Дым отечества нам сладок и приятен

Человек возвращается домой после долгого отсутствия. Его переполняют чувства, он падает на колени, рыдает, целует родную землю. Оказывается, она совсем не такая, как на чужбине, да и пахнет намного приятнее.  Такое бурное выражение чувств свойственно наиболее чувствительным натурам. Однако и большинству из нас, казалось бы, уравновешенным людям, вид родных просторов заставляет подступать комок к горлу, да и в глаза, откуда ни возьмись, попадают соринки.

Таким экзальтированным сентиментализмом  «страдают» многие народы независимо от национальности. Одни больше, другие меньше, в зависимости от эмоциональности нации. Все они также любят свою землю, страну и в трудные времена отдают за нее свои жизни.

Неужели этим чувством, которое во внешнем своем проявлении несет на себе нравственный и социальный оттенок, обладают одни только люди!?  А так ли это?

Как показали исследования ученых, родина есть у всех животных, не только у одного «венца природы». Да и защищают они ее не менее яростно, чем человек. Давайте рассмотрим это на примере некоторых животных.

Многие виды рыб совершают многокилометровые миграции, чтобы отложить икру в места, где родились они сами. К таким рыбам  относятся хорошо известные сельдь, треска, лосось, осетр, угорь и многие  другие. Даже наши пресноводные сазан, судак, лещ порой совершают далекие странствия. Обычно они ищут места наиболее благоприятные для размножения, откорма и зимовки. Но плывут они туда не просто, «где глубже», а туда, где их родина.

Регулярно весной треска из Баренцева моря совершает путешествие к нерестилищам у Лафонтенских островов (на северо-западе Норвегии). Икра, личинки, мальки, подхваченные течениями, уносятся на север к острову Медвежьему (близ Шпицбергена). Там мальки питаются планктоном, растут, а ближе к осени тресковая молодь отправляется на откорм в Баренцево море. А когда наступает брачный период, она плывет к тому же нерестилищу, где когда-то появилась на свет. Ничто ее не останавливает! Туда она будет возвращаться каждый год, в течение всей своей жизни, если, конечно, не попадет в расставленные рыбаками сети. Что побуждает треску туда плыть? Может и ей «дым отечества сладок и приятен»?

Еще более сложна и трудна нерестовая миграция у речного угря. Эти змееобразные рыбы обитают в реках и озерах Европы, а когда приходит пора «любви», отправляются на нерест в Атлантический океан (Саргассово море). Там они откладывают икру и погибают, обессиленные после долгих странствий. Вышедшие из икринок личинки, увлекаемые Гольфстримом, уносятся к берегам Европы. Такое путешествие личинок длится более трех лет. Дальнейшее развитие угря происходит в реках и озерах, и длится от пяти до восьми лет. После чего они опять идут на смерть, чтобы продолжить то, что на них было возложено природой. А это тысячи и тысячи километров странствий, чтобы вдохнуть «дым отечества».

Наиболее изучены нерестовые миграции атлантического и тихоокеанского лососей, а также других лососевых рыб – кеты, горбуши, чавычи, нерки, кижуча. Они откармливаются на огромных просторах морей и океанов, потом огромными косяками устремляются к берегу. К местам нереста лосось проходит 1500 километров и более. Взрослые особи преодолевают океанские воды, безошибочно находят свою родную реку, а затем ручеек, где они когда-то выклюнулись из икринок. Ничто их не останавливает, ни быстрины, ни пороги. Чтобы преодолеть водопады рыбы совершают прыжки высотой до 2-3 метров. Найдя родной ручеек, самка начинает рыть глубокую яму. Делает она это всем своим телом, несмотря на острую гальку, песок, валуны. В нее самка откладывает икру, а лосось-самец, соответственно, делает свое дело. Отложив икру, израненная и обессиленная рыба медленно умирает. С каждым днем ее движения становятся все медленнее. В конечном счете, огромные количества полуживой рыбы сносятся вниз по течению. Немало рыбы умирает здесь же на нерестилищах. Самцы тоже умирают, ведь им без самок не смысла жить. Рыба платит своей жизнью только за то, чтобы побывать на своей родине и отложить там икру. Подобные путешествия совершают и другие лососевые.

