Гамбургский счет

Скриншот сайта движения за бойкот Израиля с призывом к участию в гамбургских протестах

Решение было ожидаемым, принято без особых трений и встречено преимущественно одобрением. Сперва Бундестаг значительным большинством голосов, а затем и Бундесрат единогласно принял поправку в Основной закон ФРГ, лишающую экстремистские партии возможности получать государственное финансирование. Теперь 21-я статья Конституции в новой редакции исключает из программ государственного финансирования и льготного налогообложения «партии, принципы или действия приверженцев которых направлены на нарушение или разрушение свободно-демократического устройства общества или прекращение существования Федеративной Республики Германия».

Хотя конкретная партия в тексте не фигурирует, она всем известна. После двух неудачных попыток добиться в Федеральном конституционном суде запрета деятельности неонацистской Национал-демократической партии Германии (НДПГ) политики решили последовать совету, высказанному судьями при оглашении вердикта в январе нынешнего года. Тогда председатель Конституционного суда Андреас Фосскуле заявил, что, хотя идеология НДПГ и противоречит ценностям, закрепленным в Конституции ФРГ, у партии нет потенциала для устранения демократии в Германии, а у суда – убедительных доказательств того, что деятельность НДПГ может привести ее к успеху. При этом он посоветовал законодателям подумать о возможности лишения партии государственного финансирования. Как-никак, но лишь в 2016 г. она получила из госбюджета более 1 млн €. Согласно действовавшему до сих пор законодательству, партия имеет право на госфинансирование, если провела своих депутатов в парламент любого уровня. Хотя НДП не представлена ни в Бундестаге, ни в ландтагах, ее представители присутствуют в ряде муниципальных советов, а один даже заседает в Европарламенте.

Решение о лишении партии госфинансирования будет принимать Конституционный суд по представлению правительства ФРГ или одной из палат парламента. Если суд поддержит представление, партия будет лишена финансирования на шесть лет, причем этот срок может продлеваться судом. Бундесрат, инициировавший последнюю попытку запрета НДПГ, призывает правительство и парламент в ближайшее время совместно обратиться в Конституционный суд. Приветствуя решение парламентариев, президент Центрального совета евреев в Германии Йозеф Шустер выразил надежду на то, что реакция судей на это обращение будет оперативной.

В гуле одобрения почти незамеченными остались критические реакции, на которые, как вскоре стало очевидно, следовало обратить внимание. В том, что председатель НДПГ Франк Франц недоволен решением парламента, ничего удивительного нет. Тем не менее полезно процитировать его аргумент: «Мне кажется весьма спорным то обстоятельство, что Бундестаг более чем двумя третями голосов изменяет Основной закон и тем самым хоронит важнейшую демократическую ценность, каковой является равенство шансов. Для того чтобы предпринимать подобное радикальное урезание конституционных прав из-за НДПГ, нет никаких рациональных оснований». Это важно потому, что аргумент Франца почти дословно повторили представитель «зеленых» Ренате Кюнаст и депутат Бундестага от Левой партии Улла Йелпке.

Конечно, это еще не повод обвинять их в симпатиях к неонацистам. Пока что в этом многие – и еврейский истеблишмент здесь, к сожалению, излишне активен – предпочитают обвинять приверженцев партии «Альтернатива для Германии» (AfD) и движения «Патриотичные европейцы против исламизации Запада» (PEGIDA). Вместе с тем то, что произошло в Гамбурге, где 7 и 8 апреля встречалась «большая двадцатка», заставляет еще раз серьезно задуматься.

А произошло то, что чаще всего происходит во время саммитов G7 и G20 в разных точках планеты: мирные демонстранты пожелали выразить свое несогласие с теми или иными решениями политиков, а радикальные левые экстремисты призвали своих сторонников к протесту действиями. В результате столкновений демонстрантов и анархистов пострадали около 500 полицейских, в ходе столкновений были задержаны 186 человек, еще 225 человек были взяты под стражу. Отдельные кварталы Гамбурга выглядят так, будто там проходили боевые действия.

Собственно, они такими и были. Милитаризированные приверженцы так называемого «Черного блока» и прочие воинствующие леваки при содействии люмпенов и поддержке толпы зевак пустили в ход далеко не мирные средства выражения протеста: железные прутья и булыжники, файеры и «коктейли Молотова». Сожжены сотни машин, разгромлены десятки магазинов, обезображена часть города.

