Элисон Пирсон | Литания абсурда

Элисон Пирсон, которая пишет для газеты Telegraph, рассказывает о том, как многие люди, проводившие драконовскую политику локдаунов, теперь бегут от нее и от собственной ответственности. В своей колонке она приводит список абсурдов, навязанных британскому народу. Ниже приводится выдержка из этой колонки:

“В конце Второй мировой войны голлисты и коммунисты в один голос утверждали, что большинство французов участвовало в Сопротивлении. Фактические данные о числе тех, кто активно противостоял нацистам, колеблются между 400 000 и 75 000. Нечто очень похожее происходит сейчас, когда правительство готовится отменить ограничения “Плана Б” на следующей неделе, а ярые сторонники локдаунов пытаются дистанцироваться от ужасных последствий этой политики. Ученые, чьи математические модели убедили встревоженных министров ввести радикальные ограничения свободы, которых не было даже во время Блица, вдруг начинают рассказывать, что это были просто всего лишь наихудшие “сценарии” их моделей, а совсем не основания для реальной политики.

Интересно, упоминали ли они о “сценариях” в то время? Или тот простой факт, что их прогнозы достоверны примерно как прогнозы Эдди “Орла”, породил такой поспешный ревизионизм? Извините, это несправедливо. Эдди “Орел” никогда не предсказывал до 6 000 смертей от ковида в день этой зимой (фактическое число: 250).

Майкл Гоув, самый ярый сторонник локдаунов в кабинете министров, на прошлой неделе признался “Комитету 1922” консервативных членов парламента, что он испугался и сильно ошибся (в отличие от Бориса), когда призвал к дальнейшим ограничениям на Рождество. Уэс Стритинг, теневой министр здравоохранения, теперь говорит, что мы никогда больше не должны вводить локдауны, не объясняя, почему бесполезная неоппозиционная оппозиционная партия не только не оспорила ни одного из разрушительных правил, но и постоянно призывала к их ужесточению.

Трещины видны даже в походном фасаде Команды поведенческих исследований, так называемой Nudge Unit, которая несет большую часть ответственности за запугивание британского народа, заставляя его подчиняться мерам настолько жестоким, что, по моим прогнозам, будущие поколения откажутся верить, что мы вообще допустили их принятие. Саймон Руда, соучредитель группы, сказал изданию Unherd: “На мой взгляд, самой вопиющей и далеко идущей ошибкой, допущенной в реакции на пандемию, был уровень страха, который внушался общественности”. Что???? Саймон похож на ребенка, который бросил зажженную спичку в коробку с фейерверками и теперь утверждает, что не собирался устраивать пожар. Молодец!

Для тех, кто участвовал в Сопротивлении локдаунам, приятно, но и странно невыносимо видеть, как люди, нападавшие на нас, признают, что “дезинформация”, в распространении которой нас обвиняли 18 месяцев назад, оказалась очень близка к истине. Я не особенный бунтарь, и уж точно не храбрец, но если я сталкиваюсь с несправедливостью любого рода, мой внутренний валлийский дракон начинает дышать огнем. Я ничего не могу с этим поделать. Во время локдаунов этот дракон не переставал дышать огнем от тысяч ужасных историй, которыми делились со мной читатели. Например, один лектор написал мне об одном из своих студентов, славном молодом человеке, который разбился насмерть, упав с крыши, на которой спрятался, когда полиция устроила облаву в его доме, потому что небольшая вечеринка нарушила правила блокировки, а парень не хотел попасть в беду. Он заплатил своей молодой жизнью за глупые правила, которые были установлены — и неоднократно нарушались, как мы теперь знаем — людьми среднего возраста в Вестминстере.

Когда Сопротивление осмелилось предположить, что некоторые меры блокировки были несоразмерными, безумными и не подкрепленными наукой, не говоря уже о здравом смысле, нас оскорбляли. И это не преувеличение. Автора этих строк называли, в лучшем случае, отрицателем ковида (я была единственным кормильцем моей семьи пока все остальные болели), убийцей бабушек (я не видела собственную мать 18 месяцев) и распространителем дезинформации. Когда я написала в социальных сетях о том, что навесные замки на ворота детских площадок — это ужасная идея, в ответ последовал шквал злобных обвинений: “Вы хотите, чтобы люди умирали!”

