КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
30 августа скончался Михаил Горбачев. Чуть более года тому назад на этих страницах был размещен текст, в котором автор этих строк отстаивал тезис об уникальности в отечественной истории феномена горбачевской революции ненасилия. Этот текст воспроизводится ниже.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Чем дальше удаляется от нас горбачевская эпоха (период с марта 1985 г. по декабрь 1991 г.), в течение которого высшим руководителем СССР был Михаил Горбачев, тем все более и более очевидным становится совершенно уникальный характер этого исторического явления.
Одно только перечисление важнейших шагов в области внутренней и внешней политики Советского Союза, совершенных Горбачевым в течение этих шести с половиной лет, радикально и безвозвратно изменивших жизнь сотен миллионов людей в трех десятках стран мира, в особенности по сравнению с тем, что в сопоставимые периоды времени было сделано его предшественниками, т.е. до Горбачева, а также его последователями, т.е. после Горбачева, показывает насколько беспрецедентной по меркам тысячелетней российской истории оказалась горбачевская эпоха.
В кратчайшие по любым критериям сроки были произведены немыслимые по масштабам и глубине перемены, самыми радикальными мечтателями тогда полагавшиеся возможными к осуществлению лишь в отдаленном будущем, причем в течение длительного времени. Реформы, проводившиеся под лозунгами «ускорения», «гласности», «перестройки», «нового мышления», стали по своей сути тем, что закономерно заслуживает названия горбачевской революции.
Важнейшими среди них стали: ликвидация тоталитарной политической системы в СССР, основанной на монополии власти коммунистической партии; освобождение Андрея Сахарова и других политических заключенных; реабилитация граждан и народов, репрессированных коммунистическим режимом; радикальная либерализация интеллектуальной, общественной, экономической, политической жизни; предоставление советским гражданам невиданных ранее гражданских, экономических, политических прав; восстановление религиозных свобод; начало радикальных экономических реформ, легализация частной собственности и рыночной экономики; открытие международных границ; интеграция советской экономики в мировую; прекращение войны в Афганистане и вывод советских войск из этой страны; роспуск СССР и Организации Варшавского договора; отказ от контроля за советскими сателлитами во всем мире, приведший к политическим революциям в странах Центральной и Восточной Европы, Монголии и выводу советских, а затем и российских войск из этих стран; признание ответственности руководителей СССР за массовые расcтрелы пленных поляков в Катыни, Медном, Старобельске; значительное сокращение оружейных арсеналов двух ядерных супердержав; прекращение Третьей Мировой (Холодной) войны; падение Берлинской стены и объединение Германии.
Перечисление этих результатов не означает, естественно, что Горбачевым не было совершено ошибок, в том числе и весьма болезненных. Тем не менее сопоставление совершенного и достигнутого Горбачевым со всеми его ошибками, провалами и издержками оставляет непредвзятого наблюдателя за недавней российской и мировой историей вообще и в особенности за историей ХХ века в состоянии безграничного изумления: Как такое вообще удалось?
Даже поверхностное понимание масштабов сделанного Горбачевым за период его нахождения во главе страны (6 с половиной лет), оказавшийся заметно короче, чем сроки пребывания на высших государственных постах в СССР и России его ближайших современников – Бориса Ельцина (чуть более 8 лет), Леонида Брежнева (18,5 лет), Владимира Путина (21,5 года на время написания этого текста), ставит на повестку центральный вопрос: Как и почему все это удалось сделать Горбачеву?
В самом первом приближении ответ на него кажется совершенно очевидным: потому что такими были взгляды Горбачева, такими являлись его цели, подходы, принципы, какими он руководствовался в своих действиях, таким было его мировоззрение (можно назвать его собственными словами – «новое мышление»).
Но тогда сформулированный выше главный вопрос распадается, как минимум, на два взаимодополняемых подвопроса:
и
Нижеследующие соображения не касаются первого подвопроса, но пытаются сформулировать ответ на второй подвопрос.
Удобную отправную точку для понимания сделанного Михаилом Горбачевым и его собственного восприятия им сделанного представляет его недавняя статья «Perestroika and the New Thinking: A Retrospective» (на русском языке – «Понять перестройку, отстоять новое мышление»). В ней автор предлагает свой взгляд на ключевые элементы и того, с чем он имел дело, и того, как он сам реагировал на встававшие перед ним вызовы:
– отсутствие готового плана реформ;
– наличие фундаментального мировоззренческого понимания целей осуществляемых изменений;
– эволюция понимания проблем, стоявших перед Горбачевым;
– эволюция понимания пригодности различных инструментов для осуществления реформ;
– эволюция понимания того, кто является союзниками и противниками осуществлявшихся изменений;
– редкая готовность относительно объективно анализировать собственные действия и публично признавать собственные ошибки.
