Фейс Буки (fb628)

Maxim Kantor

Полтора года назад Россия начала войну с братским народом. Точнее, войну начала не Россия (что это за определение такое? Березы и рябины, что ли, начали войну?), войну начал бездарный президент страны, Путин. Начал войну он от жадности – не мог удержать Украину в зоне своего влияния деньгами и интересом; тогда решил Украину разрушить.

Холуйская администрация выдумала причины для войны: украинский фашизм, геноцид русского народа, запрет русского языка, защита русского населения от погромов – все эти причины лживы; ничего этого и в помине не было. Но русское население довели до приступа имперской ненависти.

Диверсионным маневром провели аннексию Крыма, заслали диверсионные части на Донбасс. Разорвали мировые соглашения. Развязали войну. Вошли в суверенное государство, оправдывая себя тем, что в государстве этом свергли правительство. Кстати, правительство никто не свергал – правитель сам удрал. Никакого вооруженного путча не было. И хунты никакой нет. Врали.

Война разгоралась медленно: диверсанты жаловались, что местное население неохотно переходит от мирной жизни к смертоубийству.

Засылали диверсионные войска, провоцировали население – убивать и умирать. Призывали солдат, провоцировали волонтеров.

Затем война началась. Как всякое братоубийство, эта война немедленно получила сотни локальных, внутренних причин и правд – месть за павших, сведение счетов.

Причину реальную старались стереть в памяти – и стерли.

Помнят избирательно – только то, что украинские власти обстреливали оккупированный Донецк; но то, что этот самый Донецк оккупировали диверсионные группы – не помнят. Как себя вести правительству, если часть страны оккупирована бандитами – непонятно. Как отвечать на вторжение и террор – рецептов нет.

Очевидно, что если бы Донецк реально штурмовали, город бы за один день погиб (ср с Грозным) – но даже и локальные обстрелы уносили жизни населения. Вскоре жители Донбасса бросились бежать.

Миллион человек убежали с Донбасса, огромная территория разрушена

Диверсанты, которые затеяли войну, вернулись в Москву; дают интервью. С убийцами здороваются, бандиты приняты в обществе

Население России переживает войну с самим собой (поскольку декларируется, что украинцы и русские один народ), настроено бодро. Тысячи человек уже убиты, еще тысячи покалечены. Обрубки войны скачут по улицам, прося милостыню.

Зачем столько людей убили, неизвестно. Зачем покалечили, непонятно. Никто из убитых не сделал дурного, все жили мирно до того, как их решили убить.

Убийство людей воспели русские литераторы.

Народ России хочет войны с Западом, который наказывает Росси за агрессию.

Президент России, который начал диверсионную войну, объявил, что начнет ядерную войну, если в мире не признают его право на вечное царство.

В защиту своего воровского начальства поднялся народ.

Человек по прозвищу Окурок, Моль и Хуйло, стал символом Российского возрождения.

Igor Klymakin

О КУЛЬТУРЕ ВСЕМИРНОЙ ОТЗЫВЧИВОСТИ

В истории так порой случается, что реальность, передозированная пропагандистским наркотиком, перестает возбуждать к себе вопросы и искания на них ответов у мыслящей общественности и склоняет ее к вопросам, ответов не предусматривающим. Типа “ну и зачем она мне, эта реальность, которую даже спросить не о чем?» Но мыслящей общественности думать о чем-то надо, нельзя же так, чтобы не думать. И тогда ничем вокруг не вопрошаемый ум начинает вопрошаться реальностью чужой.

Если, например, к местному суду вопросов давно уже нет, и их появление не предвидится по причине неожидаемости ответов, то почему бы не заполнить пустоту вопросами к суду в американской Флориде? И так, видно, пустота эта достала и заела, что заполнять ее пришлось не день и не два, обнаружив редкую умственную энергию, нашедшую, наконец, приложение, и не менее редкую по нынешним временам энергию внеправового морализирования.

А мир, между тем, не заинтересовался ни тем, кого, за что и на какой срок осудил суд во Флориде, как не заинтересовались и в самой Флориде. Нет в этом мире такой, как в наших краях, всемирной отзывчивости. Наверное, потому, что людей в нем реальность вопросами не обделяет, как и возможностями влиять на их решение. И они знают, что если где-то судья нарушил закон, то даром ему это не пройдет, а если вопрос у населения вызовет сам закон, то они вынудят законодателей его изменить или выберут других законодателей.