Как она находит свою реку, свой ручей, одному Богу известно.  Скорее всего, это связано с тем, что рыбы имеют отличную обонятельную систему, где запечатлевается родной запах. Чувство обоняния указывает путь лососю, словно опытный проводник.

Вышедшая из икры молодь, весной и летом того же года скатывается в море, где растет и нагуливается  на его просторах. Через несколько лет они опять идут в ту же реку, где родились. Никаких провожатых им для этого не нужно, никто не указывает им дорогу. Их ведет инстинкт дома, родины. Они «помнят» дым отечества и выводят новые поколения рыб в «родной» реке. Лососи способны отыскать дорогу из открытого моря к месту нереста, потому что еще мальками каким-то образом научились распознавать химический состав родных водоемов.

Как ученые узнают о миграциях животных, птиц? Их метят специальными метками, пластмассовыми или металлическими пластинками, кольцами с номером, которые прикрепляют к жаберным пластинкам, плавникам, ногам и другим частям тела. Такие метки позволяют изучать миграции рыб, животных, птиц. Сейчас для крупных животных стали использовать электронные датчики, которые через спутниковую систему, позволяют регистрировать их передвижения.

Оказывается не только рыбы, но и земноводные имеют свою родину. Все земноводные размножаются в водоемах, а зимуют в разных местах: одни здесь же в  прудах, другие (некоторые лягушки, жабы, тритоны) на суше в укромных местах. За лето они могут уйти от своего «дома» на многие километры. Жабы, которые кое-как ползают, тоже уходят  достаточно далеко.

Как только начинает пригревать весеннее солнышко, земноводные отправляются в путь, к своему водоему, где они когда-то вывелись. Если на пути появилась преграда, к примеру, автодорога, это их не останавливает. Инстинкт размножения сильнее страха. Большой массой они преодолевают преграду и добираются до родного водоема, а на дороге остаются сотни и тысячи раздавленных автомобилями тел.

Все эти лягушки спешат именно в свой родной водоем, на свою родину. Если по пути встретится пруд, где собратья того же вида приветствуют их брачным хором, лягушки гордо проходят мимо и продолжают далее свой путь. Даже слепые лягушки (в экспериментах) безошибочно находят дорогу домой.

Бывает так, пока лягушка путешествовала в летнее время, ее водоем осушили, сравняли с землей и засадили огородными культурами. Весной  лягушки, жабы и все, кто родился там, собираются на этом месте, кричат, мечутся, не зная, что делать. Однако инстинкт размножения опять же находит выход. Они каким-то чутьем устанавливают местонахождение нового водоема и «стройными рядами» отправляются туда, где никогда не были. Однако это происходит только в экстремальных случаях. Считается, лягушки находят родной пруд по знакомому запаху, который у них запечатлелся где-то в мозгу (а может еще где-то).

Маленькие и нежные тритоны (размером меньше ящерицы) весной покидают свои «зимние квартиры» и ползут к родному пруду. Они перебирают тоненькими лапками, падают, запутываются в сухой траве, но настойчиво ползут туда, где когда-то вывелись. Иногда такие расстояния могут быть довольно существенными.

Аналогичные миграции совершают киты, морские котики, морские черепахи, кальмары и многие-многие виды животных. Путь, который они преодолевают, составляет многие тысячи километров. Летучие мыши, некоторые бабочки, стрекозы также совершают длительные перелеты. Многокилометровые миграции совершают копытные. Все они рано или поздно возвращаются на «родину», где они родились.

Как они находят дорогу домой, доподлинно никому не известно. Ученые считают, что  животные при миграциях по воздуху, воде и земле ориентируются по звездам, улавливают изменения магнитного поля Земли, находят дорогу на родину по химическому составу воды, почвы и т.д. Натуралисты описывают случаи, когда журавли перед отлетом долго кружат над родными пенатами, запоминают родные места, а потом уже отправляются в путь. Но в каком участке мозга  находится «карта местности», запах родной земли или ручья, пока неизвестно.

Чтобы понять, что такое «любовь к родине», были проведены опыты на перелетных птицах. Взяли птиц разного возраста (еще не вылупившихся, только что вылупившихся, слетков, покинувших гнездо, молодых разного возраста, взрослых) и перевезли их в другое место. Там их держали до осени, потом окольцевали и выпустили. Экспериментальные птицы вместе со всеми остальными отправились на зимовку в дальние края.

