Фейс Буки (fb389)

Daniel Kotsiubinsky

10 октября 1891 года в одном из лекционных конспектов Василий Ключевский решил порассуждать на тему западничества, эмиграции из России и исторического лица русского народа.

И вышла та самая квадратура круга, в которой уже не первое столетие понуро блуждают образованные идеалисты “всея Руси” не в силах решить, где же поставить роковую запятую: “Убежать нельзя остаться”…

Сам Ключевский, вроде бы, строго наказывает “всем оставаться на местах”. Но при этом решительно заявляет, что Европой Россия никогда не будет. Но жить-то образованным русским идеалистам меж тем хочется, “как в Европе”.

И как же быть? Ключевский, судя по всему, и сам не знает. И потому обрывает конспект фразой: “Как переставить вопрос”.

Успешно “переставить”, впрочем, как мы знаем, не удалось. И не только Ключевскому.

А вот и сам отрывок:

“…Одна общая черта особенно резко всегда выступала в этом типе [русского западника] при всех его исторических модификациях: случайные ли обстоятельства или личные усилия помогли западнику сознать недостатки, отсталость своего отечества и превосходство Запада; первое употребление, какое он делал из этого сознания, состояло в том, что он проникался пренебрежением к первому и как бы физическим влечением к последнему. Он смотрел на быт и склад своего отечества как на личное неудобство, как на случайную неопрятную обстановку, среди которой ему временно пришлось остановиться на пути в какой-то лучший мир, где у него нет ни родных, ни знакомых, но где давно каким-то образом поселились его ум и сердце. Такой сибаритский взгляд на отечество и его отношение к Западу приводил к двоякому выходу из неудобного положения, в каком чувствовал себя западник: он или сам стремился перенестись в любимый чуждый ему мир, или мечтал этот мир с его политическими и другими удобствами перенести на родину. Отсюда два пути, которые избирал западник или предлагал для решения вопроса о своем отношении к отечеству: личная эмиграция и народная имитация.

Первый путь противоречит не скажу патриотической обязанности, а простому нравственному долгу: каждый нравственно обязан служить своему отечеству, чем может, если чем-нибудь может. Но это вопрос политической морали, а не историографии. Второй путь имеет близкое отношение к историографии. Здесь вопрос ставится так: оставаться ли нам русскими или стать {Далее зачеркнуто: западно.} европейцами? Но такая постановка есть добродушное историческое недоразумение, вытекшее из невнимания к законам исторического процесса. Ставить такой вопрос в XVII или XIX в. так же несвоевременно, как молодому человеку в 20 лет несвоевременно разрешать задачу, какой ему лучше иметь голос, бас или тенор, – простите за […] {Далее одно слово неразборчиво.} сопоставление. Тенор будет петь тенором, даже если бы было доказано, что для него было бы культурнее петь басом. Если бы такой вопрос поставил 1000 лет назад Рюрик, стоя у колыбели русского народа, это было бы менее наивно, хотя столь же бесполезно: и он не мог бы направить жизнь этого народа на другой путь, не тот, которым он пошел после него. Как переставить вопрос…”

Виталий Щигельский

Сегодняшняя “новороссия”, управляемая интернациональными бандформированиями посредством уличной бронетехники – это опытный полигон – эталон – будущей “великороссии”, о чем уже неоднократно предупреждали: Андрей Андреевич Пионтковский, Наташа Цымбалова и Ваш непокорный слуга, to name but a few.

Однако, среднестатистический “ватник” (не хочется его так называть, но на это есть все основания) потенциально готов и на голодомор, и на большой террор ради поддержания искусственного жизнеобеспечения одного отдельно взятого мерзавца.

Как же бездонны темницы русской души, если ни Толстой, ни Достоевский, ни Солженицын не докопались до дна.

