Эдуард Тополь | Размер не имеет значения

Репортаж из бомбоубежища.

Иллюстрация: kontinentusa.com / AI

Хриплый сигнал телефона, похожий на прерывистый рев пожарной сирены, обрубил наш сон. «Пуск ракет из Ирана! – сказала жена, глядя в светящий экран своего айфона и вскакивая с постели. – Одевайся! Служба тыла приказывает идти в бомбоубежище».

Поскольку с начала войны в Газе это происходит по три раза в сутки – и днем, и ночью – я нехотя поднялся, нехотя натянул брюки и футболку, нехотя сполоснул лицо пригоршней воды из-под крана и принужденно поплелся к выходу из квартиры. Если бы не верховенство жены в семье, я бы уже давно игнорировал эти ночные побудки. Но противоречить жене себе дороже. Впрочем, и тут есть нюансы. Месяц назад жена сказала: «Немедленно бежать по каждому моему слову не нужно. Только если я закричу «Таракан!».

Но это теоретически. А на практике я по дороге к двери сунул в карман свой телефон, обул туфли и открыл дверь. Снаружи, не дожидаясь малогабаритного лифта, ссыпались по лестнице соседи. В нашем девятиэтажном доме восемнадцать квартир, по две на этаже, и на нашем, восьмом, в соседней с нами квартире живет уникальная семья. Если бы я был не русскоязычным, а местным киношником, я бы снял о них фильм. Красивая религиозная супружеская пара со зримым золотым свечением над головой и в глазах. Он сабра, коренной и статный израильтянин в пятом поколении, а она статная британская еврейка. У них семь детей – шестеро парней и девушка. И все – ВСЕ! – в армии! Когда началась война с ХАМАСом, я спросил у них: «Где ваши дети?» «Шестеро ребят в Газе, дочка в тыловых войсках», – сказал лучезарный сосед. «Как же ты спишь?» – спросил я. «Я не сплю», – признался он.

А теперь четверо из этих сыновей, прибывших к родителям в увольнение, все высокие молодые погодки в белых рубашках, с автоматами через плечо и каждый со своим грудным ребенком на руках, стучали по лестнице армейскими ботинками. Следом спускались в бомбоубежище их юные жены, а лучезарные родители стояли у открытой двери лифта в ожидании меня и моей супруги.

Тут мой телефон взревел еще раз, это Служба тыла повторно приказала срочно идти в убежище, потому что иранские ракеты летят в наш район и через две минуты будет сирена.

– Are you going down? – спросила меня британка.

Но жена еще бегала по квартире, разыскивая нашу кошку по имени Доч без мягкого знака, которая уже усвоила, что за хриплым телефонным сигналом следует оглушительная сирена, и потому спряталась недосягаемо – не то под кровать, не то еще куда-то.

– Go, – сказал я соседке. – Don’t wait…

Не знаю, каким чудом жена все-таки выловила кошку и в последнюю секунду выскочила с ней из квартиры. Оказалось, что в кабине лифта нас терпеливо дождались соседи с девятого этаже – тоже заспанные.

Затяжной вой сирены встретил нас всех при выходе из лифта на нулевом этаже. Ниже, в подвале, наш «мамад», бомбоубежище – бетонный куб размером порядка сто кв. метров, в нем вдоль скучных серых стен стоят разномастные пластиковые стулья. Год назад их было всего три или пять, потому что с начала войны в Газе каждый приходил сюда и уходил со своим стулом. Но потом всем это надоело, стулья прописались тут на ПМЖ, а плюс к ним появились подушки, столик и даже большой напольный вентилятор от хозяйственного Руслана с девятого этажа.

Теперь под вой сирены мы уселись каждый на свое место. Днем десяток разновозрастных детей с айподами, избалованные израильским все дозволением, разговаривают друг с другом так громко, что бетонное эхо их голосов перекрывает и сирену, и гулкие бухи от взрывов перехваченных в небе ракет. Но я пишу это без осуждения, потому что любой ребенок (а израильский втройне) это маленький реактор неистовой энергии, это шаровая молния на детских ножках, и если Служба тыла заставляет их целыми днями не выходить из дома, то куда им девать вулканы своих еврейских характеров?

А ночью их приводят и приносят сонными сомнамбулами, грудные сосут соски молча и с закрытыми глазами, старшие вяло клюют носом в одеяла, навернутые на них родителями, и у взрослых есть возможность пообщаться о том, что они видят в своих айфонах:

– Трамп собрал свой военный кабинет на совещание ударить по Ирану или нет…

– Наши разбомбили в Иране еще десяток пусковых ракетных установок…

– Прямое попадание в жилой дом в Бат-яме. Есть жертвы…

– Англия требует от нас проявлять сдержанность при бомбежках Ирана и не трогать мирных жителей…

– Пусть заткнутся! Где была их сдержанность при бомбежках Дрездена?

– Говорят, в первую ночь ракета попала в штаб Моссада. Иранцы раструбили, что уничтожили сотни наших агентов. А Моссад ответил, что в здании никого не было, все наши агенты в Иране…

– Наши хакеры проникли в их телевидение и по иранскому телику призвали иранцев к восстанию против КСИР…

– Внимание, мужчины! Цитирую по ФБ. Здесь карта Ближнего востока, на ней в центре огромное пятно Ирана и крошечный, в стороне, Израиль. А подпись гласит: «Мужчины! Размер не имеет значения! Это доказала Армия Обороны Израиля!»