Какая-то существенная особенность нашей культуры (я сейчас не о власти, я об обществе) была выброшена на поверхность в этой беспрецедентной дискуссии о приговоре, вынесенном американской учительнице в американском суде. Дискуссии, в которой многие прогрессисты сомкнулись со многими традиционалистами, а многие интеллектуальные элитарии с широкими народными массами в монолитную общность. Дискуссии, взывающей к рефлексии о ценностных основаниях самой культуры, уникально отзывчивой в одних случаях и уникально безучастной в других – таких, скажем, как стихийные бедствия и их последствия в Японии, той же Америке или где-то еще, как удары по башням-близнецам, как прерванная ракетой жизнь 298 человек из малазийского “Боинга”.

Впрочем, нельзя исключать, что отсутствие такой рефлексии и есть одно из таких оснований.

Vrubel Dmitry

Поэт Гальпер сообщает из Нью-Йорка: “Звонит мама:

– Ты был в Киеве и не зашел к своей любимой тете Циле Абрамовне?

– Как? Она еще жива? Она же вроде уехала в Израиль и умерла в Хайфе.

– Типун тебе на язык! Она просто всем говорила, что там так жарко, что она вот-вот умрет. Кончилось тем, что она вернулась в Киев.

– Ну откуда я знал? Я бы конечно зашел.

– Она тебе ждала. Курочку приготовила. Ты помнишь, как ты их любил в детстве? И хорошую еврейскую девочку 49 лет. Познакомиться. Из очень приличной семьи. У нее квартира в центре. Работает в СБУ. Украинская националистка. Ты бы с ней был как за каменной стеной. Я бы могла умереть спокойно.

Alexey Lebedinsky

Вот хочу вас всех спросить. Потому как потерялся сильно и не знаю, за что браться и с чего начинать… Или не браться и не начинать… С учетом того, что мне в Россию нельзя, пока там гопнички у власти.

Кем бы вы меня хотели вообще видеть – в какой ипостаси, в каком роде деятельности, где и как? Ну, я имею в виду, в идеале. Ну, например, чтоб я начал снова песни писать или книги, ну, или снимать жесткое порно насекомых, или чтоб в космонавты подался, или обувщиком пора уж, или в политику, или хотите новых фотографий всяких радужных, или телепередачу чтоб вел на ютюбе под названием “пошли все на хуй, пидарасы” или “чо вылупились, бля?” (кстати, отличное название, модное и коммерческое))… Ладно, давайте без приколов) Я серьезно. Мне интересно. Может, вы что-то видите, чего я не вижу.

Михаил Юдовский

Как-то выехали компанией на шашлыки в соседний Эльзас. В путь отправились рано утром, успев опрокинуть в себя разве что по чашке кофе. Через некоторое время один из нас, наиболее склонный к чревоугодию, начал проявлять беспокойство.

– А мы мясо маринованное не забыли? – поинтересовался он.

– Не забыли, – ответили ему.

– А мы его посолили?

– Посолили.

– Ну, хорошо… А вот самый вкусный шашлык, – преувеличенно громко, точно заглушая спазмы внутри желудка, продолжил он, – я ел в Армении. Как мои друзья армянские его готовили, как готовили! Они не сразу мясо начали жарить. Сперва сняли с него жир, жиром этим начинили баклажаны, насадили баклажаны на шампур…

– Заткнись, – посоветовали ему.

– Да-да, – задумчиво проговорил голодный гурман. – А потом – помидоры. Небольшие, но красные-красные, их тоже – на шампур и над маленьким огоньком, так что кожа на них стала обугливаться и как бы потеть, а сок такими капельками, капельками… А потом – лук. Тут уж такой запах пошел…

– Вот ведь сволочь, – заметил водитель. – Я из-за тебя чуть в столб не врезался.

– Ладно, – вздохнул чревоугодник, – больше не буду… А вот мясо они большими кусками нарезали. И готовили ме-едленно, так что весь сок мясной внутри оставался. И вот когда уже шампуры с углей снимаешь и тоже так неторопливо откусываешь, весь этот сок у тебя во рту…

– Жалко, они тебя на шампур не насадили… Пацаны, мы так до Эльзаса не доедем.

Словом, мы остановились на автозаправке, выпили еще по чашке кофе, съели, наконец, по бутерброду и двинулись дальше.

– Ну, – обратился водила к рассказчику, – так что там твой армянский шашлык?

– Шашлык как шашлык, – ответил тот. Некоторое время он молчал, переваривая бутерброд, затем, видимо, бутерброда оказалось ему мало, глазки его замаслянились, и он вкрадчиво начал по новой:

– А вот кто-нибудь из вас пробовал настоящего молочного поросенка? Я вот на свадьбе сестры моего друга…

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.