Фейс Буки (fb497)

Виталий Щигельский

когда рос режим был уличен в мегаворовстве на внутреннем рынке, докладами Немцова, Илларионова и многих других, – это только добавило ему популярности в среде нечестного бизнеса и лживых жадных обывателей, ведь восторжествовали девизы: “воруй, если свой”, “воруй или проиграешь”не беда, что режим отбирал у жадных обывателей все, что хотел отжать, а жадный обыватель мог нажиться лишь на горе брата и, по большому счету, воровал у собственных детей, но это были реальные, б*дь, бабки…

когда же “победители” этой новой русской доктрины, в том числе, сам режим, как главный благоприобретатель от воровства как нормы жизни и способа управления, были уличены в своих бесчеловечных махинациях мировым сообществом, они от страха открыли шлюзы России, чтоб утонули все “великая Атлантида, как и пресловутый град Китеж, уходит в небытие со своими богатствами и своими рабами”, где будет продолжать курс на доступное жилье, модернизацию и инновации…”врагу не сдается наш проворовавшийся, отставший на 400 лет от общего движения вперед, но гордый “Варяг” (символичное, кстати, и глубоко чужое название), пощады никто не желает…”есть хочется, а пощады – нет… в истории мира еще не было такой е*нутой на миллионы голов цивилизации, которая постоянно и последовательно уничтожала себя своими же собственными руками…

Alexey Lebedinsky

Я – настоящий русский, сколько бы кровей ни было намешано за длинную и гордую историю моего российского рода. Почему? Да потому, что, даже находясь за тысячи километров от родной земли, я все равно каждую минуту люто переживаю за мой народ, которому все время показывают безумную адову ересь, который сводят с ума и ведут в эйфорический ад войны с братом, соседом, собственными детьми и родителями. А Путин – ни разу не русский, а убийца всего лучшего, что есть в моем народе. Нет национальности у него, потому как нелюдь он дьявольская.

Vladislav Pasternak

Очень интересно теперь, после победы, сравнить Бёрдмэн с другим фаворитом – Boyhood.

Бёрдмэн – это история человека, у которого ничего не осталось, он буквальным образом в одних трусах посреди гогочущей толпы на площади. Даже времени у него нет, всё, конец вот-вот наступит, и он САМ своими руками кует себе последний шанс.

Отрочество – про парня, у которого всё впереди и образуется само собой, потому что течение времени работает на него. Герой Бёрдмэна к финалу всё слабее и беззащитнее, герой Отрочества к финалу всё сильнее и закалённее.

Герой Бёрдмэна яростно, насмерть сражается со всем миром и собой самим, чтобы что-то, как он надеется, получилось. Всё поставлено на карту.

Герой Отрочества волен сесть на камень и просто смотреть, что будет дальше, и именно это он в финале, собственно, и делает. Что-нибудь да получится.

Приём Отрочества – каждые 15 минут делать перескок на год вперед – задолго до середины фильма перестаёт удивлять и начинает работать против фильма. Недостаток – тот же, что в процедуралах: саспенс снижен, потому что есть гарантия, что через известный промежуток времени проблема будет решена, и наступит новая серия с новой проблемой, которая снова обязательно будет решена к финалу.

Приём Бёрдмэна – созданное “отсутствием” склеек единство места и времени действия – работает и на тему, и на сюжет, и на саспенс.

Риггану (Бёрдмэн) не обойтись без людей, норовящих отобрать у него то, что он пытается создать, тогда как из жизни Мейсона (Отрочество) все лишние люди вымываются сами собой.

В Бёрдмэне фактор времени действует так: премьера через три, два, один день, всё пропало! И что-то ВОПРЕКИ ВОЛЕ ГЕРОЯ идёт не так – выбыл актёр и его приходится заменить тем, кто грозит затмить героя, захлопнулась дверь, и превью вот-вот будет сорвано, поссорился с влиятельным критиком, и спектакль может быть уничтожен прессой. В Отрочестве всё идёт лучше с каждым днём ПОМИМО ВОЛИ ГЕРОЯ – буйный отчим сменяется тихим, никчёмный мальчик обнаруживает в себе способности фотографа, и так далее. Еще день, месяц, год – и всё будет лучше, чем вчера!

В хорошем фильме пространство для манёвра главного героя с каждой секундой сужается, превращаясь в кошмар, что и происходит в Бёрдмэне. О чём было кино? О том, что делает человека сверхчеловеком.

Отрочество – эталонный пример противоположного подхода: с каждой секундой главный герой всё свободнее (с небольшими флуктуациями в середине истории), и в итоге он просто растворяется в окружающем пейзаже. О чём было кино? Да ни о чём.

Сторонники Отрочества, попробуйте разубедить меня, пожалуйста, потому что я еще нигде и ни разу не встретил логичного объяснения того, почему Отрочество – это хорошо. Победа Бёрдмэна еще больше укрепила меня в осознании моей правоты :)) Отрочество нарушает законы драматургии, а выбранный Линклейтером метод лишь усугубляет эти ошибки, благодаря чему превращается в любопытный курьёз, привлекающий к себе внимание – но как машинка без двигателя не едет, так и Отрочество не цепляет. Единственный Оскар справедливо получила Аркетт, исполнившая единственного осмысленного персонажа в фильме, да еще и отважившаяся натурально постареть в кадре.

Я уж не говорю о том, в какую пыль рассыпается легкомысленный “оптимизм” Boyhood, если сравнить его с Игрой в имитацию: герой, сделавший для страны и всей будущей науки невозможное, обколот транквилизаторами в наказание за то, что не может изменить – и его приезжает поддержать женщина, которую он сам когда-то вытащил из тюрьмы предрассудков. Вот где кино.

Nick Zimin

Ну, не получил “Левиафан” “Оскара”. И что? Разве он от этого как явление искусства стал хуже? Его сложность, философичность, изобразительный “босхизм” и социальная многоплановость как были при нем, так и останутся, как останется неоднозначность порождаемых им чувств и переживаний… А это, мне кажется, важнее любой медальки и даже золоченой статуэтки.

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.