Следующей весной их ждали по обоим адресам. Оказалось, слетав на зимовку, взрослые птицы вернулись «домой» (т.е. туда, где их отловили). Поведение молодых птиц зависело от их возраста к началу эксперимента.  Если их перевезли на новое место жительства  по достижении некоторого «критического» возраста, они возвращались «домой», если же они не достигли этого рубежа, возвращались туда, где их выпустили (т.е., на новое место жительства).

Значит, у птиц привязанность к определенному месту жительства закрепляется  в детстве, в каком-то «критическом» возрасте. Где они в этом возрасте окажутся, там и будет их родина, на которую они станут возвращаться  всю оставшуюся жизнь.  Т.е. у птиц происходит запечатление местности мозгом в раннем детстве.  Биологи назвали это свойство непонятным и сложным для произношения словом – импринтинг (т.е.  запечатление). Инстинктивная родина – это не место рождения, а место, где малыш провел наиболее чувствительный отрезок времени своего детства. В настоящее время импринтинг родины изучен у многих видов животных – птиц, рыб, черепах, млекопитающих.

Фиксация в памяти врожденных поведенческих реакций (в том числе запечатление местности) осуществляется в течение определенного и ограниченного срока. Причем этот процесс происходит достаточно быстро и в основном характеризуется необратимостью. У животных и птиц, которые рождаются зрячими (к примеру, утки, гуси, копытные), этот период длится от одних суток (утят, гусят) до нескольких дней (копытные). В памяти должны запечатлеться родители, члены стада или стаи, окружающая территория. От этого зависит дальнейшая жизнь малыша. У видов, которые появляются на свет беспомощными (собак, кошек) «критический» возраст растянут во времени или отодвинут на более поздние сроки (иногда на годы, вплоть до возраста полового созревания).

А как у человека? Неужели и у него любовь к родине (как это не звучит кощунственно) определяется инстинктом или же это социальное явление? Чтобы хотя бы немного понять это, давайте начнем издалека.

Наши далекие предки были собирателями, бродили по знакомой им территории и собирали все, что растет, ползает, прыгает, бегает, летает. В основном это были растения и мелкие животные, которыми они питались. А не отсюда ли у нас тяга собирать грибы или ягоды!? Ведь есть люди, которых хлебом не корми, только дай им сходить  в лес за грибами или ягодами. В саду растут те же ягоды, а людей тянет именно в лес, якобы там плоды намного вкуснее.

Затем человек стал охотиться.  Вначале он охотился на мелких животных, потом – на более крупных, стал ловить рыбу. Опять же не отсюда ли у нас страсть к охоте или рыбалке!? Ведь многие рыболовы сами не едят рыбу, а только ловят ее. Они, якобы, отдыхают на рыбалке или охоте.

Занимаясь собирательством или охотой, человек бродил по определенной, хорошо знакомой ему территории. Кочевать по знакомой территории было проще, так как людям были хорошо известны кормовые угодья, водоемы, укрытия, живущие на ней хищники и прочее. Мы тоже пытаемся сходить в лес на знакомую полянку, где в былые времена собирали там грибы или ягоды.

Это была их родина, которую они хорошо знали и готовы были защищать, так же как это делают волки, лисицы, птицы и все прочие. Люди, скорее всего свою территорию каким-то образом метили. Птицы «метят» свои криком, песней, волки, собаки – метками, подняв лапу. За пределами этой территории простирались ничейные территории или владения других групп людей. Посещать ничейные территории был смысл лишь в случае, если пищевых ресурсов на своей не хватало. А занятые территории посещать не полагалось, за это в лучшем случае можно получить нагоняй.

Границы чужих территорий  неукоснительно  соблюдались.  Мы с вами, к примеру, спокойно бродим по неогороженному соседскому дачному участку, но стоит им сделать хотя бы элементарный забор (вбить колышки, огородить веревками и пр.) это  сразу же накладывает табу на чужую территорию. Только экстремальные ситуации заставляли первобытных людей охотиться на чужих территориях или захватывать их силой.

Если места были кормные, люди достаточно долго жили на своей территории, возможно, всю жизнь (тем более, что ее продолжительность в то время не превышала 25 лет). Если условия жизни ухудшались, люди уходили с насиженных мест и занимали новые территории (порой конфликтуя с другими группами людей или племенами).

