Виктор Власов | Геологи – современные разведчики

Читаю в интернете о геологах. Когда я был маленьким, то мечтал стать одним из них. Обнаруживать и разведывать – дело интереснейшее. Сколько эмоций, когда в детстве старшие товарищи показывают, например, заброшенный завод или хранилище мазута в бочке, закопанной в землю? Вы идёте на прежнее место снова и снова, чтобы увидеть и ощутить драйв, оживлённо поговорить и здорово удивиться. Вам строго не разрешают и грозят наказать, оставив дома, лишить видеоигр, а вы будто забываете и несётесь прочь. Настоящие приключения. Об этом хоть автобиографические рассказы пиши или целый роман. Вспомните себя!

Почему геолог – профессия драгоценная? Добыча ресурсов – сложная и важная деятельность, для многих государств это огромная проблема. Ради ресурсов воюют и погибают люди. Их обсуждают на дебатах.

В канун профессионального праздника – Дня геолога – читатель «Нашей молодёжи» Светлана Петровна Баранцева познакомила меня со своим одноклассником Владимиром Арсеньевичем Жарковым – геологом из Сыктывкара, работающим во Всероссийском научно-исследовательском геологическом институте им. А. П. Карпинского (ВСЕГЕИ).

Расспрашиваю его с удовольствием:

– Владимир Арсеньевич, расскажите, как Вы стали геологом?

– Геологом я решил стать в третьем классе, прочитав второй том детской энциклопедии – большую толстую книгу в жёлтом переплёте, посвящённую общей геологии, минералогии, палеонтологии. Меня впечатлили фотографии красивых разноцветных кристаллов и доступные тексты о том, как образовалась Земля, как действуют вулканы и какие животные раньше населяли нашу планету. Моё детство прошло на курильском о. Парамушир, где бывали землетрясения и выбросы пепла, поэтому информация легла на подготовленную почву. Профильное образование я получил в Свердловском горном институте, где преподавали высококлассные специалисты-геологи, часть которых пришла в вуз с производства.

– Как живётся геологам?

– К сожалению, для геологов, как и для Российской геологии в целом, настали не лучшие времена. Например, в Республике Коми, где я проработал 40 лет, и где в лучшие годы работало несколько геологических экспедиций с общей численностью до пяти тысяч человек, геологическая служба практически ликвидирована. Сейчас вместо подразделений с полноценным штатом специалистов в Коми Республике остались лишь мелкие частные предприятия, решающие текущие задачи, чаще сиюминутные: поиски строительных материалов, подземных вод, инженерно-геологические изыскания. А в 70-90-е годы прошедшего столетия геологи решали проблемы освоения и развития минерально-сырьевой базы целых регионов. Так, были найдены и разведаны разрабатываемые бокситовые месторождения на Тимане, открыты россыпи золота и Парнокское месторождение марганца на Приполярном Урале. О месторождениях угля, нефти и газа я не говорю, поскольку бóльшая их часть была открыта раньше, чем я попал по распределению в Воркуту после окончания института. Справедливости ради отмечу, что и сейчас открывают нефтяные и газовые структуры, разведывают и доразведывают угольные месторождения, но это связано с особым отношением государства к этим видам сырья.

Угасание геологической службы наблюдается не только в Коми, но и в других регионах. Возможно, это вызвано экономическими причинами, хотя для такой огромной страны как Россия потеря геологических кадров невосполнима. Ведь, помимо обучения в ВУЗе, например, геолог-съёмщик (такая у меня специальность, направленная на составление геологических карт, анализ которых позволяет искать полезные ископаемые) тратит годы на «вживание» в геологию региона, в котором он работает. Заменить выбывшего геолога-съёмщика даже опытным специалистом, но работавшим в другом регионе, не рационально и невозможно без временной потери качества картирования. Проблема состоит в том, что фактический материал, накопленный на конкретной территории в предшествующие годы, а также полученный вновь, можно интерпретировать по-разному с учётом различных представлений о строении и геологическом развитии территории в определённые этапы геологического времени.