Поскольку данная статья была подготовлена почти три десятилетия спустя после ухода Горбачева из власти, то она сочетает в себе и мемуарный подход, относящийся к тому, что и как им было сделано, и пост-событийный подход, предлагающий авторскую версию анализа произошедшего. На изложение этой версии могли оказать влияние, естественно, не только его собственные представления того времени, но и ныне распространенные идеологические и этические стандарты. Поэтому нельзя полностью исключить воздействия сознательных и/или неосознанных попыток «осовременивания» и «ангелизации» своего прошлого – и мыслей, и планов, и действий. Как бы то ни было, эта статья помогает разобраться в том, что роднит Михаила Горбачева со многими другими лицами, оказавшимися на вершине государственной власти в стране, и что именно делает его уникальным лидером в российской истории последнего столетия.
Первое, на что обращает в своей статье Горбачев, это отсутствие на момент его прихода к власти программы действий, готовой к немедленному применению. Несмотря на нередко встречающуюся критику Горбачева за отсутствие такой программы это совершенно общая проблема практически любого лидера, оказывающегося на вершине государственной власти в стране со слабыми или же отсутствующими институтами передачи высшей государственной власти. СССР и постсоветская Россия представляют собой яркий пример такой страны, в которой практически все случаи смены лиц на вершине государственной власти за последнее более чем столетие проходили в жанрах либо государственного переворота, либо спецоперации, либо того и другого одновременно.
Достижение вершины государственной власти в результате победы госпереворота или же успеха спецоперации не предопределено до самого последнего момента. Поскольку вероятность победы в борьбе за власть критически зависит от мириады случайных факторов, то лицо, стремящееся к власти, концентрирует практически все свои силы и мобилизует ресурсы своих союзников на достижение именно этой цели, а не каких-то других. В то же время подготовка сколько-нибудь проработанной программы действий на вершине власти до ее фактического получения лишено смысла. Таким образом, отсутствие готовой программы действий на момент получения государственной власти принципиально не отличает Горбачева ни от своих предшественников, ни от своих последователей.
Значительную часть содержания и этой статьи и других материалов, вышедших за подписью Горбачева, составляет изложение исторической эволюции его реакции на происходившие события, проблемы и вызовы, встававшие перед государственным руководством, объяснение того, каким образом он на них отвечал, как выбирал те или иные политические инструменты, находил союзников, боролся с противниками, одерживал победы, совершал ошибки, терпел поражения.
Эта часть повествования представляет очевидный исторический интерес, а в силу нерядовой готовности автора к признанию собственных ошибок и самокритике она пробуждает естественную симпатию к нему. В то же время эта часть горбачевской работы – и письменных текстов, появившихся постфактум, и самих фактических шагов, осуществленных им в ходе его бывшей политической деятельности, – также мало отличается от аналогичной работы, осуществлявшейся другими лицами, оказавшимися в аналогичном положении. Например, мемуары Бориса Ельцина также заполнены изложением бесконечного потока событий, вызовов, проблем, кризисов, на которые ему надо было реагировать, в ходе чего нужно было формировать подходы, поддерживать союзников, побеждать противников и т.п. Естественно, имеется очевидная разница в самих происходивших событиях, с которыми сталкивались Горбачев и Ельцин (за исключением периода времени с июня 1990 г. по декабрь 1991 г., в течение которого оба политика сталкивались с одними и теми же вызовами, а также в ходе борьбы друг с другом за высшую государственную власть). Но сам характер эволюции их политической деятельности остается принципиально похожим.
В своей статье Горбачев не раз называет и главную цель своей деятельности на посту руководителя СССР – это работа для людей:
С самого начала у перестройки был один лейтмотив, красная нить, которая проходила сквозь все её этапы и определяла наши поиски. Перестройка была обращена к людям. Её целью было раскрепостить человека, сделать его хозяином своей судьбы, своей страны…
А мы, инициаторы перестройки, знали, что люди, получив свободу, проявят инициативу и энергию созидания…
Были ли мы наивны в своей вере в человека, в творческий потенциал народа? Могу засвидетельствовать: в руководстве страны, в политбюро наивных людей не было. За плечами каждого из нас был большой опыт. У нас были споры, а потом и принципиальные расхождения, но первоначальный замысел – перестройка для человека – поддержали все.
