Джон Спенсер | «Я специалист по военным конфликтам. В Газе нет геноцида»

Джон Спенсер – председатель отдела исследований городской войны в Институте современной войны и ведущий подкаста Urban Warfare Project. Он прослужил двадцать пять лет в пехоте, в том числе прошёл две боевые командировки в Ираке. Он является соавтором книги Understanding Urban Warfare («Понимание городской войны»). Вот что он пишет:

В своей колонке в New York Times под заголовком «Я – исследователь геноцида. Я знаю, как он выглядит», Омер Бартов обвинил Израиль в совершении геноцида в Газе. Как профессор, специализирующийся на изучении геноцида, он должен бы знать лучше. Геноцид не определяется вырванными из контекста высказываниями, оценками числа жертв или масштабом разрушений, и тем более не тем, как война выглядит в заголовках СМИ или в социальных сетях. Он определяется наличием конкретного намерения уничтожить национальную, этническую, расовую или религиозную группу – полностью или частично. Это крайне высокая правовая планка. Бартов её не преодолел. Более того, он даже не попытался это сделать.

Я не юрист и не политический активист. Я специалист по войнам. Я командовал солдатами в бою. В течение десятилетий я обучал воинские подразделения ведению боевых действий в городской среде, изучал и преподавал военную историю, стратегию и законы войны. С 7 октября я побывал в Газе четыре раза в составе подразделений Армии обороны Израиля. Я брал интервью у премьер-министра Израиля, министра обороны, начальника Генштаба, командования Южного округа, а также у десятков офицеров и солдат на передовой. Я ознакомился с их приказами, наблюдал за их процедурой наведения целей и видел, как солдаты действительно рискуют, чтобы не нанести вред гражданским. Ничто из того, что я видел или изучал, не напоминает геноцид или намерение его совершить.

Бартов утверждает, что пять заявлений израильских лидеров доказывают геноцидное намерение. Он начинает с комментария премьер-министра Нетаньяху от 7 октября, что ХАМАС «заплатит высокую цену». Это не призыв к геноциду. Так сказал бы любой лидер после самого страшного террористического акта в истории своей страны. Также он ссылается на заявления Нетаньяху о том, что ХАМАС будет уничтожен, и о том, что гражданские лица должны покинуть зоны боевых действий. Но это не доказательство стремления уничтожить целый народ. Это то, что делают профессиональные армии, когда воюют с противником, прячущимся среди мирных жителей.

Бартов приводит ссылку Нетаньяху на «помните Амалека» как якобы неопровержимое доказательство. Но эта фраза из еврейской истории и традиции. Она выгравирована в Яд Вашем – израильском мемориале жертвам Холокоста, а также присутствует на мемориале Холокоста в Гааге. В обоих местах она служит предупреждением быть бдительными перед лицом угроз, а не призывом к массовым убийствам.

Он также указывает на использование министром обороны Галантом выражения «человеческие животные» по отношению к боевикам ХАМАС. Это не военное преступление. После резни, изнасилований и похищений гражданских 7 октября многие могли бы понять – или даже разделить – такую реакцию.

Не обнаружив признаков намерения совершить геноцид среди тех, кто реально руководит военной операцией, Бартов обращается к политикам крайне правого толка, таким как Бецалель Смотрич и Ниссим Ватури. Однако эти люди не командуют войсками, не отдают приказов и не принимают решений на поле боя. Я изучал реальные боевые приказы. Они сосредоточены на уничтожении ХАМАС, освобождении заложников и защите гражданского населения, где это возможно. Их риторика не имеет отношения к правовой оценке происходящего.

Израиль предпринимает беспрецедентные меры, чтобы минимизировать ущерб среди мирных жителей. Он предупреждает о предстоящих ударах с помощью SMS-сообщений, телефонных звонков, листовок и радиопередач. Он открывает гуманитарные коридоры и приостанавливает боевые действия, чтобы позволить гражданским покинуть зону боёв. Израиль отслеживает наличие гражданских вплоть до конкретных зданий. Я лично видел, как операции откладывались или отменялись из-за присутствия детей. Я видел, как израильские солдаты попадали под обстрел, но им всё равно приказывали не открывать ответный огонь – чтобы не навредить мирным жителям.