Например: песчаные толщи могут накапливаться в море, реке, озере, пустыне или же отлагаться вдоль края тающего ледника. При этом внешне пески могут быть похожи, обнаруживая т. н. конвергентное сходство. Сейчас, спустя миллионы и сотни тысяч лет со времени их образования, мы наблюдаем локальные выходы песков на суше. Задача геолога – отличить одни пески от других, реконструировать условия, в которых они образованы, чтобы оценить пригодность их для добычи не только по физическим свойствам, но и по ожидаемым запасам. Ведь в маленьком озере песков накопится меньше, чем на морском побережье, и затраты на разведку могут не окупиться в ходе эксплуатации. В оценке изучаемых объектов, как мне кажется, геология сродни медицине. Геологи, как и врачи, первоначально мало знают о предмете исследований, и практический результат получают путём проб и ошибок. Различие в том, что ошибка или некомпетентность врача может привести к летальному исходу, а ошибка геолога – только к материальным затратам и, быть может, угрызениям совести и потере авторитета. Реально за ошибки геолог не отвечает, но такова специфика работ. Кроме того, врачи могут наблюдать результаты эксперимента, а геологи обычно этого лишены (хотя есть первооткрыватели месторождений, которые увидели результаты своего труда).

В нынешних условиях происходит передача картосоставительских задач, решаемых обычно геологами-производственниками, в научно-производственные организации (геологические институты). В некоторой мере это оправдано, поскольку научные учреждения обладают более развитой лабораторной и научной базой. Но есть и негативный фактор. Не секрет, что мерилом своего труда некоторые учёные-геологи считают не столько выяснение истинной природы геологических объектов и результативность поисков полезных ископаемых, сколько количество публикаций по теме, которой они занимались и занимаются. И эти учёные ведут борьбу с теми направлениями в геологии, которые противоречат их представлениям и выводам, несмотря на то, что эти направления подтверждены практическими результатами.

Поясню это на примере. Из школьной географии известно, что десятки и сотни тысяч лет назад северные территории Евразии неоднократно покрывались ледниковыми щитами, подобными Антарктическому и Гренландскому, а изменения климата привели к вымиранию мамонтов. Так гласит главенствующая ледниковая теория (т. н. гляциализм).

– А есть другие теории?

– Разумеется. Некоторые учёные полагают, что мамонтов истребили древние охотники. По мнению других, вместо тотальных оледенений были сильные похолодания, приведшие к образованию «вечной» мерзлоты толщиной в сотни метров, сохранившейся в Сибири и Республике Коми. Мерзлота не могла образоваться под ледниками, т. к. они хороший теплоизолятор. Эта теория (ледово-морская или маринизм), предполагает, что во время похолоданий ледники разрастались лишь в горах, не выходя далеко за их пределы, а понижения на равнинах затапливались морем. Фактические данные пока не позволяют однозначно подтвердить правоту той или другой теории, поэтому гляциалисты и маринисты дискутируют между собой в печати и на геологических совещаниях. Польза дискуссий общеизвестна, т. к. они позволяют выявить слабые места и сконцентрировать усилия на поисках новых доказательств защищаемых теорий и гипотез. Однако отсутствие гражданской ответственности и желание опорочить маринистическую теорию (гляциалисты называют её дрифтовой), порождает у некоторых приверженцев гляциализма скоропалительные выводы и толкает их на необдуманные шаги.

В статье доктора наук, профессора-гляциалиста В. И. Астахова (2015) читаем: «При слабых контактах с мировой наукой, в 1960-х годах неожиданно воскресли давно забытые в мире дрифтовые гипотезы позапрошлого столетия, объяснявшие сотни метров грубокластических диамиктовых отложений вторжениями ледовитого моря на равнины России». «Исправление ситуации лежит вне рамок научной дискуссии, оно требует организационных решений государственной геологической службы».