Более того, Горбачев идет дальше и применяет для характеристики своей собственной деятельности термин с особой исторической и философской коннотацией – гуманизм:
Перестройка была, таким образом, масштабным гуманистическим проектом. Это был разрыв с прошлым, когда на протяжении столетий человек был подчинён самодержавному, а затем тоталитарному государству, и это был прорыв в будущее. В этом актуальность перестройки сегодня, ибо иной стратегический выбор может лишь завести страну в тупик.
На первый взгляд, такой горбачевский подход выглядит как явное противопоставление его подхода предшествовавшему коммунистическому тоталитаризму. Но на самом деле это не так. Традиционный коммунистический подход как раз подчеркивал свою теоретическую приверженность человеческим ценностям. Моральный кодекс строителя коммунизма, принятый на ХХII съезде КПСС в 1961 году, заявлял об этом совершенно определенно:
Отвергая классовую мораль эксплуататоров, коммунисты противопоставляют извращённым эгоистическим взглядам и нравам старого мира коммунистическую мораль — самую справедливую и благородную мораль, выражающую интересы и идеалы всего трудящегося человечества.
Еще более известной стала формулировка из введения к Программе КПСС, утвержденная на том же съезде, ставшая затем в СССР благодаря Леониду Брежневу притчей во языцех:
Все во имя человека, все для блага человека.
Таким образом, сама по себе отсылка Горбачева к человеку как таковому, к защите его интересов, даже к самому гуманизму могла бы стать очередным проявлением характерного для практикующих коммунистов лицемерия – формального провозглашения благородных целей и принципов, ничем не подтверждаемых в их практической деятельности. Тем не менее деятельность Горбачева на самом деле значительно отличалась от действий и его предшественников и его последователей. В чем же ключевая причина этих различий?
Главное отличие Горбачева от советских и российских государственных лидеров последнего столетия заключается в его отношении к насилию. А точнее – его личное глубокое неприятие насилия. И, следовательно, его почти полный отказ от осуществления насильственных действий. Практически в любых случаях и ситуациях.
И тогда, когда в 1987 году в борьбе за власть ему бросил перчатку амбициозный Борис Ельцин. И тогда, когда дело дошло до крушения «братских режимов» в европейских социалистических странах. И тогда, когда дело дошло до роспуска военного блока Организации Варшавского Договора. Даже тогда, когда дело дошло до краха возглавлявшегося им самим Советского Союза. И даже тогда, когда дело дошло до утраты государственной власти – вначале возглавляемой им КПСС, а затем и им самим его собственной власти на посту Президента СССР.
Причем в отношении его личной власти это проявилось даже дважды – и в ходе путча ГКЧП в августе 1991 года, и в ходе государственного переворота Б.Ельцина в декабре 1991 г. Именно эти две последние причины – насильственные действия его бывших коллег и партнеров против него самого – Горбачев назвал в качестве смертельных ударов по его политике Перестройки:Два удара оказались фатальными для перестройки – организованная реакционными силами, в том числе из моего окружения, попытка государственного переворота в августе 1991 г. и декабрьский сговор руководителей России, Украины и Белоруссии, оборвавший многовековую историю нашего государства.
Но главное, чего не сказал Горбачев, – это то, что возможное принятие им самим превентивных мер по подавлению путчистов – как тех, так и других – наверняка ликвидировало бы эти угрозы и спасло бы дорогую его сердцу и сознанию Перестройку. И обезопасило бы его лично как ее лидера. Но даже ради выстраданной им Перестройки – не говоря уже о собственной власти – Михаил Горбачев не пошел на применение насилия.
Неприятие Горбачевым насилия было настолько глубоким, что он отказывался от его применения в, казалось бы, совершенно бесспорных случаях, как, например, при освобождении Кувейта от иракской оккупации.
Тем не менее с самого начала, без промедлений и колебаний, я осудил агрессию, выступил за совместные действия с целью её прекращения и восстановления суверенитета Кувейта. При этом мы заняли твёрдую позицию: необходимо добиться этой цели, используя не военные, а политические средства. В целом эту линию удалось выдержать. И хотя президент США не удержался от применения силы, чтобы вытеснить иракские войска из Кувейта…
Горбачев отказывался от применения ограниченного насилия даже тогда, когда оно могло бы спасти тысячи людей от более масштабного насилия, кровопролития, гибели, как, например, в Баку, Оше, Фергане.
Когда госсекретарь США Джеймс Бейкер информировал Горбачёва о том, что США не будут возражать, если СССР и его союзники по ОВД осуществят вмешательство в Румынии с целью предотвращения кровавой развязки кризиса режима Чаушеску, то Горбачёв ответил отказом.