Пожалуй, что только Шаламов смог расставить все точки над “и” – в истории взаимоотношений между народом и властью:

“Запутать муху в паутину

Ещё жужжащей и живой,

Ломать ей кости, гнуть ей спину

И вешать книзу головой…”

Maxim Kantor

ГЛАДИАТОРЫ

скверно то, что люди борются не с войной, а с противником. Противных сторон сегодня очень много, так что причин для войны хватает. Более того, поскольку война гибридная, искусственная, причины множатся как головы у гидры.

Многие просто не понимают, за что именно воюют: то ли за Российскую империю, то ли за социализм в Донецке (что не совместимо); то ли за независимую Украину, то ли против независимости сепаратистов (что нелепо); то ли за государство, то ли за жизнь детей – эти цели совсем не всегда совпадают.

Есть агитаторы, которые желают поражения империалистической России; есть агитаторы, которые желают усмирения национального движения Украины; есть те, которые хотят подавления сепаратистов в Донбассе; есть те, которые хотят краха Америки; есть те, которые хотят раздела Украины; есть те, кто хочет заката Европы; есть те, для кого главное зло в Путине; а есть те, для кого главное зло в американском глобализме; эта агитация гибельна – поскольку следует бороться с войной, а не с народами. Бороться следует не с Украиной и не с украинцами, не с Россией и не с русскими, и даже не конкретно с Путиным и даже не с Бородаем, и не с Коломойским и даже не с Сечиным. Все эти персоны малопривлекательны, но война уже идет помимо них. У войны нет и не было никаких причин, помимо спекулятивного характера экономики и мафиозной структуры власти. И с этими причинами бороться поздно, в течение недели данные причины не отменить, война стала самостоятельной реальностью.

Реальность войны оказалась более привлекательной нежели то, что мог предложить людям мир.

Как следствие неизбежно произойдет переход власти к армиям – логика сопротивления Украины потребует отставки рыхлых капиталистов, и к власти придут вооруженные люди; придут на том основании, что надо сражаться. Сходный процесс произойдет и в России. И это случится по логике войны, вне логики мирной жизни, о которой забыли.

Главным сегодня является не победа над врагом, а мир любой ценой; в этой войне победить нельзя, потому что враги все – всем и никто – никому.

То что я скажу, не понравится никому, поскольку всякий агитатор уверен, что его цели истинно важны: когда разделят Украину, когда зачистят Донбасс от сепаратистов, когда свалят клику Путина, когда развалят Россию, когда повергнут в прах Америку, – вот тогда настанет мир и покой, а любое соглашательство ведет к худшему. Нет, это не так. Хуже, чем убийство в бессмысленной войне с братьями – ничего нет вообще. Особенно потому, что это убийство происходит ради развлечения партера.

Безразлично, чей Крым – что там находится: база НАТО (которой не было), российские службы, украинская территория или татарская земля. Это абсолютно все равно. Хоть марсиане.

И безразлично, чей Донбасс – он, вообще говоря, мало кому нужен, угольная промышленность давно почила в бозе.

Имеет значение каждая человеческая жизнь.

Когда неимущих натравливают на неимущих, им стоит задуматься, нравятся ли им гладиаторские бои.

Denis Dragunsky

О ТОЧКАХ ЗРЕНИЯ.

Я, как закоренелый либерал, прямо скажу: я уважаю не каждую точку зрения, а право каждого иметь свою точку зрения.

Это существенная разница.

При этом я уважаю свое право считать некоторые точки зрения глупыми, или прямо людоедскими.

Ничего личного: не людей, их высказывающих, а сами точки зрения. Люди же при этом могут быть очень милыми и обходительными. Вегетарианцами и интеллектуалами.

Что не меняет моего отношения к указанным точкам зрения.

Alexandr Rybalka

Ватники с ностальгией вспоминают о бывшем СССР:

– Жили как говно – зато нас в мире боялись!

Они уже не помнят, что для рядового совка даже Болгария была далекой, недосягаемой заграницей. И проверить, боятся его или нет, совок не мог.

Но вот те немногие счастливчики, которые бывали в капиталистическом аду при совке (моряки, дипломаты и т.п.) – скажите, вас там сильно боялись? И какие преференции это давало? Делали скидки на шубы в турецких магазинах?

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.