КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Я об этом не знал. Опять же, если они (разведывательное сообщество) думали, что здесь есть связь с Россией — а я был одним из двух людей, кто мог стать президентом США — то им следовало сказать мне: «Сэр, вы имеете дело с людьми, которые могут быть связаны с Россией. Мы хотим, чтобы вы это знали». А я бы сказал: «Извините, кто бы это ни был, ему придется уйти». Журналисты газеты «Хилл» побеседовали с президентом США.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Фото: Gage Skidmore. CC BY-SA 2.0
Ниже приводится текст интервью, состоявшегося вечером во вторник после совместной пресс-конференции президента Трампа с польским президентом Анджеем Дудой.
Редакция удалила короткие отрывки, где президент говорит неофициально и делает личные наблюдения, не имеющие отношения к интервью.
Бак Секстон: Вы сами просматривали эти документы? Если да, то что они могут показать?
Дональд Трамп: Я их не просматривал. Как вы знаете, многие люди в конгрессе просят меня опубликовать их. Есть уважаемые мною обозреватели, которые умоляют президента США обнародовать их. С одним из них мы прямо сейчас беседуем. Да, вы правы, мы беседуем с двумя. Они просили неоднократно. Многие люди просили опубликовать их. Не то, чтобы мне не нравилась эта идея, просто я хотел подождать. Я, знаете ли, хотел посмотреть, к чему все идет. И я думаю, что все это обман. Знаете, Грегг Джаррет (Gregg Jarrett) написал книгу «Обман про Россию» (Russian Hoax). Это действительно обман. Я называю это охотой на ведьм, но это обман. Не только охота на ведьм.
— Мы видим двух любовников и видим их самые свежие сообщения. Видеть все это — очень и очень печально для нашей страны. Когда он говорит об утечках, а потом заявляет: «Нет, мы пытались остановить утечки в ФБР». Ладно. <…>
Иными словами, Коми был плохой человек. Его уволили. У них остался только Энди, потому что они знают, что поступают неправильно. Джон, вы знаете, о ком я говорю.
Джон Соломон: Да верно, это появилось на этой неделе.
— Мне кажется, это было ужасно. Может, мне показалось. <…> Может, это было не совсем обо мне, когда он сказал: «Умница, Пейдж, эта история просто хит». Ну, что-то в этом роде. Вы процитируете точно, вы знаете. Это же Стрзок сказал «умница». А потом он заявляет: «Теперь я могу начать против них настоящее расследование». Иными словами, он подойдет к чьей-нибудь двери и скажет, типа: «Эй, эта история только что появилась, что происходит?» Ну, во-первых, насколько это незаконно. А во-вторых, насколько это низко.
А он поздравляет ее, как любовник может поздравлять любовницу. «Умница» и все такое. Мне кажется, все это было отвратительно. Это отвратительно, и если взглянуть на это, понятно, что речь о страховке. Они думали, что Хиллари Клинтон победит, но на случай ее проигрыша нужна была страховка, и она появилась.
Но ее полностью дискредитировали. Даже демократы согласны с тем, что ее дискредитировали. Они это не признают, но ее полностью дискредитировали. И если говорить откровенно, то на мой взгляд, СМС-сообщения дискредитировали даже больше, чем документы. Я говорю не только про их сообщения, но и про другие сообщения. Так что, честно, Бак, меня просили многие люди, которых я уважаю. Великий Лу Доббс, великий Шон Хэннити, замечательная и великая Жанин Пирро. (Смеется)
Нельзя сказать, что я им нравлюсь. Но здесь дело не в том, нравлюсь я или нет. Они знают, что это один из величайших скандалов в истории нашей страны. По сути дела, они использовали Картера Пейджа, которого никто даже не знал. Я ему сочувствую и думаю, что с ним обошлись очень плохо. Они использовали Картера Пейджа в качестве отвлекающего маневра, чтобы следить за кандидатом в президенты США.
Если хорошо подумать, то я нахожусь под следствием, хотя они говорят, что я не под следствием, что следствие не против меня. Вы знаете, что я не под следствием, что цель не я. Но это началось за семь месяцев до выборов. А потом назначили Мюллера, в чем есть большие противоречия. Большие противоречия.
Бак Секстон: Господин президент, вы можете назвать это государством в государстве? Люди используют этот термин.
— Мне он не нравится, потому что звучит это как-то конспирологически. А я не сторонник теории заговоров, хотите верьте, хотите нет. Но мне кажется, это печальный день для нашей страны. <…>
— Я думаю, я надеюсь, что смогу представить это как одно из главных моих достижений, что я сумел сделать с помощью многих хороших людей, включая вас двоих, используя ту поддержку, которая нам оказывается. Между прочим, нам оказывают колоссальную поддержку, и мы можем разоблачать то, что для нашей страны является поистине раковой опухолью. Если взглянуть на ФБР, то знаете, оттуда сейчас уволили восемь человек или около того.