Сегодня, анализируя случившееся, политики предпочитают обсуждать отдельные эпизоды, критикуя или защищая те или иные решения властей и действия полиции. Как и всегда в подобных случаях, особенно перед выборами, звучат пламенные речи с обещанием «Не допустим!» и призывами к ужесточению и без того достаточных, но не соблюдаемых законов. Вдохновленный тем, что парламент дал ему «добро» на сомнительную борьбу против социальных сетей, министр юстиции Хайко Маас уже требует создания европейского реестра левых радикалов. Глава МВД Томас де Мезьер «может себе представить подобную базу данных», хотя прекрасно знает, что никаких проблем она не решит. Во-первых, потому, что европейские страны будут годами спорить о том, кого считать левым экстремистом (в ФРГ Ведомство по защите Конституции относит к их числу марксистов-ленинистов, добивающихся построения коммунизма, и представителей «автономных» анархистов – борцов против любой формы государственности), и шансы найти компромисс в этом вопросе между правыми правительствами Польши и Венгрии и левыми руководителями Греции и Швеции крайне невелики. Во-вторых, даже если это удастся и банк данных будет создан, его эффективность будет более чем ограниченной. Скажем, можно будет запретить нежелательным персонам из других европейских стран въехать в ФРГ для участия в акциях протеста. Но это возможно и сегодня. А вот запретить германскому хулигану участвовать в демонстрации дома сложнее: он тут же подаст в суд, который, как известно, особо трепетно относится к «оскорбленным чувствам» и «попранным правам» подобных молодчиков. Вот и на сей раз в Гамбурге полиция перед саммитом безрезультатно пыталась доказать судьям необходимость запрета палаточных лагерей для ночевок воинствующих активистов, поясняя, что эти лагеря используются не столько для отдыха после мирных демонстраций, сколько для координации боевых акций и подготовки снаряжения, а то и вооружения. Но судьи решили, что право на протест выше права граждан на безопасность и сохранность их имущества.

Безусловно, свобода демонстраций – одно из важнейших завоеваний демократии. Но если ее, как и паушальное понятие прав человека, превращать в абстракцию и применять выборочно, она способна разрушить эту самую демократию, поскольку монополия государства на насилие – такой же краеугольный камень демократии, как и свобода демонстраций. И демонстрант, запустивший булыжником в полицейского или бросивший спичку на политый бензином чужой автомобиль, превращается в преступника, и относиться к нему нужно соответственно. К сожалению, эти очевидные вещи приходится повторять. И не только в Гамбурге. Несколько месяцев назад, когда после устроенной «автономными» радикалами серии поджогов автомобилей фракции ХДС и СвДП в берлинском парламенте настаивали на принятии резолюции с осуждением левого экстремизма, представители СДПГ, «зеленых», Левой партии и «пиратов» грудью стали на защиту идейно близких элементов, обвинив консерваторов и либералов в «стремлении политизировать проблему».

Вот и после Гамбурга лидеры всех левых партий, а также давно ослепшие на левый глаз СМИ наперебой начали уверять общественность, что «если кто-то кое-где у нас порой» – то это просто хулиганы, а никакие не левые активисты. Видные «зеленые», верные изначальному кредо партии, родившейся в уличных стычках с полицией, и руководители Левой партии, памятуя свою коммунистическую традицию «мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», вообще возложили ответственность за происшедшее на полицию, которая, по их мнению, без необходимости провоцировала демонстрантов. Так, сопредседатель Левой партии Катя Киппинг заявила: «Руководство полиции отправило полицейские сотни с тяжелой техникой бесчинствовать на улицах против людей, которые осмеливаются пить пиво и ночевать в палатках. В нагнетании напряженности однозначно виновны власти».

Иного мнения придерживаются консерваторы и либералы, справедливо указывающие на то, что в ФРГ многие десятилетия закрывали глаза на левый экстремизм, концентрируя внимание общества исключительно на экстремизме «правом», а леворадикальным группам подкидывая щедрое госфинансирование. (Читателей, которых удивит взятое в кавычки слово «правый» и отсутствие таковых у слова «левый» отсылаем к статье «Левая, правая где сторона?» в июньском номере «ЕП», в которой подробно разъяснялась несостоятельность привычного для многих разведения по разным полюсам политического спектра на самом деле идейно родственных крайне левых движений, каковыми являются фашизм и коммунизм.) В свое время министр по делам молодежи Кристина Шрёдер (ХДС) попыталась хотя бы формально изменить подобную практику, однако ее социал-демократическая преемница Мануэла Швезиг назвала проблему левого экстремизма «надуманной», отменила решение Шрёдер и объявила о намерении истратить 104 млн € на проекты по противодействию более реальному с ее точки зрения «правому» экстремизму (из финансируемых министерством модельных проектов 130 были направлены на борьбу с «правым» экстремизмом и три – с левым). Нередко эти деньги получали те, кто на своих интернет-страницах призывал демонстрантов под знамена анархистского «Черного блока».

