Гарри Каспаров: «Через два-три года в России произойдет массовый взрыв»

Российский шахматист и политик считает, что присутствие России в Венесуэле – «не идеологическое, а обусловлено денежными интересами»

Гарри Каспаров – возможно, лучший шахматист в истории человечества – в настоящее время является одной из знаковых фигур оппозиционного движения в России. Благодаря своей известности, он менее уязвим, чем другие противники президента Владимира Путина. В настоящее время это самый яркий представитель российской оппозиции.

До того, как другие почувствовали, в каком направлении развиваются события в постсоветской России, Каспаров, вдохновленный примерами известных диссидентов, предупредил о том, что его страна скатывается к диктатуре. За это его невзлюбила российская власть. Но при этом Каспаров также стал и весьма неудобной фигурой в Вашингтоне и других столицах, стремящихся иметь удобные для себя отношения с Россией.

Его деятельность сосредоточена в области защиты прав человека. По этому вопросу на прошедшей неделе он вновь выступил с резкой критикой на Форуме свободы Осло (Oslo Freedom Forum), одним из основателей которого он является. В интервью с газетой El País Каспаров говорит о той опасности, которую Путин представляет для России и остального мира.

El País: Что изменилось во время второго президентства Путина? Как обстоят дела?

Гарри Каспаров: Дела обстоят ужасно. В России завершается процесс перехода от диктатуры одной партии к диктатуре одного человека. Это плохая новость, но в то же время хорошая. Ибо это агония, режим стал менее гибким, у него меньше возможностей для маневра, он входит в последнюю фазу, которая, думаю, не продлится долго. Я полагаю, что в ближайшие два-три года мы будем наблюдать массовый взрыв, который обойдется стране очень дорого, поскольку Путин не уйдет в силу своей непопулярности и поражения на выборах. Путин будет удерживать власть до печального конца. Россия уже прошла ту фазу, во время которой была возможна мирная передача власти.

– В чем состоит план Путина?

– Находиться у власти столько, сколько будет возможно.

– Но в России есть Конституция, законы.

– Да, но все весьма условно и может быть изменено в соответствии с его желанием остаться у власти. Его правление уже нелегитимно, поскольку фактически он находится у власти четвертый срок [он включает период президентства Дмитрия Медведева], хотя формально это третий. Он показал, что Конституция для него – не более, чем кусок бумаги, который он может использовать, как ему вздумается.

– Как же в таком случае остановить Путина?

– В 90-годы Россия, русский народ потеряли великую возможность действительно изменить положение дел. Что касается путинского режима, то тут все очень непросто. Дело в том, что Путину крупно повезло, и люди старшего возраста считают, что его президентство – значительное улучшение по сравнению с лихими девяностыми.

– Что осталось от «российской весны», от протестных выступлений двухгодичной давности?

– Она принесла определенные результаты, показав, в частности, что режиму безразлично мнение граждан, показав нелегитимную суть правления Путина. Нельзя утверждать, что протестовавшие исчезли. Они по-прежнему ведут борьбу. До декабря 2011 в протестных акциях участвовало не более 4.000 человек, сегодня их как минимум 25.000. А в наиболее острые моменты мы видели на улицах более 150.000 человек. Этого недостаточно, но протесты уже идут, и наша цель – добиться действительно массовых демонстраций на улицах.

– В этом и заключается Ваша антипутинская стратегия, в массовых протестах?

– Лишь с помощью протестных выступлений удастся свергнуть режим. Путин не отдаст власть посредством мирного конституционного процесса.

– Какую роль играете лично Вы в процессе свержения Путина и впоследствии?

– Я не верю в то, что сейчас не надо строить личных планов. Я делаю то, что могу, чтобы свергнуть режим. Как только моя страна станет свободной, я могу рассмотреть различные варианты. Но у меня было достаточно славы в течение моей жизни, так что каких-то особых личных ожиданий у меня нет. Главным для России и, кстати, для всего остального мира, является свержение Путина, потому что, находясь у власти, он влияет на другие страны, включая свою.

– Какие цели преследует Путин в Венесуэле и в Латинской Америке?

– Все диктаторы, существующие на Земле, поддерживают между собой тесные связи, будь то Путин, чависты, Иран, Северная Корея, Сирия… Они взаимодействуют, но, что особенно важно, опираются друг на друга, поскольку не хотят перемен и боятся эффекта домино. Они боятся, что в случае падения одного, с проблемами столкнутся все остальные.

– Как Вы считаете, Путин пытается воссоздать советскую империю?

– Нет, дело не в этом. Это не идеология, это деньги. Все основано на деньгах и власти, а не на идеологии.

– Его отношения с правительством Венесуэлы основаны на деньгах?

– У Венесуэлы есть деньги. Думаю, что они, скорее, защищают друг друга. Потому что, если Путин уйдет, чависты потеряют своего главного союзника за рубежом. А если чависты не удержатся у власти, то весьма вероятно, что все латиноамериканские правительства, идущие в фарватере его политики, столкнутся с большими проблемами.

– Какую позицию займет Путин по кризису в Сирии?

– Он будет поддерживать Башара Асада до конца, потому что боится, что в случае свержения Асада многие россияне могут подумать, что Путина тоже можно свергнуть. Таково великое братство диктаторов, которые будут защищать друг друга до конца.

– Следовательно, нынешние переговоры с США по Сирии – это всего лишь фарс?

– США – супердержава, и Путину необходимо успокоить российскую бюрократию, обеспокоенную тем, что ее интересы должным образом не обеспечены в США и Европе. Путин пытается вести переговоры с США, чтобы погасить резонанс от дела Магницкого. Такова его единственная цель. Интересы у них разные. В критический момент Путин не предложит никакого конструктивного решения по ситуации на Ближнем Востоке, потому что его интересы абсолютно иные. Мы хотим снижения цен на нефть, чтобы произошло оживление мировой экономики. А Путин хочет их роста, чтобы он сам, чависты и иранские правители удержались у власти.

– В таком случае, Вы считаете ошибочной политику Администрации Барака Обамы, ведущей с ним диалог?

– Не знаю. Думаю, это застарелая проблема. 75 лет тому назад мир пытался умиротворить Гитлера, а сейчас такая же политика умиротворения проводится в отношении Путина. С диктаторами нельзя вести переговоры. Это не сработало 75 лет тому назад, не сработает и сейчас.

inosmi.ru