На самом деле, мы оказали огромную услугу своей стране. Я надеюсь, я надеюсь, что смогу назвать это своим достижением наряду с сокращением налогов, норм и регулирующих правил, наряду со всем тем, что я сделал. Наверное, вы видели ту пресс-конференцию, которую я только что провел.
Джон Соломон: Видели.
— Мы заключаем великолепные торговые сделки. В своем роде это самое важное, потому что там было много коррупции. Посмотрите на Брюса Ора, чья жена получала деньги от людей, заключивших липовую сделку. А они получили огромные деньги, огромные.
Это миллионы долларов. А как насчет Джорджа Пападопулоса, с которым я не был знаком, если не считать те 15 минут, что я провел с ним за одним столом. К сожалению, они это сняли. А я даже не разговаривал с этим человеком. Я не знал, кто он такой. То же самое я могу сказать о Картере Пейдже. Он никогда не говорил, что знает меня. Он никогда не говорил, что президент его лучший друг. Его включили в состав какого-то комитета. Кто-то включил его в состав какого-то комитета. Они оба были в одном комитете.
И это был далеко не самый лучший комитет, на мой взгляд. (Смеется) Но его включили в этот комитет, вот так. А он никогда не говорил, что президент его лучший друг. С самого первого дня он говорил, что никогда не встречался с президентом. Президента он не знал, а в комитет его включили. И я это говорю.
Бак Секстон: Кстати, много ли времени все это отнимает у вас? Вся эта история с Россией.
— Очень много. Потому что если этим не заниматься, может случиться плохое. Скажу про Пападопулоса. Я вообще не был с ним знаком, но когда он признался, я стал наблюдать за ним, и обращались с ним очень плохо. Тот парень с диктофоном, которому заплатили.
А заплатили ему очень много. Я не знал, что ФБР имеет право так платить. Ему заплатили столько, сколько никто в ФБР не получает. Верно?
Бак Секстон: Я работал в ЦРУ и имею некоторое представление о том, сколько получают эти парни. (Смех)
— Но вы понимаете, сколько ему дали. Я слышал разное — от 500 тысяч до двух миллионов долларов.
Джон Соломон: Позвольте вопрос, сэр. Вопрос о том, не был ли введен в заблуждение суд по делам о надзоре за иностранными разведками. Если будет доказано, что люди из Министерства юстиции ввели его в заблуждение, готовы ли вы применить к ним меры воздействия?
— Ну, судя по вашим сообщениям, суд был введен в заблуждение. Меня разочаровало то, что судьи из этого суда ничего в этой связи не делают. Может, я ошибаюсь, но я осознанно решил не вмешиваться. Я мог бы уволить всех. Мог много что сделать. Но решил воздержаться. Может, я ошибаюсь. Дело в том, что их обманули репортеры. Они посмеялись над судом, продемонстрировали свое презрение. <…>
Джон Соломон: Готовы ли вы реформировать этот суд после всего, что вы увидели в этом деле?
— Надо посмотреть, что они делают. Может, они работают, может, они глубоко копают по этому делу. Надеюсь, это будет на благо страны. <…> А репортеры фейковых новостей, они не будут этим заниматься.
— Я всегда говорил, что обман с Россией был для них оправданием поражения на выборах. Хотя началось все это на семь месяцев раньше. Началось тогда, когда у меня появился шанс победить. Но я об этом не знал.
Опять же, если они думали, что здесь есть связь с Россией — а я был одним из двух людей, кто мог стать президентом США — то им следовало сказать мне: «Сэр, вы имеете дело с людьми, которые могут быть связаны с Россией. Мы хотим, чтобы вы это знали». А я бы сказал: «Извините, кто бы это ни был, ему придется уйти».
— Они не просто занимаются мошенничеством. В их составе 17 злых демократов. Посмотрите на этих людей. Почему все до единого прокуроры демократы? Даже если у тебя есть недобрые намерения (а у него они есть), ты все равно должен поделить состав половина наполовину. Это было бы эффективнее.
У меня была очень, очень мерзкая деловая договоренность с Бобом Мюллером. Может, вы слышали. Плюс к этому он хотел возглавить ФБР. Я не согласился, и на следующий день его назначили спецпрокурором. Так что здесь налицо явный конфликт интересов.
Джон Соломон: Я слышал кое-что от Руди. Может, вы помните. Он сказал, что еще в ноябре-декабре 2016 года рекомендовал вам избавиться от Коми по причине его поведения во время следствия по делу Клинтон. Тогда вы не прислушались и дали ему шанс. А потом все же уволили, но не из-за России, а потому что не доверяли его суждениям, увидев его в деле. Это так?