Подвергать сомнению официальную версию о том, что ничто не имеет значения, кроме обеспечения безопасности людей от ковида, было ересью. Ведьм вроде меня должны были сжечь на костре, чтобы мы не смогли распространить наши подрывные идеи среди перепуганой публики. Забавно, как все обернулось, не правда ли? Сейчас широко признано, что NHS никогда не была перегружена. И даже пророки из BBC на этой неделе наконец-то признали, что половина “смертей от ковида” после Рождества на самом деле не “от” ковида, а “с” ковидом.

Это не означает, что некоторые из нас не давали неправильные ответы. Я, конечно, тоже, хотя до конца жизни я буду гордиться тем, что у нас с моим вторым пилотом Planet Normal Лиамом Халлиганом хватило мужества продолжать задавать вопросы.

Признаться, в трагедии локдауна были и моменты непреднамеренного комизма. Кто может забыть бессмертный обмен мнениями между Кей Берли из Sky News и тогдашним министром здравоохранения Мэттом Хэнкоком?

Берли: “Как долго продлится запрет на случайный секс?”

Хэнкок (с серьезным лицом): “Секс — это нормально в устоявшихся отношениях, но люди должны быть осторожны”.

Осторожными, если только вы не министр здравоохранения, конечно, в этом случае секс вне установленных отношений был бы в порядке вещей, потому что, ну, это было бы с коллегой. То, что №10, несомненно, назвал бы “рабочим событием”.

Как мы могли вообще слушать этот безумный, кхм, совет с серьезным выражением лица? Поскольку Великобритания должна стать одной из первых стран, выходящих из пандемии, я подумала, что стоит начать составлять список самых безумных мер. Чтобы мы не забывали.

Некоторые из моих подписчиков в Твиттере предложили вот это. Я уверена, что у вас будут свои собственные.

“Вчера в церкви. Облатка, но без вина для причастия. Когда служба закончилась было и вино и печенье в честь ухода викария на пенсию”.

“Ты мог работать в диспетчерской с несколькими людьми в течение 12 часов, но если бы ты сел на скамейку выпить кофе с одним из них, ты бы нарушил закон”.

“Социально дистанцированная очередь в аэропорту перед тем, как два часа спустя тех же самых людей набьют, как сардин в банку в самолет”.

“Качели в нашем местном парке убрали — хотя дети почти не подвергались риску от ковида, поскольку качели находились на улице”.

“Во время плавания запрещен баттерфляй”.

“Отключення кнопка громкости на телевизоре в пабах”.

“Не разрешали людям сидеть на скамейке в парке. Моя пожилая тетя поддерживала форму, ежедневно выгуливая собаку, но ей требовался отдых. После введения этого правила она перестала выходить на улицу. Она слегла и умерла в апреле прошлого года”.

“Меня выгнали из “Макдоналдса” за отказ встать на желтый круг. Я был единственным покупателем”.

“Желто-черная лента опасности на общественных сиденьях и скамейках на открытом воздухе”.

“Я застряла в детском стационаре с моим девятидневным больным ребенком, после кесарева сечения, не имея возможности ухаживать за ним. Моему мужу не разрешают находиться здесь с нами. У меня приступы паники, что мешает мне вырабатывать молоко для ребенка”.

“Работник совета посоветовал мне держать мою собаку на поводке, потому что люди могут останавливаться, чтобы погладить ее, и подходить друг к другу слишком близко”.

“Моя лежачая свекровь с деменцией в доме престарелых, где разрешалось только “посещение через окно”. Мама жила на втором этаже. Пришлось ждать, пока кто-то умрет на первом этаже, чтобы ее можно было перевести туда и наконец-то увидеться с семьей. Через 12 месяцев”.

“Двум людям разрешили прогуляться на поле для гольфа. Если бы они взяли клюшки и мячи, это было бы уголовным преступлением”.

“Система одностороннего движения в моем местном пабе, которая означала, что для посещения туалета нужно было совершить круговое путешествие по всему зданию, пройдя мимо каждого столика”.

“Мой отец умирал в доме престарелых. Нам не разрешали навещать его из-за единственного положительного случая, до тех пор, пока врач не согласился, признав, что отец скоро умрет. У нас было 24 часа с ним, прежде чем он умер”.

“Люди падали с эскалатора в метро, потому что боялись прикоснуться к поручням — хотя ковид нельзя было подцепить с поверхности”.

“Правило шести. У нас с женой трое детей, поэтому мы можем встретиться либо с мамой жены, либо с ее папой, но не с обоими одновременно”.

“Введением односторонней системы передвижения по супермаркетам Tesco проблема заражений воздушно-капельным путем так и не решилась”.

“Как насчет того, что мне несколько месяцев — “по закону” — не разрешали играть в теннис на открытом воздухе с собственной женой? На корте мы были бы дальше друг от друга, чем в собственном доме”.

