Фейс Буки (fb413)

Denis Dragunsky

ЕСТЬ ЧТО-ТО САМОУБИЙСТВЕННОЕ В ТОМ, КАКИЕ МЫ всепонимающие.

Это не банк алчный, а риски высокие и валюта нестабильная, так что правильно нас обирают.

Обираемые клиенты понимают банкиров, низкооплачиваемые работники понимают боссов, не пропускаемые в ресторан понимают охранников…

Мы понимаем бездарного режиссера, хамоватого официанта, продажного пропагандиста, неумелого руководителя, жуликоватого чиновника, и т.д. и т.п.

А вот поймет ли кто-нибудь нас?

Aleks Tarn

Нужен переворот

Когда левые выигрывают выборы (что в последнее время случается нечасто), я всякий раз испытываю смешанные чувства. С одной стороны, неприятно видеть их лоснящиеся довольством рыла, с другой – возникает определенное облегчение. «Теперь-то, – думаю я, – теперь, когда ведьмаки и вурдалаки находятся у власти не только фактически, но и номинально, миллионы нормальных людей получают наконец возможность хоть как-то консолидировать свои усилия. Теперь есть против чего демонстрировать, есть кого хватать за руки. Теперь оказавшиеся в оппозиции политики из т.н. «национального лагеря» снова обретут голос и перестанут мямлить…»

Что обычно и происходит.

Но когда в выигрыше оказывается кто-то из «национального лагеря», я тут же говорю себе: «Жди беды». Потому что эта номинальная победа не значит ровным счетом ничего – ведь фактически Страной продолжает владеть все та же мерзкая левая клика, окопавшаяся в судах, прокуратуре, высшем чиновничестве, СМИ, академии, культуре. Они правят посредством вездесущих «общественных комиссий», чья реальная власть существенно больше, чем дутые полномочия соответствующего министра. Состав этих комиссий определяется их же членами; сидящая на нашей шее вампирская мафия размножается делением, тщательно заботясь о том, чтобы у руля стояли только «свои». Спорить с их решениями бесполезно, ведь узурпаторы располагают неограниченным эфирным временем на радио и в ТВ, газетными площадями, юридической поддержкой. А если каким-то чудом удается преодолеть эти редуты – на страже всегда имеется последний бастион в виде БАГАЦа, чей вердикт неоспорим по определению.

В этой ситуации пришедшие якобы «к власти» политики «национального лагеря», столь храбрые и решительные в оппозиции, немедленно превращаются либо в услужливых лакеев, либо в перепуганных заложников с бегающими глазками и потными трясущимися ручонками. Того, кто хочет оспорить это утверждение, я предлагаю сравнить Нетаниягу – оппозиционера с Нетаниягу – премьером. Или еще того наглядней – бросить взгляд на жалкую, угодливо изогнувшуюся фигуру нынешнего президента. Когда-то я полагал, что в этой роли нет, и не может быть никого позорней честолюбивого маразматика Шимона Переса. Оказывается, есть, оказывается, может – и постыдное поведение Реувена Ривлина служит тому ярким примером.

Только не надо объяснять мне, что из правительственного кресла открываются-де какие-то иные виды и приходит иное понимание (или, как любят описывать эту ситуацию на иврите, דברים שרואים מכאן לא רואים משם). Дело не в этом. Дело в трусости, в нерешительности, в отсутствии настоящих лидерских качеств, а временами и в коррумпированности. Дело в ложно понимаемом уважении к Закону, которое в данном случае превращается в уважение к клике поправших Закон узурпаторов. Ведь диктатуру мафии, которая приспособила Закон для охраны своей власти и своих нужд, невозможно свалить при помощи того же Закона. Для этого необходим настоящий переворот: разгон «общественных комиссий», смена состава БАГАЦа, чистка в прокуратуре, в академии и в редакциях СМИ. Все это необходимо привести в соответствие с результатами всеобщих выборов – только так и возможно осуществить на практике подлинное народовластие, подлинную демократию.

