Фейс Буки (fb154)

Alexey Kazdym

Властолюбие – это наслаждение властью, упоение господством.

Человек, испытывающий подобные чувства, желает пользоваться неограниченной властью, подчинить себе окружающих, достигнуть превосходства над ними.

Нередко этому желанию сопутствуют заносчивость, сарказм и критическое отношение к властям, а также беспощадная жестокость, которая находит свое выражение в преследовании и убийстве инакомыслящих.

В ретроспективе история предстает в виде череды конфликтов между властителями и подданными. Существует любопытная закономерность: тот, кто стремится свергнуть правительство, добившись своей цели и заполучив власть, моментально превращается в тирана.

Стремление к власти – это комплекс конфликтных переживаний, страстность, способность охватывать всю личность индивида, стремления завязать отношения, но неравные отношения, отношения начальника и подчиненного.

А крайним вариантом властолюбия является патологический эгоцентризм, мания величия, нарцистическое расстройство, ориентированное не на отношения с кем-либо, а исключительно на отношении с собой, так других «уже не существует». Это болезнь, шизофрения… Чаще всего – неизлечимая…

Властолюбец в любом случае, в любом социуме, ибо без социума он никто, старается быть как можно заметнее и значительнее, и чаще всего по одной просто причине – поскольку ещё в детстве он осознал, как унизительно быть незначительным. «…Все мы родом из детства»…

Кстати, этим чаще всего и объясняется та важность, которую мы придаем признанию наших идей в процессе дискуссий, политических дебатов, в рамках искусства и науки.

В данных ситуациях мы наталкиваемся на «соотношение власти», иными словами, вступаем в отношения, участники которых могут оказаться либо господами, либо подчиненными.

Любые человеческие отношения далеки от равновесия.

Профессионал всегда чувствует себя более сведущим, чем любитель, и именно это даёт ему власть. Но сумеет ли он ей воспользоваться?

К сожалению, профессионал нередко испытывает искушение злоупотребить своей властью, и часто это происходит совершенно незаметно.

Особую важность для человека приобретает контроль над властью, а «обуздание необузданных стремлений к власти» – это вопрос выживания всего человечества.

Denis Dragunsky

ИНТЕРЕСНАЯ ПОЯВИЛАСЬ МАНЕРА РАЗГОВОРА, ТАК, ВДРУГ, САМА ПО СЕБЕ, этак непринужденно.

Например, человек пишет, как долго и безуспешно заказывал какую-то вещь по телефону, как его перебрасывали с номера на номер, и все бестолку.

В ответ слышится:

– Заказывать надо на сайте.

Конечно, это не хамство. Это просто small talk, как говорят британцы.

Но это неприятный small talk.

Подвернул человек ногу, говорит: “ой”. А ему: “надо смотреть под ноги”.

А в более серьезных случаях: “надо было, голубчик, вести здоровый образ жизни, спортом заниматься, не переедать и, главное, не курить!”

Small talk…

Юрий Лоза

Скончался Георгий Мартынюк. Тот самый “майор Знаменский”, который казался когда-то вечным – так долго шёл первый милицейский сериал.

А ведь он хорошо начинал – Корабельников в трагичной “Тишине”, Бурмин в лиричной “Метели”, Зубов в блистательной военной картине “Щит и меч” были сыграны мастерски. Хотя и в одном, и в другом, и в третьем случае режиссёром был Владимир Басов, сумевший разглядеть в молодом актёре незаурядный кинематографический потенциал.

Ну, а потом на целых тридцать два года Георгий Мартынюк стал экранным милиционером, эталонным, узнаваемым, любимым миллионами и… монотонно одинаковым. Но другого ему потом уже особо не предлагали.

Так что будем считать его скорее театральным актёром, тем более, что на сцене он выглядел более многогранным, имея дело с абсолютно другим по качеству драматургическим материалом.

Царствие ему небесное.

Vladislav Pasternak

И, кстати, о проблемах русского кино. Вот на предыдущем фото из немецкого музея кино – персонажи из двух всемирно известных фильмов пр-ва Германии, из «Метрополиса» и «Беги, Лола, беги». Это то, что называется iconic characters. То, чего (кроме Данилы Багрова) нет в отечественном кино, а если и есть, то только в пределах бывшего СССР (а не мира, даже если речь об Эйзенштейне, Калатозове и Тарковском) и, скорее всего, в теле-, а не кинофильмах (Буратино, Электроник, Шерлок Холмс, Гостья из будущего, Три мушкетера); новое поколение вряд ли сочтет «Неуловимых мстителей» за знаковых персонажей. А между тем, «знаковость» – основа киноискусства. Но у нас ее нет.

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.