Фейс Буки (fb249)

Артур Кангин

Михаил РОММ. «Устные рассказы». Встречи с Хрущевым.

МАЛЕНЬКИЙ ПИНЯ

Хрущев улыбнулся:

– Есть у этого Винниченко такой рассказ, называется он «Маленький Пиня». В этом рассказе излагается, как в тюремной камере сидят семь… И делают они подкоп. Вот сделали подкоп, а кому первому лезть? Ведь страшно. Самое опасное – тому, кто первый полезет. Никто первым лезть не хочет. А был в камере самый маленький, незаметный, тихий арестантик, которого называли «маленький Пиня». И вот предложили ему: «Ну, Пиня, лезь первый». И Пиня полез первый. Но прежде чем полезть, он сказал: «Раз уж мне лезть первым, я буду командовать: ты делай то-то, ты – то-то, то-то, – и стал над ними начальником. Так вот, я,– сказал Хрущев,– маленький Пиня, и я теперь вами командую.

Ну, надо сказать, байка эта была не очень рассчитана Хрущевым. У нас она отклика никакого не получила, не была опубликована, но за границей множество газет поместило отчет об этом собрании на Ленинских горах, и там содержалось вот это самое дело, что Хрущев назвал себя «маленьким Пиней», и стали его называть на Западе «маленьким Пиней» в газетах, и Хрущев стал на это обижаться, может быть, потому, что он поздно выяснил, что Пиня – это Пинкус, имя-то еврейское. Так или иначе, «маленький Пиня» стал знаменит. Когда Хрущев был снят, западногерманский журнал «Штерн» посвятил этому событию полномера. Открывался этот номер огромным портретом Хрущева, над которым было написано: «Маленького Пини больше нет». А на второй странице опять портрет Хрущева и громадный заголовок: «Самый разговорчивый политический деятель современности ушел со сцены, не сказав ни слова». Вот так.

Gleb Pavlovsky

(колебался, но нечестно не сознаться:) Едучи по б.Суворовскому бульвару, вдруг вспомнил годовщину смерти Вячеслав Леонидович Глазычев, и дурак – затеял с водителем разговор: кто умер лёгкой смертью, а кто нет? Ещё глупей: какая смерть лёгкая? Чувствую грех, а продолжаю. Вдруг сильный, быстро нарастающий и почему-то знакомый треск. Рефлекс не сработал однако, хотя память вскрикнула (30 лет не валил леса – прежде отскакивал, не думая). К счастью водитель, сам геолог и лесной обитатель, рефлекторно рванув вправо, вывернул – из-под уже рухнувшей на нас половины большого расщепившегося дерева; крона уже на лобовом. Ветра никакого не было вообще – это верховная инстанция, устав слушать наш кощунственный трёп, неодобрительно кашлянула из-за кулис. Мы долго потом ехали молча

Denis Dragunsky

ЗАМЫСЕЛ ИСТОРИЧЕСКОГО ДЕТЕКТИВА

У Сталина было два тайных-претайных советника – Сергей Крылов и Ефим Гульман.

Они жили в двух тайных комнатах гостиничного типа, примыкавших к сталинскому кабинету. Семей у них не было, но раз в неделю им привозили спецсотрудниц Лечсанупра Кремля. Крылову по субботам, Гульману по воскресеньям.

Между ними шла нешуточная борьба за влияние на вождя. Хотя они при этом были по-дружески привязаны друг к другу и иногда кидали монетку – чей совет подать Сталину как общее согласованное мнение.

Но вообще выходило так, что все хорошие советы – например, построить Днепрогэс или сажать лесополосы – давал Сталину Крылов, а все плохие – например, устроить ГУЛАГ или попытаться оттяпать кусок Ирана – Гульман.

Развязка наступает, когда Крылов и Гульман узнают, что их перепутали в роддоме, и Крылов на самом деле Гульман, а Гульман – Крылов.

Но настоящий отец у обоих один – угадайте, кто?

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.