Именно в отношении возможности и необходимости применения им насилия проявилось и реальное величие Горбачева и его невероятная наивность. Например, даже по прошествии более чем трех десятилетий, судя по тексту его статьи, он продолжает верить в возможность решения многовековых межэтнических проблем мирным образом по добровольному соглашению участвующих в конфликте сторон:
Из этого мы исходили, когда в начале 1988 г. обострилась проблема Нагорного Карабаха. Корни конфликта – давние, простого решения он не имел тогда и не имеет сейчас, хотя меня пытались убедить, что оно может быть достигнуто путём перекройки границ. В руководстве страны было единое мнение: это недопустимо. Я считал, что достижение договорённости о статусе Нагорного Карабаха – дело армян и азербайджанцев, а роль союзного центра – помочь им в нормализации обстановки, в частности в решении экономических проблем. Уверен, что это была правильная линия.
Столь невероятное неприятие насилия вообще, особенно среди коммунистических чиновников, особенно среди тех, кто добрался до вершины государственной власти, в особенности по сравнению с другими советскими и российскими руководителями в последнее столетие, естественно, ставит вопрос о причинах именно этой черты характера, мировоззрения, принципов политической деятельности Горбачева.
Казалось бы, его судьба должна была бы способствовать другому.
Во-первых, Горбачев был и остается приверженцем левой идеологии – коммунизма поначалу, социал-демократии в последние годы. Он рано (в 19 лет) стал кандидатом в члены КПСС, в 21 год – ее членом. Почти всю свою карьеру он поднимался по ступеням коммунистической властной пирамиды. Коммунисты вообще и в СССР в частности, как известно, приверженностью к ненасилию не отличались.
Во-вторых, Горбачев закончил юридический факультет (Московского университета) и начал свою трудовую деятельность в органах прокуратуры. Полученное Горбачевым образование в сфере советской юриспруденции и опыт работы в советской прокуратуре также сами по себе не должны были бы свидетельствовать о системном неприятии насилия. Судя по деятельности на вершине государственной власти других выпускников юридических факультетов – В.Ленина, В.Путина, Д.Медведева, скорее можно сделать прямо противоположный вывод – об излишней склонности отечественных юристов, оказавшихся во власти, к малоограниченному или же полностью неограниченному применению насилия.В чем же дело?
Представляется, что как минимум четыре фактора могли сыграть важную роль в формировании такой важнейшей черты мировоззрения Горбачева, как жесткое неприятие насилия.
Во-первых, это его совершенно особое отношение к женщине, совершенно нехарактерное для подавляющего большинства нынешних российских чиновников, политиков, государственных деятелей. Достаточно вспомнить характер обращения к своим супругам и дочерям со стороны Бориса Ельцина и Владимира Путина. Отношение Михаила Горбачева к его любимой супруге Раисе хорошо известно, в том числе и благодаря тому, что сам он никогда не пытался его хоть как-нибудь скрывать. Но его особое отношение к женщине не ограничивается лишь его женой. Число страниц в его мемуарах, посвященное его матери Марии Пантелеевне, его бабушкам Степаниде и Василисе Лукьяновне, сопоставимо с числом страниц, посвященных его отцу и дедам. Женитьба самого Михаила Сергеевича на Раисе Максиммовне привела к появлению в круге его уважаемых и регулярно упоминаемых им родственников ее матери Александры Петровны и ее сестры Людмилы Максимовны. Совершенно особое место в его жизни стали занимать его дочь Ирина, а затем и внучки Ксения и Анастасия – все они пользуются искренним вниманием и уважением главы семейства. Такое отношение к женщине и женщинам у Михаила Сергеевича вряд ли могло возникнуть из иного источника, кроме как от отца, а также, возможно, от обоих его дедов. Очевидно, что старшие в горбачевской семье с особым вниманием и уважением относились к своим женщинам и своим личным примером привили это уважительное отношение сыну.
Во-вторых, урок репрессий коммунистического режима. Так получилось, что оба деда Горбачева, Андрей Моисеевич и Пантелей Ефимович подверглись репрессиям и пыткам, один из них был приговорен к расстрелу, семья Горбачевых была объявлена семьей врагов народа. Эта характерная история для советских граждан старших поколений, увы, не является уникальной – коммунистическим режимом были репрессированы миллионы людей, преследованиям и унижениям подверглись десятки миллионов. Однако сам по себе факт наличия репрессированных в семье ни гарантировал превращения их детей в противников режима, ни вырабатывал в них жесткого неприятия применения насилия. Судьба и действия Бориса Ельцина на посту российского президента – тому очевидный пример.