— Да, верно. Если я и допустил ошибку с Коми, то она заключается в том, что я не уволил его раньше. Его надо было уволить еще в день праймериз. <…> Что интересно, Коми все ненавидели. Демократы ненавидели больше, чем республиканцы — пока я его не уволил. Наверное, я был наивен, потому что в день увольнения Коми я подумал: ну вот, теперь хоть что-то будет по душе обеим партиям. <…> А когда я его уволил, демократы вдруг приняли решение и заявили: «Мы любим Коми». Это просто банда лживых обструкционистов. Но они не смогут избавиться от заявлений, которые делали раньше, которые <…> наполнены ненавистью к Коми. И вдруг он стал для них святым.
Бак Секстон: Господин президент, почему вы не сменили генерального прокурора с учетом всего того, что вы говорили о его действиях и о результатах таких действий (или бездействия)?
— Мне очень жаль, что так получилось, потому что Джефф Сешнс пришел ко мне. Он был первым сенатором, поддержавшим меня. Он хотел быть генпрокурором, а я этого не хотел. Но он настаивал, настаивал очень сильно. И я дал ему такую возможность.
Затем было утверждение в должности, и прошло оно очень плохо. Он путался, терялся, а люди, которые много лет работали с ним в сенате, они обошлись с ним не по-доброму. Но он сам давал путаные ответы. Ему было непросто, и он победил с преимуществом в один голос, так кажется. Всего один. <…>
А потом первый вопрос про Хиллари Клинтон или о чем-то еще, и он тут же: «Я беру самоотвод, я беру самоотвод». А теперь оказывается, что необязательно было это делать. Это очень печально. Получается, что у меня нет генпрокурора. <…> Я разочаровался в Джеффе. Очень сильно разочаровался.
— Итак, мы начали строить стену. Мы получили 1,6 миллиарда долларов. Потом еще 1,6. Мы отремонтировали многое из уже существующего и начали возводить участок длиной 130 километров. <…> Я дал обещание и должен его исполнить. А демократы хотят, чтобы я его нарушил. <…> И они устраивают обструкцию в сенате. Да, мы строим стену, и я мог бы построить ее за год, если бы не эта обструкция. <…> А так, в предстоящие две недели мы будем заниматься проблемами иммиграции, и я думаю, вас это впечатлит.
Джон Соломон: Как вы думаете, республиканцы победят? Вам удастся это сделать?
— У нас, наверное самая лучшая ситуация в экономике за всю историю. Потом, я недавно проходил медицинскую проверку, и врачи сказали, что у меня одни из самых лучших показателей. <…> Я люблю стабильность, и я хороший управленец. Всегда был хорошим управленцем, всегда побеждал. <…> Проиграл всего в 17 штатах. <…> Я победил династию Бушей, потом династию Хиллари Клинтон. А они потом, типа: вот, он может проиграть. Нет. <…> Потом меня называли диктатором, фашистом, говорили, что я проиграю. Прошла неделя, и вдруг они заявляют: «У него блестящий ум. Он берет страну в свои руки. Он диктатор и фашист, но он восемь лет будет руководить страной».
Вот так. То я некомпетентный, то вдруг я мировой лидер. Невероятно. <…> Это плохо для страны, когда бросаются из крайности в крайность. Трудно объединить всех, если нет какой-то очень серьезной общенациональной проблемы. А у нас ее нет. <…>
Кстати, самую страшную ошибку за всю историю нашей страны допустил президент Буш, когда он пошел на Ближний Восток. Обама, наверное, тоже поступил неправильно, уйдя оттуда [выведя американские войска], но ввод войск, на мой взгляд, является самой большой ошибкой в истории нашей страны. Потому что мы потратили на Ближнем Востоке семь триллионов долларов. Смотрите, если вы хотите починить где-нибудь окно, вам непременно скажут: «Ах, не надо этого делать». А семь триллионов и миллион жизней — знаете, я люблю считать потери обеих сторон. Миллион жизней.
Для меня это самая страшная ошибка в истории нашей страны. Гражданская война, это можно понять. Гражданская война есть гражданская война. Но здесь другое. Когда мы пошли на Ближний Восток, это был плохой день для нашей страны, скажу я вам.
Джон Соломон: Как вы убедите людей не голосовать за демократов? Каковы ваши аргументы в пользу республиканцев?
— Думаю, мы покажем результаты гораздо лучше, потому что в экономике все хорошо, а людям нравится то, что я делаю. <…>
Думаю, я сделал больше любого другого президента в истории. Посмотрите, что мы сделали: сократили налоги, теперь назначим двух судей в Верховный суд, как я надеюсь. <…> Они любят говорить про хаос в Белом доме. Но вы находитесь здесь. Работа идет прекрасно. Майк Помпео настоящая звезда, все в моем кабинете работают замечательно. Есть только одна группа, которая действует плохо. Вы знаете, что это за группа.
Джон Соломон (John Solomon), Бак Секстон (Buck Sexton)
Источник
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.