Израиль поставил в Газу больше гуманитарной помощи, чем любая армия в истории когда-либо предоставляла враждебному населению во время войны. Более 94 000 грузовиков с 1,8 миллиона тонн помощи пересекли границу. Израиль оказывал поддержку больницам, ремонтировал водопроводы, расширял доступ к чистой воде и обеспечил возможность более чем 36 000 пациентам покинуть Газу для лечения за границей.

ЦАХАЛ координировал доставку миллионов доз вакцин, поставлял топливо для больниц и критической инфраструктуры, а также содействовал потоку продовольствия и медикаментов через ООН, гуманитарные организации и частных партнёров. Только американо-израильский Фонд гуманитарной помощи Газе предоставил более 82 миллионов порций пищи – от одного до двух миллионов в день – при этом ослабляя контроль ХАМАС над распределением помощи. Это не геноцид. Это ответственная и беспрецедентная гуманитарная политика в условиях войны.

Бартов безоговорочно ссылается на данные о жертвах, предоставленные здравоохранительными органами ХАМАС. Он утверждает, что погибли 58 000 человек, включая 17 000 детей. Но эти цифры поступают от террористической организации. Они не различают мирных жителей и боевиков и считают «детьми» всех младше 18 лет – несмотря на то, что ХАМАС использует подростков и даже детей младшего возраста в боевых действиях. Эти данные не проходят независимую проверку и, как было показано, содержат неточности – включая вымышленные имена, возраст и пол. Гибель мирных жителей – трагедия, но в Газе это также часть стратегии ХАМАС.

Ни одна военная операция не оценивается исключительно по числу жертв или масштабам разрушений. Если следовать логике Бартова, каждую крупную войну можно было бы назвать геноцидом. В Корейской войне погибло два миллиона мирных жителей – в среднем по 54 тысячи в месяц. Войны в Ираке и Афганистане унесли сотни тысяч жизней. В борьбе с ИГИЛ были разрушены целые города и погибли десятки тысяч человек. Однако ни одна из этих войн не считается геноцидной. И ситуация в Газе также не подпадает под это определение. Война оценивается по действиям командиров, поставленным целям и тому, насколько военные соблюдают законы ведения войны – а не по статистике, вырванной из контекста.

Война – это ад. Она бесчеловечна, разрушительна и ужасна. Но она не является автоматически преступлением. Государства не должны целенаправленно атаковать гражданских лиц. Они обязаны соблюдать принципы различения, соразмерности и принимать все возможные меры для предотвращения ущерба среди мирного населения. Израиль соблюдает эти принципы. Я видел это своими глазами.

Летом этого года в Рафахе Израиль потратил недели на подготовку эвакуации. Он открыл новые безопасные зоны и ждал, пока гражданские покинут район, прежде чем нанести удары по целям ХАМАС. Эта операция ликвидировала главнокомандующего ХАМАС, позволила освободить заложников и привела к минимальному числу жертв среди мирных жителей. Это был ясный пример исключительных усилий и намерений Израиля защитить гражданских лиц при одновременном поражении исключительно целей ХАМАС – аспект, который игнорируют те, кто сводит войну к заголовкам и цифрам.

Происходящее в Газе – трагедия. Но это не геноцид. И это не незаконно.

Геноцид требует ясного, доказуемого намерения уничтожить народ посредством систематических, преднамеренных действий. Это бремя доказывания в данном случае не выполнено. Бартов и другие даже не попытались это сделать.

Законы войны также не запрещают саму войну. Они требуют, чтобы военные действия различали комбатантов и некомбатантов, чтобы применяемая сила была соразмерной поставленным задачам, и чтобы командиры предпринимали все возможные меры для защиты гражданских. Я наблюдал, как ЦАХАЛ именно так и действует. Я видел сдержанность, оказание гуманитарной помощи и сознательное соблюдение юридических норм, даже в ущерб тактической выгоде.

Это не кампания по истреблению. Это война против ХАМАС – террористической армии, намеренно размещённой среди гражданского населения.

Закон имеет значение. Как и точность. Но превыше всего – истина.

Источник

Перевод Alex Gaby