Не успели мы рассмеяться, как близкий небесный выбух заставил женщин вздрогнуть.

Стоя у восточной стены с молитвенником в руках, наша лучезарная соседка и еще две с третьего этажа повысили молитвенные голоса.

А разговор в мамаде переключился на бытовую тему.

– По-моему, – сказал сосед справа от меня, – пора поставить здесь барную стойку и наливать каждому для храбрости.

– Стойку поставить можно, – ответил хозяйственный Руслан, – но кто будет барменом?

– Я могу быть барменом, я в юности закончил кулинарное училище и могу делать коктейли, – вызвался сосед, страдающий от вынужденного из-за войны бездействия своего бизнеса.

Новый выбух гулко прозвучал где-то в небе.

– Сядь! – сказала мужу соседка слева.

– Не хочу.

– А я сказала «сядь»!

– Меня прокурор не мог посадить, неужели ты сможешь?

– Разве у вас в телефоне есть интернет? – спросила своего соседа дама с карманной собачкой на руках. – В моем нет.

– Вы плохо ищете. Интернет есть, Руслан установил для всех.

– Руслан, это правда? Каким образом?

– Ничего особенно, – скромно сказал златорукий Руслан. – Подключил роутер в своей машине на стоянке над нами и раздал всем.

Аплодисменты всего мамада покрыли его последние слова, он покраснел от смущения, а наша лучезарная британка пошла по мамаду с коробкой конфет, угощая всех:

– Take it, please…

Впрочем, эти диалоги я цитирую по разговорам в русскоязычном секторе бомбоубежища, занимающим 16 пластиковых стульев и кресел. А о чем говорят в иврито-язычном секторе я и часть нашего сектора почти не понимаем. Поэтому общение двух секторов происходит, в основном, на английском:

– Have you slept tonight?

– Your grandchildren are great!

Восьмилетний парень подошел к моей жене, кутавшей нашу Доч в шерстяное одеяло:

– А можно вашу кошечку погладить?

– Юноша, – сказал я ему. – Ты хочешь быть Начальником мамада?

– Хочу! – загорелись его глаза.

– Тогда помоги нам с израильским флагом.

Жена, православная архангелогородка, достала из сумки израильский флаг и скотч, передала соседям нашу Доч, и с помощью Руслана и нового Начальника бомбоубежища мы наклеили флаг на дверь мамада. Оба сектора жестами одобрили наш патриотический поступок.

Мы вернулись на свои места, и я подумал: эх!, если бы я знал иврит – какую пьесу я бы написал! Классическую – с единством времени, места и действия. Самые разновозрастные и разно-социально живущие люди, которые годами существуют бок о бок, но едва кивают друг другу «Шалом!» при встрече в лифте, вдруг сблизились в бомбоубежище и не только узнали, как звать их соседей, а – чем жизнь не шутит, когда бомбы летят! – перешли на лирические романы. Да, у Горького было «На дне», а у меня, размечтался я, может быть «В бомбоубежище»…

– Всё, отбой! – произнес надо мной чей-то громкий голос. – Можно выходить!

– Вы уверены?

– Служба тыла сняла тревогу. Почти все ракеты сбиты, три упали в море, одна на открытой местности. На этот раз обошлось без жертв.

– Барух Ашем!

Мы выходим из подвала на улицу, на свежий воздух. Высокое ночное небо с желтолицей луной висит над нами, поддерживаемое невидимым «Железным куполом» и еще четырьмя слоями нашей антиракетной защиты. За полторы тысячи километров от нас ВВС ЦАХАЛа уничтожает иранские ракетные установки и ядерные центрифуги, копившие оружейный уран для уничтожения меня, моей любимой жены, наших взрослых и малолетних соседей и всего Израиля.

Вчера мой американский приятель спросил меня из Нью-Йорка: «А чем отличается иудаизм от ислама? Можно ли впрячь в одну телегу исламского коня и еврейскую трепетную лань? Разве вы не можете сосуществовать?»

Я сказал:

– У нас только одно отличие. Наша религия начинается со слов: «Не убий!» а ислам говорит: «Убей еврея!» Поэтому пока мы высаживаем в пустыне сады и дарим миру открытия в хайтеке и медицине, их аятоллы тратят все средства на создание ракет и бомб для полного истребления нас, евреев. Вот и вся разница.

Впрочем, нет, есть еще одна – Иран в 80 раз больше Израиля. Но оказалось – размер не имеет значения.

Пора и украинскому ВСУ усвоить эту истину.

——-

Новые книги Эдуарда Тополя «Сквозной удар» и «Кремль уголовный. От Ленина до Путина. 57 кремлевских убийств» можно заказать во всех книжных магазинах и книжных клубах Европы, на BAbook, bukinist.de, Amazon (европейский), а в США и в др. странах на eBay. Смотрите и читайте телеграм-канал Эдуарда Тополя «Вчера, сегодня, завтра» и страницу в ФБ.