Фейс Буки (fb652)

Alex Grigoryev

Непрекращающиеся споры о том, стало ли в Крыму больше туристов после аннексии, это поиск фактов в подтверждение или опровержение главного юридического принципа европейского колониализма образца конца 17 века. Тут нужен небольшой экскурс. Изначально в Европе право собственности на территорию возникало по праву завоевания: военной силы хватало для доказательства справедливости захвата. Но постепенно границы устаканились, династии сформировались и в силу этого потребовались новые аргументы: например, доказывалось, что король А имеет больше права на город Х, чем король Б, поскольку его дедушка владел этим городом. В отношениях с нехристианами использовался еще один принцип: мы несем свет истинной веры, в силу этого и имеем преимущественные права на те или иные земли, населенные язычниками или мусульманами (был популярен термин “мусульманские узурпаторы” – незаконные владельцы земель, где некогда жили христиане). Потом была открыта Америка, что произвело революцию в этой области права. Испанцы, португальцы, англичане, голландцы, французы, датчане и прочие приобретали права на земли индейцев, поскольку это были дикари, нуждавшиеся в просвещении. Чуть позднее испанские юристы вывели, а остальные европейские колониальные державы эту формулировку поддержали, что захват чужих территорий легален, поскольку предыдущие их обитатели неэффективно использовали оные территории, в силу собственной неразвитости, а вот европейцы способны намного более разумно ими распорядиться ко всеобщему благу (помните “Бремя белого человека” Киплинга? – это все оттуда). Все эти аргументы утратили мало-мальское значение после Второй мировой войны, когда мир стал жить по совершенно иным правилам. Однако российская пропаганда изначально доказывала легитимность захвата Крыма тем, что Украина не развивала полуостров, что там все разрушено, сгнило и разворовано, а вот Россия превратит Крым в цветущий сад. Поэтому, когда вы видите фотографии пустых или, наоборот, переполненных крымских пляжей, разрушающихся или, наоборот, ремонтирующихся зданий в Бахчисарае или Севастополе – пусть вас это не удивляет.

Аркадий Дубнов

Помню, как Борис Шихмурадов в ходе нашего визита в Кабул к мулле Омару в 2000 году рассказывал о своих впечатлениях от свидания с таинственным одноглазым муллой (тот потерял правый глаз на войне с шурави, советскими). Ощущение, говорил он, было странное и неприятное: одним глазом мулла буравил тебя немигающим взглядом, а вторым как будто подмигивал.

Меня к лидеру “Талибан” и близко не подпустили, я ж типичный кяфир, неверный…

Олег Лекманов

Идиотская, преподавательская и, боюсь, неискоренимая уже привычка поправлять ударения. Жена уже на стенку лезет. Главное, сам часто ошибаюсь – а туда же.

Вот поведут меня за этот грех на казнь, и палач мне скажет:

– Пожалте, в пЕтлю!

А я ему:

– Не в пЕтлю, а в петлЮ!

А он мне такой:

– Варианты равноправные, чудила!

Михаил Юдовский

В российской Госдуме решили вычеркнуть БГ из истории. Я и не знал, что они такие дети. Даже трогательно. Зажмурили глазки – нет Гребенщикова. Открыли – черт, есть Гребенщиков. Снова зажмурили – ну, слава-те, нет Гребенщикова. Открыли – да что ж это такое, есть Гребенщиков. Покрепче надо жмуриться, мальчики-девочки. Глазок не открывать, из-под одеяла не вылезать. Чур-чур я в домике. Впрочем, как говорилось одной индийской сказке, мир не становится темней от того, что мы закрываем глаза.

Alexander Ilichevsky

Почему я люблю “Сталкер” Тарковского? Мне не кажется его сюжет осмысленным, мне не кажутся его персонажи уникальными. Дело в том, что детство я провел в такой же Зоне, где было полно тайн, – оказываясь в ней ты словно превращался в пчелу, попавшую на краешек блюдца с нектаром.

Теперь, тридцать лет спустя, у меня снова появилась своя Зона, и она потихоньку поддается исследованию. Это – Голаны. Там тоже ни души, одни загадки, и она, Зона, к тому же словно бы вознесена куда-то поближе к небу: чаша, залитая лавой.

Скажем, Фадж – одна из самых древних деревень, в которых приходилось бывать. Камни, из которых сложены дома, испещрены изображениями крестов и менор. Деревня эта – пример хунанского строительства, использовавшего в качестве потолочных балок базальтовые стержни: толща застывшей лавы растрескивалась на нетолстые и очень прочные многогранные стержни, которые удобно было добывать из скального скола.

Такое сплошь базальтовое строительство – следствие скудной растительности. Темные приземистые строения из грубого камня живописно рассыпаны по рыжеватой равнине, покрытой выжженной травой – летом. Зимой и по апрель Голаны, напротив, сплошной изумруд, накрытый кристальным небесным куполом.

Этот август тревожный: война на юге, и тут иногда из-за сирийской границы доносится уханье артиллерии. Близость войны посреди абсолютной великой пустоши вокруг. Там и здесь виднеются подбитые десятилетия назад сирийские танки. Коровы пасутся на минных полях за оградой из колючей проволоки, изредка взлетая на воздух вместе с осколками ржавой противопехотной мины. Инжир поспевает вокруг руин – ешь не хочу. Будущее подкрадывается со спины на мягких лапах.

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.