О том, действительно ли проблема левого экстремизма надуманна, свидетельствуют итоги опроса, проведенного после случившегося в Гамбурге. В то время как 77,4% его участников заявили, что хулиганство и вандализм не могут считаться демократической формой политического протеста, почти каждый шестой респондент (15,3%) считает их вполне легитимными. Особенно интересны различия в ответах сторонников различных партий. 90,5% приверженцев СвДП, 88,4% консервативно настроенных граждан и 85,2% симпатизантов AfD осудили действия радикалов. Среди избирателей социал-демократов этот показатель составил 66,3%, «зеленых» – 58,6%. А вот среди приверженцев Левой партии 51,6% респондентов объявили насилие и вандализм вполне допустимыми.

Кому-то эти цифры могут показаться неожиданными, однако они логичны. И это подтверждают видеокадры из Гамбурга, запечатлевшие молодых людей в черном (в стилистике «чернорубашечников» Муссолини), размахивающих красными флагами с серпами и молотами. Эти две идеологии являются в общественном сознании антиподами лишь благодаря усилиям левых политиков и интеллектуалов. На самом же деле и леваки, и неонаци, и исламисты – адепты разных форм одной и той же левой идеологии, уже стоившей человечеству десятков миллионов жизней.

О том, насколько эфемерна личина приличия, под которой скрываются многие левые «интеллектуалы», свидетельствует сообщение в Twitter, написанное левым журналистом и ярым критиком Израиля Якобом Аугштайном. Вечером 6 июля, после сообщений о беспорядках, поджогах, вандализме и травмировании более 60 полицейских, издатель еженедельника Freitag призвал хулиганов не останавливаться: «Цену следует повысить настолько, чтобы ни у кого больше не возникало желания проводить подобную конференцию. G20 и Олимпийские игры – это для диктаторов… Интересно, спустят ли сейчас на демонстрантов полицейских, которые целыми днями скучают в казармах?»

В настоящее время в ФРГ насчитывается 28 500 левых экстремистов (рекорд за последние пять лет), 8500 из них спецслужбы считают склонными к насилию. Центры концентрации левых экстремистов – Берлин, Гамбург, Лейпциг и Франкфурт-на-Майне. Согласно отчету Федерального ведомства по защите Конституции, в 2015 г. ими было совершено 5620 политически мотивированных правонарушений. На первый взгляд может показаться, что левые в этом отношении куда безобиднее «правых», на счету которых было 21 933 правонарушения (этот год в связи с наплывом беженцев ознаменовался резким ростом, до этого многие годы показатель оставался практически неизменным на уровне 16 тыс.). Однако более детальный анализ свидетельствует о том, что две трети этих правонарушений носят пропагандистский характер (типа малевания свастики). Если же сравнивать преступления, связанные с насилием, то «успехи» обеих групп экстремистов сопоставимы: 1408 у «правых» (в том числе 29 – с антисемитской подоплекой) и 1609 у левых (в том числе 638 случаев нанесения телесных повреждений и восемь нападений со смертельным исходом). Это, конечно, не означает, что с «правым» экстремизмом не нужно бороться. Но точно так же нужно бороться и с левым экстремизмом.

То, что это обстоятельство отказываются признавать левые политики, удивления не вызывает. (И не только отказываются, но и оспаривают его. Так, недавно министр юстиции Хайко Маас выпустил книгу, после чтения которой может сложиться впечатление, что ФРГ стоит на пороге фашистской диктатуры. Если же в этом труде и упоминается о существовании левого экстремизма, то лишь для того, чтобы уверить читателя в том, что он не столь опасен, поскольку левые, по мнению автора, борются за лучший мир.) А вот близорукость еврейского истеблишмента, который с упорством, достойным лучшего применения, «сражается» с НДПГ, а с недавнего времени – еще и с AfD, но при этом в упор не замечает левых экстремистов, удивляет. Небольшую надежду, правда, внушает то обстоятельство, что газета Jüdische Allgemeine – печатный орган Центрального совета евреев в Германии – опубликовала статью, в которой, в частности, говорилось о том, чем события, подобные гамбургским, могут грозить евреям. Ведь они по собственному трагическому опыту лучше других знают, что угроза их безопасности и жизни может исходить не только от властей, но и от толпы, воспользовавшейся тем, что государство утратило свою монополию на насилие.

Михаил ГОЛЬДБЕРГ, «Еврейская панорама»