В учебном пособии для студентов-геологов (Астахов, 2008) сформулировано: «К сожалению, европейские страны далеко обогнали Россию по масштабу и уровню исследований четвертичного покрова». «Отставание отечественной четвертичной геологии особенно ярко проявилось в последние 15 лет, когда подавляющая часть новых результатов в Русской Арктике и Субарктике была получена, в основном, благодаря усилиям исследователей из Скандинавии, Германии, Соединённых Штатов, при скромной роли отечественных учёных. Можно сказать, что в организации исследований новейшей геологической истории мы возвращаемся в первую половину XIX в., когда специалисты приглашались с Запада».

С такой оценкой состояния четвертичной геологии в России согласиться нельзя, несмотря на сокращение объёмов среднемасштабных и полное прекращение крупномасштабных геолого-съёмочных работ. Эта оценка отражает лишь несогласие учёных-гляциалистов с результатами работ маринистов (в основном геологов-производственников). Апологеты ледниковой теории (принёсшей им научные звания, бонусы и зарубежные гранты) так ведут борьбу со сторонниками ледово-морской модели. Очевидно, что целью подобных заявлений является монопольное насаждение своих (или зарубежных?) представлений в условиях снижения финансирования. При этом, естественно, утверждается, что всё делается на благо Российской геологии. Ситуация напоминает известную в СССР борьбу с генетикой и кибернетикой, объявленными, с подачи особо прытких учёных, «лженауками». Результаты борьбы мы пожинаем сейчас, покупая зарубежные айфоны, компьютеры и прочие гаджеты. Вот и в России появились учёные, вещающие о вредности ледниково-морской модели развития севера России и объявляющие непрофессионалами поддерживающих её геологов-съёмщиков (Астахов и др. 2015). Эти учёные, именующие себя геологами-четвертичниками, одним из аргументов в пользу правильности ледниковой теории считают поддержку её западноевропейскими геологами. Отмечу, что ледниковая теория и была привнесена в Россию географом П. А. Кропоткиным из Западной Европы, а вот взгляды М. В. Ломоносова вполне соответствуют ледово-морской концепции.

Практический опыт показывает, что ледниковая теория представляет собой сумму догм, позволяющих складно и, на неискушённый взгляд, непротиворечиво объяснять возникновение явлений и объектов, изучаемых четвертичной геологией. Но эта теория не имеет прогностических свойств, хотя доказательством её «жизненности» могла бы быть эффективность в предсказании неизвестных явлений и фактов. Несмотря на 40-летний стаж работы в отрасли, мне не известны месторождения, обнаруженные на территории Республики Коми с помощью ледниковой модели. Думается, что эта закономерность действует и в других регионах России. Меня, например, поражает отсутствие россыпей золота на Кольском полуострове при их наличии в Финляндии. Зато вновь обнаруживаемые факты удачно объясняют с ледниковых позиций, поскольку «общеизвестно», что ЛЕДНИКИ МОГУТ ВСЁ.

