Фейс Буки (fb528)

Igor Klymakin

О БОРЬБЕ ПРОТИВ БОРЬБЫ С КОРРУПЦИЕЙ

Не только депутат Яровая, но и другие большие люди ополчились вдруг на “борьбу с коррупцией”, усмотрев в ней угрозу отечественной государственности. Тем самым заявляется, что коррупция есть способ бытия этой государственности, а потому никакая она не коррупция. За примерами вредоносности такой борьбы отсылают, естественно, в Украину.

Альтернативная цивилизация может быть благодарна украинцам, помогающим освобождаться ей от стесняющих ее культурных покровов. Вот Екатерина II, например, в свое время регулярно издавала указы о недопустимости взяток, отдавая себя отчет в том, что они не исполняются и исполняться не могут. Но своими указами она отмежевывалась от того, отождествляться с чем полагала культурно недопустимым. Да и в последующие времена такого отождествления официально не допускалось. А теперь…

А теперь вот альтернативная цивилизация обретает решимость прежние маски, ее природу камуфлировавшие, сбросить. То есть считавшееся аномалией признать своей нормой. Ну, а норма, ранее прикрываемая, а в наши дни обнажаемая, выражается в трех словах, по смыслу друг друга дополняющих, – ДЕРЖАВНОСТЬ, БЕДНОСТЬ, КОРРУПЦИЯ. Норма, всегда бывшая первичной в отношении не только права, но и меняющихся – в диапазоне от православия до воинствующего безбожия – идеологий.

Наталья Пелевина

Сегодня эта власть убила Бориса повторно.

Это же как надо ненавидеть нас, Бориса и народ, как должно было раздражать искреннее признание людей, чтобы приказать сотрудникам-спецам, переодетым в штатское в два часа ночи со скоростью воров похватать принесенные людьми цветы, свечи и портреты с подписями и убежать.

Эта власть убийц, подлых и мелочных, такой в историю и войдет. И пока они будут гореть в аду, здесь на земле будут стоять очереди, чтобы плюнуть на их могилы.

Georgi Yelin

О ЧЁМ ДУМАЮ?

О том, что ещё в начале 80-х “настоящие” русские писатели Василий Белов, Валентин Распутин и прочие Машовцы и Ляпины из “Молодой гвардии” активно травили и Карлсона за “безродность”, и Остёра за “вредные советы”. И нынешняя дурь с изъятием “плохих” детских книг в иркутской библиотеке оттуда же – из “Комсомолки” от 3 июля 1980 года, где Белов задавался вопросом “Чему учат наших детей?” до “ЛГ” той же поры – “Кто усыновит Чебурашку?” Перепечатайте их сегодня слово в слово, и получим то же самое “патриотическое чтение”, за реанимацию коего так ратует нынче наследник “молодогвардейцев” Шаргунов и которое столь же бережно лелеяла полтора последних десятилетия поляковская “Литгазета”. Вся эта воинственная шушера отнюдь не возвращается – она никуда и не уходила.

Maxim Kantor

Запрет книги “Карлсон, который живет на крыше” следовало предвидеть.

Ненависть авторитарного государства к Карлсону легко объяснима.

Помимо того, что Карлсон – космополит безродный (о нем известно лишь то, что он сын Карла), он еще вдобавок и странствующий рыцарь, и абстрактный гуманист – по выражению самого Карлсона, “как только видит несправедливость, он тут же коршуном кидается на нее”.

Надо определенно сказать, что Карлсон не разделяет инфляционной политики РФ; так, он открытым текстом заявлял: “деньги дерешь, а корицу жалеешь! Берегись!”

Открытый призыв к сопротивлению не может не пугать Кремль.

Надо сказать, русский авангардист Татлин пытался наладить производство индивидуальных летательных аппаратов для свободной атаки на власть. Отряды “карлсонов” могли бы легко покончить с кремлевской хунтой, точь-в-точь так же, как победили они жуликов Филле и Рулле.

Очевидны симпатии Карлсона к атлантической цивилизации и его презрение к евразийскому проекту. Так, он недвусмысленно дает понять, что политика Путина вызывает у него неприязнь “что ни день, то новые ужасы” как он выражался.

Страх перед возмездием показателен. Ничто не остановит Карлсона.