Тем не менее особенностью горбачевского клана стало то, что один из дедов Михаила оказался принципиальным противником Советской власти и коллективизации, а другой – одним из организаторов колхоза, затем его председателем, а потом и одним из районных советских руководителей. Но несмотря на то, что оба деда оказались по разные стороны политической баррикады, от советской власти они тем не менее пострадали оба. Такой опыт столкновения с государством, очевидно, заставил подростка задуматься о том, что независимо от того, какую позицию в бушующей гражданской войне он займет (принципиальную или конформистскую), независимо от того, на чью сторону (красных или белых) он встанет, от репрессий и возможной смерти это все равно может не спасти. Следовательно, ни при каких условиях его личная судьба, его собственная жизнь или смерть, не является результатом персонального выбора. Она в решающей степени зависит от непредсказуемого поведения этой непредсказуемой тоталитарной власти. И, следовательно, проблема заключается именно в этой власти, именно в ней есть что-то в корне, фундаментально, принципиально неверное. И, следовательно, есть нечто недопустимое в самой неограниченной ничем государственной власти над обычными людьми.
В-третьих, урок оккупации. В течение почти полугода, с 3 августа 1942 г. по 21 января 1943 г., ставропольское село Привольное, в котором жила семья Горбачева, было оккупировано германскими войсками. Бабушка Михаила как жена председателя колхоза и коммуниста, а также как мать фронтовика подверглась новой серии унижений, открытым угрозам расправы. Затем начались расстрелы евреев, за которыми должны были последовать расстрелы семей коммунистов. От гибели и бабушку и всю семью и самого Михаила спасло чудо. Чудо спасло ему жизнь, но оккупация навсегда оставила в памяти повзрослевшего подростка чувство абсолютной беззащитности перед неограниченным насилием со стороны тоталитарной власти.
Наконец, урок голодовок, организованных коммунистическим режимом. В 1933 году в селе Привольном от организованного большевиками голода умерло 40% жителей. Из шести детей бабушки Степаниды трое умерли. Хотя сам Михаил, которому тогда был год от роду, того голода помнить, естественно, не мог, но воспоминания родственников, соседей, близких об обрушившейся на село катастрофе, не могли не сопровождать его детские и подростковые годы.
Зато следующий голод наступил тогда, когда не осознать его Михаилу было уже невозможно. «Зимой и весной 1944 года начался голод», – напишет Горбачев в книге воспоминаний «Наедине с собой». Иными словами, во время немецкой оккупации 1942-43 гг. и у его родственников и у самого Михаила была реальная угроза быть убитыми оккупантами. Но голода при немцах не было. Затем пришли свои. Угроза расстрела для cемьи Горбачевых, похоже, отступила. Но зато пришел голод. Страницы мемуаров Горбачева, посвященные голоду, – одни из самых страшных. Именно тогда на них впервые появляются упоминания Бога, к которому обращали свои мольбы умиравшие рядом с Михаилом от голода люди.
* * *
Сам Михаил Горбачев не написал напрямую, чем объясняется его столь жесткое неприятие насилия, осуществляемого государственной властью. На мой прямой вопрос, в какой степени на формирование его мировоззрения, на принципы, каких он придерживался в своей политической деятельности, повлиял его личный опыт нахождения в оккупации, он, помолчав, ответил: «Да, пожалуй». И добавил: «Ничего более страшного я в своей жизни не видел».
Возможно, именно этот его жуткий опыт личного осознания тотальной беззащитности простого человека перед слепой силой тотального государства, наряду с памятью о непредсказуемых репрессиях коммунистического режима, регулярно организуемых им чудовищных голодоморах и глубоким и искренним уважением к женщине помогли сформировать в Михаиле Горбачеве основы «нового мышления», руководствуясь которым он смог совершить самую грандиозную освободительную революцию в истории России, сопровождавшуюся минимальными по историческим меркам проявлениями насилия.
https://aillarionov.livejournal.com/1245405.html
П.С. «Горбачев. Рай». Фильм В.Манского
27 декабря 2021 года 23:06 мск
Фильм Виталия Манского погружает в повседневную жизнь Михаила Горбачева, живущего в служебном доме под Москвой. Фильм-портрет первого и последнего президента СССР, человека, который практически в одиночку начал демонтаж советской системы и предложил нежданную свободу миллионам людей в мире.
https://www.currenttime.tv/a/gorbachev-heaven/31628575.html
https://m.vk.com/video-201272992_456240324
https://filmix.ac/films/dokumentalenyj/156450-gorbachev-ray-2020.html
Экономист, старший научный сотрудник Центра политики безопасности в Вашингтоне, президент Института экономического анализа.
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.