“Дважды меня останавливали и допрашивали, когда я нес цветы на могилу моей матери. Один раз полицейский даже спросил, как зовут мою маму. Не знаю, что он собирался делать с этой информацией”.

“Городской совет Бирмингема стрижет траву двухметровыми полосами — чтобы сорняки могли социально дистанцироваться?”.

“Полиция Нортгемптона проверяет корзины в супермаркете на наличие предметов не первой необходимости”.

“Всех детей в школе попросили принести любимую книгу, но она должна была находиться на карантине в течение двух дней, прежде чем ее выставили на всеобщее обозрение”.

“Доктор Хилари в передаче “Доброе утро, Британия” советовала людям носить маски на пляже — да и купаться в маске было бы тоже хорошо”.

“Спортзалы и тренажерные классы были вынуждены закрыться, но заведения быстрого питания остались открытыми”.

“Они заклеили каждый второй писсуар на моем рабочем месте”.

“Табличка на внутренней стороне двери рабочего туалета: закрывайте крышку унитаза перед смывом во избежание образования шлейфа Covid-19”.

“Мы провели колядование в местном парке, но пришлось разослать устные приглашения, а не по электронной почте, чтобы в случае остановки полицией у нас было правдоподобное опровержение”.

“Пришлось надеть одноразовый фартук и перчатки, навещая маму в доме престарелых, в то время как она находилась по другую сторону стены из оргстекла от пола до потолка”.

“Яйцо по-шотландски. Вы не могли пить в пабе, если у вас не было “сытного” обеда”.

“Тестирование абсолютно здоровых людей и принуждение их прекратить работу на основании сомнительного положительного результата теста, когда у них нет никаких симптомов, что привело к нехватке персонала в NHS, отмене операций. Вещи, которые, знаете ли, на самом деле убивают людей…”.

“Мой сын работает в NHS в ковидном отделении и может пойти в местный Sainsbury’s пообедать. Но когда мы болели и изолировались дома, ему тоже пришлось изолироваться — на 10 дней”.

“Моя восьмилетняя внучка рассказала мне, что им не разрешили спеть Happy Birthday в школе на день рождения ее подруги”.

“Было незаконно видеться с родителями в их саду, но законно встречаться с ними в саду паба с множеством других людей”.

“Мне пришлось отказаться от еженедельных занятий в хоре — но мой муж свободно пел будучи зрителем на футбольном матче”.

“Они убрали все мусорные контейнеры в Риджентс-парке и Хэмпстед-Хит”.

“Термос с чаем или кофе на прогулке означает, что это пикник, а значит — это запрещено”.

“Приносить с собой на прием к стоматологу собственную ручку, чтобы заполнить форму о том, что у вас нет ковида”.

“Моя соседка отказалась вывешивать белье на просушку — они думали, что простыни могут заразиться ковидом и заразить их”.

“Моей 12-летней девочке пришлось сидеть одной на похоронах дедушки — это ее первый опыт похорон, — хотя мы ехали туда вместе и обнимались на улице. За всеми нами наблюдали три чиновника, чтобы убедиться, что мы не нарушили правила”.

“Мы могли выходить на улицу только один раз в день, чтобы сделать зарядку”.

“В пабах нужно было надевать маску, чтобы пройти от двери к столику и от столика к туалету — но не надевать маску, когда сидишь”.

“Люди в районе “очень высокого уровня опасности” идут две минуты по дороге, чтобы выпить пинту пива в районе “высокого уровня опасности”.

“В Уэльсе супермаркетам разрешили остаться открытыми, но проходы с детской одеждой и книгами заклеили скотчем. Потому что купить джемпер для ребенка гораздо опаснее, чем купить пинту молока”.

“Похоронщики чуть не бросили гроб моей матери в могилу и убежали. Они записали ее как умершую от ковида, но она умерла от рака”.

“Одностороннее движение в супермаркетах, что приводило к тому, что людей загоняли в те места, где они не хотели находиться, заставляя их проводить больше времени в магазине — в то время как ковид парил над верхними полками”.

“Полиция ворвалась в нашу студенческую квартиру и прижала мою девушку за шею к стене. Я сказал: “Это Англия — вам нельзя так делать””.

“Жители домов престарелых забывали, кто они такие, в течение долгих месяцев, когда родственникам не разрешалось их навещать”.

“Умирают в одиночестве. Сколько умерло в одиночестве? Сколько?”

Оригинал статьи
Перевод: Наталия Афончина
Редактор: Владимир Золоторев
Источник