Фейс Буки (fb706)

Сергей Чупринин

Как все же жизнь несправедлива!

Дурнушка как ни оденься, а заглядываться будут на красотку, пусть даже и причесанную кое-как.

То же и в литературе. Графоман или, скажем мягче, осмотрительнее, человек умеренного дарования тратит на свое сочинение ничуть не меньше вдохновения, времени, сил, да что там – жизни, чем талантливый писатель, а результат, увы, все равно стремится к пшику.

Нечестно это, ведь правда же? И мне как дурнушек, так и … нет, не графоманов, а людей умеренного дарования всегда жалко.

Смотришь, случается, рукопись, и что-то в ней вроде светится, что-то пробивается, и кажется, надо автора всего лишь чуть-чуть подтолкнуть на еще одно, последнее усилье – и в набор, на счастливое свидание с читателями.

Ну, подтолкнули, ну, напечатали, хотя и без большой радости, как в этих случаях говорят редакторы, а обнадеженный автор уже несет другое, третье, всё новое и новое сочинение, и опять там что-то вроде брезжит, но ты уже точно знаешь: из этой искры пламя не возгорится, – и очередные сочинения достойному, но, увы, умеренно одаренному автору все-таки возвращаешь.

А он, разумеется, досадует. Бывает, даже ярится. Да как же так, – говорит, – я ведь пишу по-прежнему, на своем уровне, но в тот раз взяли, а теперь-то какого же рожна вам надо?

Глядел, помнится, глядел на мои редакторские мучения мудрый Григорий Яковлевич Бакланов и: “Бросьте вы это, – сказал мне как-то. – Вы ведь все равно не сможете на всех жениться”. “Не смогу”, – ответил я уныло. “Ну вот, – он продолжил, – а писатели как женщины, им мимолетной, разовой близости мало. Им нужно, чтобы всё законно было, и до гробовой доски”.

Теперь-то, после долгих лет журнальной практики, и я учен. Знаю, что прав, конечно же, прав Григорий Яковлевич. Но и то, что жизнь почти ко всем бывает чудовищно, оскорбительно несправедливой, знаю тоже.

Виталий Щигельский

Вечная проблема русской интеллигенции

Вчера встречался с воспитанными, образованными людьми, которые жертвуют значительную часть своей жизни ради оживления… точнее – ради попыток оживления и пробуждения этой застывшей в вечной мерзлоте и мерзоте одной седьмой (восьмой) части суши…

Все они отважные, принципиальные люди, но все они почему-то очень легко ломаются, когда в их кругу появляется хам. Они начинают убеждать его, уговаривать, увежщевать и просить.

Но хам затыкает их всех, поскольку он не привык никого слушать, он слышит только себя,

и поэтому он определенно звучит громче – его суть и помыслы транслируются одновременно из двух его органов: рта и желудка.

И вот он стоит посреди кафе и он занят любимым делом:

он орет и пердит.

И уже невозможно отличить его пердеж от его слов, до тех пор

пока он не испустит последние свои газы – так он снимает стресс,

так это делает скунс.

Вонь вонь – это среда его комфортного обитания и главный продукт его жизнедеятельности…

С одной стороны фиг с ним, нагадит и убежит в свой дикий лес решать свои зоологические проблемы… он самодостаточен в своей зловонной ауре…

Но мои товарищи зачем-то дают ему шанс стать человеком…

Хотя даже скунсу понятно, что из него не выйдет ничего, кроме скунса…

И при удачно стечении обстоятельств, он будет смердеть уже на весь город, если не на всю страну. Такова его суть…

Alex Grigoryev

У боевой авиации в конфликтах, подобных тому, который идет в Сирии, есть ряд больших проблем. 1. Проблема с целями. Разведке крайне сложно найти подходящие цели для авиаударов, ей сложно определить – кто контролирует условную деревню в данный конкретный момент и практически невозможно рассчитать время удара таким образом, чтобы не пострадали мирные жители. ИГИЛ прекратил концентрировать свои силы в светлое время суток, научился маскироваться, а охота за отдельными танками и складами – это крайне дорогое удовольствие. 2. Проблема с эффективностью. Авиаудары сами по себе не способны уничтожить военную мощь инсургентов и подорвать их боевой дух. Иногда возможно уничтожить ключевых лидеров противника, но долговременный эффект этого невелик. 3. Проблема с деньгами. Каждый вылет военного самолета и каждая выпущенная им ракета стоят не больших, а огромных денег. Это многие миллионы долларов: одного летчика и один самолет обслуживают сотни людей и много единиц техники. Опыт предыдущих конфликтов показывает, что есть четкая формула “одна ракета – 1,5 убитых террориста” (я округлил, но порядок цифр примерно такой). 4. Проблема с безопасностью летчиков и аэродромов. Спасать сбитых (или потерпевших крушение) пилотов в подобных условиях невероятно сложная и опасная задача: напомню, что иорданцы, при всемерной поддержке союзников, так и не смогли вытащить своего летчика, попавшего в плен к ИГИЛ и убитого джихадистами. 5. Проблема с самолетами. Для охоты на террористов и инсургентов требуются медленные (ключевой момент) и бронированные самолеты: качества, заложенные в самолеты, предназначенные для обычных войн, здесь не особенно нужны. Иногда прекрасные результаты давало использование легких учебных машин, специально переоборудованных.

Евгений Юрьев

Сирийская война, это наиболее безболезненный и удобный сценарий для распада изнуренной, уставшей от самой себя, нежизнеспособной России. Как Афган когда-то. Уж лучше внешний повод, чем внутренние причины.

Погубить себя Украиной пока не получилось, но было бы желание, а крюк и веревка всегда найдутся.

Слава Путину.

Larisa Volodimerova

нет, ну пошла в галерею картинки отнести и с приятельницей кофе попить, возвращаюсь – соседи сломали почтовый ящик! ключи в порядке, а замок забили. пришлось в полицию топать (тоже под окном, к счастью), сейчас мастера пришлют и уже без меня починят. причем это особое спасибо сирийским беженцам! теперь тут всех иммигрантов ненавидеть будут. я и не сомневалась. меня и раньше терпеть не могли и “в сибирь” посылали. а теперь – что, в сирию?..

От редакции. Особенности орфографии, пунктуации и стилистики авторов сохранены.