Животное в детстве запечатлевает свою территорию. Если животное подвижное, оно запоминает большую территорию, если – менее подвижное, то, соответственно, запоминает маленький участок. То же самое происходит и с человеком. И сейчас есть «подвижные» люди, которых постоянно тянет куда-то вдаль, за моря, или «за туманами и запахом тайги». А есть категория людей, которых «дальние» путешествия мало интересуют.

В детском возрасте животное запечатлевает не только территорию, но и тех, кто его окружает. В дикой природе – это в первую очередь родители, которые его кормят и согревают. Потому, что кроме них детеныш никому не нужен. Если детеныша одного вида выкармливает самка другого вида, к примеру, щенка выкармливает овца. Он будет относиться к овцам, как к представителям своего вида, а к собакам у него может быть «прохладное отношение». Этим приемом пользуются овцеводы, чтобы пастушья собака лучше защищала отару от волков и набегов «абреков».

Человек в детском возрасте «впитывает» в себя не только окружающий ландшафт, но и язык, культурные традиции народа, его быт и пр. Не удивительно, что наиболее ярко это проявляется у творческих и эмоциональных людей – писателей, поэтов, художников.

Импринтинг – это внутреннее состояние вида (животного или человека), закрепленное где-то на генетическом уровне, и он в обязательном порядке должен быть удовлетворен.

Исследования показали, что наша малая родина, это место, где человек провел от двух до двенадцати лет, причем она навечно запечатлевается в памяти  и останется там до конца жизни. Человек может уехать в Америку или Рио-де-Жанейро, купаться там  в деньгах и славе, ходить в белых штанах, но если ему станет плохо или появятся какие-то ностальгические воспоминания, они будут касаться его малой родины. А когда приходят последние денёчки, просит, что похоронили его на малой родине, «Как умру, похороните/ …Чтобы слышать, как бушует/ Старый Днепр под кручей…» (Т.Г.Шевченко).

Оказывается, запечатление родины происходит настолько прочно, что остается там многие сотни тысяч лет. К примеру, для людей самым приятным ландшафтом является слабохолмистая равнина, покрытая кустарником и отдельными деревьями, которые чередуются с открытыми пространствами, а рядом находится река, ручей или озеро. Он никого не оставляет равнодушным, радует глаз и его созерцание доставляет огромное удовлетворение. Такой ландшафт, это место в северо-восточной Африке, где сотни тысяч лет назад обитал Homosapiens, далекий наш предок. Оно настолько запечатлелось в его подсознании, что за все время развития человечества, его вольных или невольных путешествий по всему свету, не может выветриться из потаенных уголков нашего мозга. Поинтересуйтесь у риэлторов, именно такие земельные участки являются одними из самых дорогих. И другое. Люди, живущие в степных районах, высаживают вокруг домов деревья, непроизвольно создавая заложенный в их подсознании «идеальный» ландшафт.

Эта статья написана не для того, чтобы низвести человека – «венца природы» до инстинктов животных, или, чтобы опошлить наши возвышенные чувства любви к Родине. Наоборот, инстинктивная любовь к своей стране, ее языку, культуре, быту, запечатленная на уровне инстинкта, окрашена всеми положительными эмоциями, свойственными детству.

Это хорошо подтверждается словами русского философа И.А.Ильина: «Родина не просто место на земле, где я родился, произoшел на свет от отца и матери, или где я «привык жить»; но то духовное место, где я родился духом и откуда я исхожу в моем жизненном творчестве. И если я считаю моей родиной – Россию, то это означает, что я по-русски люблю, созерцаю и думаю, по-русски пою и говорю; что я верю в духовные силы русского народа и принимаю его историческую судьбу своим инстинктом и своею волею. Его дух – мой дух; его судьба – моя судьба; его страдания – мое горе; его расцвет – моя радость». (Манифест русского движения).

Так что, если человек перебрался на «землю обетованную» или в отличие от рыбы, туда, «где лучше», все равно родные пенаты останутся в нем даже помимо его воли и желания. Дети, рожденные в новых странах, не обязательно станут немцами, французами или англичанами. Они все равно будут «русскими», т.к. будут впитывать в себя «русский дух» с молоком матери, ее рассказами, песнями, наиболее близким для него человеком в детстве. А все остальное сделает импринтинг.

А.П.Садчиков, профессор МГУ имени М.В.Ломоносова,
вице-президент Московского общества испытателей природы