Касательно иностранных геологов-четвертичников, у которых российским геологам «непрофессионалам» якобы надо учиться, приведу интерпретацию биостратиграфических данных с позиций ледниковой теории, которую опубликовал авторитетный финский геолог, доктор наук Heikki Juhani Hirvas. Учёный отмечает, что одним из важных открытий конца 80-х годов прошлого столетия является обнаружение в местечке Naakenavaara финской Лапландии, вблизи города Kittilä, полутораметрового слоя торфа, погребённого под 6,5-метровой толщей переслаивающихся глин, песков с гравием и тонких прослоев торфа. Уникальность открытия в том, что в торфе обнаружены стебли и семена растения Aracites interglacialis Wieliczk. Это вымершее болотное растение, облик которого пока неизвестен, а находки семян известны лишь в слоях, возраст которых оценивают в интервале 400-250 тыс. лет. Этот промежуток времени сопоставляют с глобальным межледниковьем (потеплением), которое в Центральной России называют лихвинским, в Сибири – тобольским, в Германии – голштинским, в Польше – мазовецким, в Беларуси – александрийским. Финский торфяник расположен в местности, которая, по догмам ледниковой теории, неоднократно перекрывалась ледниками толщиной до 3 км. Значит, торфяник не мог сохраниться, ибо ледник обязан разрушать отложения, по которым он движется, ведь согласно ледниковой теории обломки скандинавских пород, часто находимые за пределами Скандинавии в Западной Европе и в Центральной России, принесены туда ледниками. Из этого следует, что ледник разрушал даже твёрдые скальные породы, не то что торфяник. Это противоречие финский учёный объяснил по-библейски просто, предположив, что над торфяником ледник был наиболее толстым и возвышенным, а основание ледника было неподвижным. Поэтому лед, растекаясь в стороны, не содрал торфяник, а разрушил лишь породы, удалённые от центра ледника. К сожалению, учёный забыл, что над торфяником он сам же выделил аж четыре морены, которые должны быть отложены позднейшими ледниками. Т. е., по его логике, они также сохранились лишь потому, что и эти ледники были самыми толстыми и неподвижными в этом же месте? Но тогда как были сформированы морены? Их мог отложить только движущийся ледник, принесший материал для их образования. Кроме того, 3-километровая толща льда должна была сплющить торфяник до состояния топливного брикета и деформировать пористые семена, чего на деле не наблюдается. Эти и другие возможные вопросы оставлены без ответа. Финский геолог-четвертичник просто вычеркнул из сценария природы то, что противоречит его представлениям. Так поступают многие сторонники ледниковой теории.

– Какая еще возможна интерпретация?

– В рамках маринистской модели можно предположить, что выделенные слои сформированы в водоёме, глубина которого менялась из-за климатических или тектонических причин, установление которых требует дополнительных исследований. Кроме того, в регионе могут быть обнаружены отложения неогена с семенами Aracispermum johnstrupii (Hartz) Nikitin., который считают вымершим предком найденного вида. Гляциалисты прогнозов не дают, ибо им и без того всё понятно.

– Какие геологические открытия сделаны Вами или с Вашим участием?

– В рамках ледово-морской концепции удалось предсказать обнаружение на водоразделах гряды Чернышева месторождений морских и дельтовых песков и галечников, в которых найдена морская фауна и микрофауна (у гляциалистов эти пески были бы континентальными, приледниковыми). Обнаружено рудопроявление палладистого золота на Урале (широта города Вуктыл), ранее пропущенное при детальных работах, в которых, к слову, участвовал и В. И. Астахов. Получены и другие обнадеживающие результаты, требующие проверки. Отрадно также, что и в Республике Коми удалось обнаружить погребённый торфяник с семенами Aracites interglacialis Wieliczk. (Жарков и др., 2015). Положение торфяника в основании четвёртой надпойменной террасы р. Печора позволяет сопоставить её с аналогичной террасой Волго-Камского бассейна, где оледенений не выделяют. Повторюсь, что отсутствие прогностических качеств говорит о слабости ледниковой теории, а использование её положений на практике вредит поисковым работам.

Дальнейшая задача исследований видится в поисках доказательств лихвинского возраста четвёртой террасы рек бассейна р. Печора ещё в нескольких местах, чтобы не было соблазна объявить эту, пока единственную, находку случайной. Упомяну, что торфяник с Aracites interglacialis Wieliczk. обнаружен недавно в центре Британии, также якобы покрывавшейся ледниками.

Добавлю, что в условиях малого финансирования геологической отрасли было бы рациональным возобновление проведения в регионах недорогих тематических исследований, направленных на проверку тех или иных неоднозначных пока геологических моделей. Эта задача по силам лишь молодым геологам-производственникам и учёным-геологам, желающим совершать новые открытия, а не втискивать новые факты в прокрустово ложе устаревших моделей.

– Что бы вы хотели пожелать вашим коллегам?

– Желаю всем крепкого здоровья, новых открытий, выпить стопку за тех, кто в поле, и вспомнить тех, кого с нами уже нет.

Виктор Власов