отец Давид Вуль ссылался на то, что раньше семья жила на средства сына, связь с которым прервана, поскольку он находится в Москве. Очевидно, руководство Гимназии не сочло доводы господина Вуля достаточно вескими, и его прошение было отклонено. Братья Хавы были репрессированы при Сталине, а ее судьба пока неизвестна.

Сима Немировская вместе с родными покинула Брацлав на рубеже двадцатых и тридцатых годов. Она была замужем за Давидом Самойловичем Хитроном и проживала с семьей в Астрахани. Сима была младшей сестрой Ицхака Амира, видного деятеля Гистадрута и издателя одного из первых иврито-русских словарей Израиля

***

С экрана компьютера на меня смотрят подаренные читателем страницы документов Винницкого архива из фонда Брацлавской Женской Гимназии – живая пaмять о том сложном и трагическом времени, на которое пришлась юность ее выпускниц. Не хотелось бы, чтобы эта память исчезла! Потомки брацлавских гимназисток, пожалуйста, откликнитесь, и мы вместе впишем новые страницы в историю нашей Гимназии!