Максим Карлсон Кантор

Сергей Чупринин

Нахватанность – вот слово, которое компьютер подчеркивает, будто ошибку, красненьким, и значение которого нынешние 20-30-летние представляют себе, поди, весьма туманно. А между тем годков 40-50 назад мало о чем так печалились требовательная советская печать и взыскательная советская школа, как о том, что подлинно образованных, культурных молодых людей в стране негусто, зато не счесть нахватанных. То есть тех, кто в поэзии, конечно, не разбирается, а всего-то и может, что прочесть милой девушке полдюжины, от силы дюжину стихотворений на память. Тех, кто с «Маленькой ночной серенадой» знаком только по радиопередаче «В рабочий полдень», а – ну, надо же – тоже считает себя «подкованным», было тогда и такое словцо, в классической музыке. Тех, у кого книжек в домашней библиотеке всего штук сто, не больше, да и те сомнительного достоинства. И тех, наконец, кто, толком не зная ни театра, ни кинематографа, ни живописи, запомнил пару десятков имен, так что сумеет с видом знатока поддержать любой разговор об искусстве.

Ух как же их порицали, как стыдили!..

«Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество», – как мантру, повторяли одни изречение узника Мавзолея. Другие это некошерное имя на язык, конечно, не брали, зато, выхватив из самиздата неологизм «образованщина» (хотя Солженицын вообще-то совсем иное имел ввиду), хлестко припечатывали им всех, кто учился понемногу чему-нибудь и как-нибудь, а если что и знал, то лишь в границах джентльменского набора.

Сменились поколения, и нахватанные как-то сами собой исчезли. Культура, как и правда, путешествуют нынче без виз, знания отовсюду хоть бульдозером греби, и я ни за что не брошу камень в нынешних красивых двадцати- или тридцатидвухлетних. Уж такие есть среди них умницы, такие эрудиты и книгочеи, энциклопедисты и полиглоты, что залюбуешься. И обзавидуешься.

Одна беда: их по-прежнему что-то маловато. Или это так только кажется? Как кажется, что основную, статистически значимую массу составляют молодые люди, которые не только Малера от Дюрера отличить не могут, но и нисколько этим сегодня не смущены: живут себе и девушкам нравятся без всякого там джентльменского набора. И ладно бы одни технари, один офисный планктон, так ведь и от абитуриентов, студентов, выпускников гуманитарных вузов такое иной раз услышишь, что…

Ох, хоть дюжину бы им стихотворений на румяные уста! И «Маленькую ночную серенаду» из репродуктора! Пусть обзаведутся не культурным минимумом даже, а одной лишь потребностью в нем. Чтобы между интеллектуалами, каких по всем мире мало, и неисправимыми неуками, каких повсюду более чем достаточно, располагалось, опять же как во всем мире, пространство, заселенное людьми с не бог весть какой, но все-таки начитанностью, средненькими, зато эстетическими вкусами и скромными, но тем не менее имеющими быть духовными порываниями и культурными запросами.

То есть теми людьми, которых у нас и называли забытым ныне словом – нахватанные. Или, безбожно перелицовывая Солженицына, образованщиной.

Я к этой полупросвещенной прослойке, вспомню еще один старинный мем, всегда относился, что уж теперь скрывать, не без высокомерия. А теперь думаю: пусть они будут – те, кто хоть что-то читает. Кто об Аннушке Керн знает, может быть, только то, что Пушкин ее с божьей помощью… А про Маяковского помнит лишь то, что он, дескать, любил смотреть, как умирают дети… Но все-таки что-то знает, что-то помнит и еще чем-то готов пополнить свой джентльменский набор.

Хотя бы затем пусть они будут, чтобы не стояли – без всякого зазора между собою и с мест не сходя, как Восток и Запад, – а если сходились, то не в рукопашную две неравновесные России: одна умников, другая неуков.

Alex Grigoryev

Наткнулся на факт, подтверждения которому не могу найти. Но, за что купил, за то и продаю: во время Крымской войны Россия (воевала с Великобританией, Францией, Турцией и Сардинией) обратилась к США с просьбой разрешить нанимать американских граждан в качестве приватиров – чтобы атаковать британские и французские корабли. У самой России опыта использования приватиров – де факто, пиратов, действовавших на основании “каперского свидетельства” – не было. Он был у Франции (она долгое время вынуждена была опираться на корсаров, поскольку французский флот уступал британскому), Великобритании и многих других стран. Надо сказать, что даже в более-менее цивильные времена приватиры были реальными беспредельщиками: например, они преспокойно грабили корабли государств, у которых получили каперские свидетельства. Так вот, через полгода после окончания Крымской войны, Россия, Великобритания, Франция, Турция, Сардиния, Пруссия и Австрия заключили Парижский договор, которым и запретили приватирство. Что можно считать, пожалуй, одним из немногих позитивных последствий этого конфликта.

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.