В 1977 году, когда Менахем Бегин и его национальный блок победили на выборах, левые вурдалаки в ужасе ожидали, что вот-вот начнутся именно такие чистки. Не зря тогдашний телевизионный диктор Хаим Явин открыл свое сообщение о результатах выборов громовым словом «ПЕРЕВОРОТ!»

Но Бегин струсил. Бегин предал своих избирателей. Бегин наплевал на свободу и демократию, растоптал бесценную возможность взять реальный контроль над Страной, провести реальные, действенные и столь необходимые реформы. Выяснилось, что этот человек, так хорошо умевший зажечь своими речами толпу на площадях, категорически не подходит к должности премьер-министра Израиля в один из самых ключевых моментов его истории. Впоследствии Бегин еще не раз продемонстрирует позорную личную слабость и даже уйдет со своего поста по той же причине, по какой импотент вылезает из постели разочарованной любовницы: «Не могу…»

Но если не можешь, то какого же, спрашивается, черта ты лез под одеяло?

Увы, последующие вожди «национальные лагеря» оказались не лучше первого: каждый из них послушно выдерживал заданную Бегином рабскую позорную ноту. У каждого из них находились свои причины: инертность, нерешительность, неумение, подверженность шантажу… Но я не верю, что мы обречены все время сетовать на слабаков и импотентов у руля Страны. Когда-нибудь отыщется и лидер с настоящими яйцами – причем, необязательно мужчина (где вы, израильские Маргарет Тэтчер и Ангела Меркель?). Нужно только искать – и, главное, ни в коем случае не идти на компромисс, подсовывая все новые и новые пилюли виагры политикам, которые уже доказали (как тот же Нетаниягу), что от них нет, и не может быть толку. Давайте менять их почаще – авось, какой-нибудь (или какая-нибудь) окажется настоящим мужиком. Не знаю как кто, а я попробую Беннета.

Maxim Kantor

ПАМЯТИ ПЕРЕСТРОЙКИ

Перед тем как идти спать, старик встал и сказал, протянув руку:

– Посмотрите на эту руку, господа и дамы! Возьмите ее и пожмите. Эта рука прежде была рукой грязной свиньи, но теперь другое дело: теперь это рука честного человека, который начинает новую жизнь и лучше умрет, а уж за старое не возьмется. Попомните мои слова, не забывайте, что я их сказал! Теперь это чистая рука. Пожмите ее, не бойтесь!

И все они один за другим, по очереди, пожали ему руку и прослезились. А жена судьи так даже поцеловала ему руку. После этого отец дал зарок не пить и вместо подписи крест поставил. Судья сказал, что это историческая, святая минута… что-то вроде этого. Старика отвели в самую лучшую комнату, которую берегли для гостей. А ночью ему вдруг до смерти захотелось выпить; он вылез на крышу, спустился вниз по столбику на крыльцо, обменял новый сюртук на бутыль сорокаградусной, влез обратно и давай пировать; и на рассвете опять полез в окно, пьяный как стелька, скатился с крыши, сломал себе левую руку в двух местах и чуть было не замерз насмерть; кто-то его подобрал уже на рассвете. А когда пошли посмотреть, что делается в комнате гостей, так пришлось мерить глубину лотом, прежде чем пускаться вплавь.

Судья здорово разобиделся. Он сказал, что старика, пожалуй, можно исправить хорошей пулей из ружья, а другого способа он не видит. 

Alexey Lebedinsky

у меня очень-очень давно, лет семнадцать, внутри такое ощущение, что уже бесполезно что-либо делать и куда-то стремиться в отношении себя – ни карьера, ни слава, ни деньги вообще не важны и не нужны. Все эти годы я что-то делаю только для поддержания кармана=независимости. За очень редким исключением, таким, как прошлогодняя “Если не любовь”. Или это предчувствие чего-то глобального? Или просто следствие моей многолетней депрессии? Интересно, многие ли чувствуют подобное.

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.