Фейс Буки (fb370)

Alex Grigoryev

Октябрь шагает по планете. 1914 год. Газета “Донецкая жизнь”: “В Копенгаген прибыли из Берлина несколько освобожденных русских журналистов. Все единогласно передают о систематических притеснениях со стороны германских властей, о мелких уколах самолюбию и неприятностях. Например, чиновники обращались к русским дамам со словом – «баба». Русские с ужасом вспоминают о тяжелых минутах”.

Газета “Южная копейка”: “Слесарь А. С. Корсаков любил выпить. С закрытием торговли спиртными напитками положение для него создалось довольно трудное, даже денатурированного спирта достать не мог. Однажды будучи в гостях у своего соседа столяра, Корсаков заметил на полочке в мастерской политуру, приготовленную на спирту. Не будучи в силах сдержаться, Корсакова выпил целый флакон политуры и вскоре скончался. Труп его отправлен в анатомический театр при университете”. “Московская газета”: “Вчера в большой аудитории Политехнического музея прив.-доц. Петроградского университета П.С.Коган прочитал лекцию о настоящей мировой войне и ее материальных и моральных основах. П.С.Коган развил ту мысль, что торжество России явится залогом передовых идеалов человечества”.

Газета “Столичная молва”: “С наступлением осени вода в реках и озерах становится особенно чистой, и потому настает самое лучшее время езды с дорожкой. Любителей этой охоты можно массами наблюдать теперь на Сенежском озере. Хищник – щука и окунь – идут теперь на дорожку превосходно. Ловят они, правда, и на кружки, но далеко не в таком количестве. По отзывам некоторых рыболовов, теперь очень недурно ловятся крупные налимы на живую лягушку и живца”.

Виталий Щигельский

“…Не так ли и ты,Русь, что бойкая необгонимая тройка,несешься ?..
Русь,куда ты несёшься ? Дай ответ!.. Не даёт ответа…” Н.В. Гоголь

Несешься на мир, но не с открытым забралом аки отважно-невежественные самураи, а, подло и исподволь, как лихорадка эбола, по головам по телам своих бывших славянских братьев, по трупам российскоподанных крепостных рабов и крепостных рабовладельцев.

И правит тобой не Чичиков, не Госдеп, не Герой,
а правит тобой тюркский посвист и хлыст,
ну а в седле для вида сидит исколотая ботоксом мумия, издохнувшая в категориях морали и нравственности…

Марк Котлярский

Из диалогов

Она (с пафосом): Наше чувство – иллюзия. Я победила иллюзию. Я молодец!

Он (мрачно): А по-моему, ты победила нас с тобой.

Она (торжественно): Ну и?

Он (также мрачно): Значит, ты – дура!

Diana Kachalova

Где-то году в 96-м, я поехала брать интервью у Руцкого. Экс-мятежник жил в огромной квартире неподалеку от храма Христа Спасителя. Я позвонила в дверь. Тишина. Через пару минут я заметила, что она не заперта и легонько ее толкнула. Дверь открылась и я увидела, что меня встречает… попугай. Он был какой-то монотонно мутнозеленой раскраски, но такого огромного размера, что я замерла.

– Кто? – сказал попугай.

Я так растерялась, что полезла за визиткой, но потом одумалась.

– Драстье, – сказала я попугаю в тон, надеясь, что если я буду коверкать слова, то он меня лучше поймет.

– Вор, – сказал попугай утвердительно.

Я совсем скисла. К счастью в этот момент из кухни вышла жена Руцкого:

– Не обращайте внимания, он всех подозревает в воровстве. Когда я вороне на карниз крошу хлеб, он истошно орет: крадут! крадут!

Не помню, как звали эту прекрасную птицу, но она (он), подозрительно оглядываясь, провел меня в кабинет к Руцкому. И остался слушать.

Поначалу Руцкой говорил спокойно, но дойдя до октябрьских событий 93-го года, он перешел на повышенные тона и начал размахивать ручищами.

Попугай огорчился и встрял:

– Что ты кричишь! Что ты кричишь! Что ты кричишь!

– Заткнись, – рявкнул на него Руцкой и показал кулак. – Это мне друзья на выход из Лефортово подарили. Болтливый зараза – говорит все.

Попугай оказался не просто болтливым. Он перехватил инициативу и на каждую реплику Руцкого кричал: Врет! Не ори! Вор! Крадут! (последнее, поглядывая в мою сторону). У меня создалось впечатление, что он отлично понимает, о чем говорит хозяин.

Руцкой поначалу рычал на птицу, но когда интервью превратилось в перепалку экс-вице-президента России и попугая (у меня на пленку записалось только их поочередное – не ори! сам дурак!), экс-вице схватил попугая и засунул его в огромную клетку.

– Мерзавец, – это сказал Руцкой. Попугай на секунду замолчал – он подбирал слова.

– Предатель, – вдруг спокойно сказал попугай. Экс-вице побагровел.

Я была готова выключить диктофон и откланяться – ничего лучше бы я уже не услышала. Я ошибалась.

Руцкой взял плед и накрыл им клетку. Наступила тишина. Какое-то время мы оба приходили в себя после бури.

– Так о чем мы говорили? О Чечне? Я в свое время говорил Ельцину, что Чечню надо накрыть экономической блокадой, как я этого попугая одеялом. И они будут сидеть, как он сейчас, и не питюкать.

– А я тут, а я тут, а я тут, – раздалось из-под одеяла тихо, но уверенно.

Это было 20 лет назад. За эти годы я не встретила ни одного политолога, который бы лучше понимал перспективы отношений России и Чечни.

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.