Эдуард Тополь | Допросите Илона Маска

Редеют юности друзья…

Двухтомник «Я хочу твою девушку», который в начале девяностых мы сделали с Сашей Стефановичем, возник так:

Телефонный звонок прозвучал среди ночи.

— Кэн ай спик ту мистер Тополь? — сказал простуженный голос.

— Говорите, — промычал я спросонок.

— Старик, это Саша Стефанович. Ты меня помнишь?

— Угу…

— А который у вас час?

— Второй.

— Дня или ночи?

— Ночи, Саша.

Наверное, в моем голосе были ноты, по которым Саша понял, что звонить через океан в Майами, чтобы узнать, который у нас час, могут только очень близкие люди. А мы с ним последний раз виделись лет двадцать назад, еще до моей эмиграции из СССР.

— Извини, старик, — сказал он. — Я звоню по делу.

Я молчал. Звонить среди ночи без дела было бы странно вдвойне.

— Ты меня слышишь?

— Да, Саша.

— Я не знаю, в курсе ли ты моей биографии. Я поставил в России семь художественных фильмов… — Саша гулко кашлянул мне в ухо. — Извини, я слегка простужен. Так вот, сейчас я работаю для французского телевидения. Тут появился продюсер с проектом любовного сериала «Love International». На Россию падает одна неделя показа, то есть пять серий любви по-русски, которые буду делать я. И предлагаю тебе написать сценарий.

— Спасибо, Саша. Но у меня нет любовных сюжетов, они все ушли в «Русскую диву» и «Новую Россию в постели».

— Старик, сюжетов у меня полно. Я тебе расскажу на сто серий!

— Тогда зачем я? Напиши сам или возьми французского сценариста.

— Эдик, о чем ты говоришь?! Что француз может написать о русской жизни? Ты знаешь Россию, к тому же французы не хотят связываться с московским сценаристом. Им нужен западный «профи», а я видел твои книги и в Париже, и в Германии. Сколько книг у тебя вышло во Франции?

— Пять.

— Вот видишь! Я хочу работать с тобой. Ты, блин, непревзойденный мастер интриги, мне нравится динамика твоей прозы, легкая, с иронией, манера изложения. Это как раз то, что обожают французы. И если это будет присутствовать в нашем фильме…

Кто сможет отказать после такого джакузи комплиментов? К тому же назавтра в пять тридцать утра — новый звонок. На этот раз снизу, от секьюрити гарда.

— «DHL» привез вам срочный пакет.

Это были кассеты с первым десятком Сашиных бесчисленных любовных историй. И в этом был весь Стефанович, который сказал мне однажды: «Старик, для меня главное — вставить палец. А потом я уж всю руку вставлю по локоть!»

…Лет восемь назад, в Москве, в день моего рождения, после короткого застолья в ресторане «Джонджоли» в Настасьинском переулке, я шел с Сережей Соловьевым и Али Хамраевым вниз по Тверской, и мы с Аликом жаловались Сереже на Минкульт, где ни моим, ни проектам Хамраева уже не светит никакая господдержка. А Сережа сказал:

— Ребята, о чем вы говорите! Ты, Эдик, еврей, а ты, Алик, узбек. Но я русский режиссер и хочу сделать фильм о Тургеневе, русском писателе! А мне не дают и хрен дадут!..

Тридцать, наверно, лет назад, в один моих первых пост-эмигрантских визитов в Москву, юная красотка подошла ко мне в Доме кино:

— Эдуард, я Оля Галицкая, завтра вечером в ночном клубе «Сохо» на Пресне у нас журналистская тусовка. Приходите, вам будет интересно.

Я пришел. Огромный зал клуба был весь в дыму и шуме несколько сотен молодых журналистов. Не зная никого из них, я растерянно шел по залу и вдруг:

— Эдуард, сюда! Мы здесь!

За длинным столом тесно, впритирку сидели Оля Галицкая и еще двадцать или больше молодых красавиц. Но подвинулись, дали мне место, и Оля сказала сходу:

— Эдуард, вы не тушуйтесь — тут все с вами спали!

Я оторопело осмотрел этот цветник — мой последний российский адюльтер был лет двадцать назад, а тут им всем было не больше тридцати.

Глядя на мое испуганное лицо, они дружно расхохотались:

— Мы девчонками читали под одеялом вашу «Россию в постели»…

С тех пор, где бы я не встретил Олю — в Доме кино, в кинотеатре «Октябрь» или на каком-нибудь кинофестивале, она смеялась, вспоминая дивное выражение моего испуганного лица…

Лет восемь назад я был в Останкино, где вместе с Элиной Быстрицкой участвовал в какой-то телепередаче. По окончании редактор передачи сказала: «Эдуард, Элина Авраамовна просит вас заглянуть к ней в гримерку». Я изумился, робко постучал в ее дверь: «Разрешите?». Сидя у зеркала, Быстрицкая, красивая по-прежнему, как богиня, сказала вполоборота: «Заходите, смелей!» Я зашел. «Присаживайтесь». Я присел. «Я хочу вам сказать, Эдуард, что я вас очень люблю!.. — и после паузы: — У меня дома целая полка ваших книг!». Слава Богу, у меня в сумке была моя новая книга, я надписал ей и на вмиг выросших крыльях полетел домой, гордо крикнул жене с порога:

— Всё! Это свершилось!

— Что свершилось? — спросила она.

— Мне призналась в любви самая красивая женщина Советского Союза!

Самая красивая женщина Советского Союза ушла три года назад…

На первой странице моей «крайней», то есть самой свежей книги «Явление Пророка» написано «Автор выражает глубокую благодарность Дмитрию Борисовичу Зимину за помощь в работе над этой книгой». Я знал Дмитрия Борисовича двадцать, если не больше, лет, навещал его в каждый свой приезд в Москву, дарил ему свои книги, и каждая встреча с ним была теплым праздником души.

22 декабря 2021 года его не стало.

А сегодня ушел Витя Мережко. Мы дружили еще во ВГИКовской общаге на Яузе и, особенно, сразу после ВГИКа, когда втроем — он, я и Артур Пелишян, ежедневно ходили по Мосфильму со своими дипломными сценариями подмышкой и пытались всучить их редакторам творческих объединений. Но всюду был от ворот поворот: мне и Артуру говорили, что мы никакие не сценаристы, а Вите, что он, вообще, не знает русский язык, потому что пишет на суржике — смеси русского и украинского. С горя мы шли в столовую и вскладчину обедали за рубль. А потом Витя исчез. Месяц его нет, второй. И вдруг появляется, но уже с тремя сценариями подмышкой. Я говорю: «Витя, как ты за два месяца написал три сценария?». «Очень просто, — он сказал. — Задницей!».

Зимой 1973 года — не помню, где: в Союзе кинематографистов или на «Мосфильме» — Витя спросил: «Ты умеешь купать детей?» «Конечно! Моей племяннице год, ты же был у нас на Алтуфьевском. Мы с сестрой каждую неделю ее купаем!» «Тогда приезжай ко мне в Теплый Стан. У меня родилась дочка, вечером мы с Тамарой будем ее купать». Он написал адрес, и вечером я с Алтуфьевского шоссе поехал в Теплый Стан. На метро. А там, в этом, гмм, стане была непроглядная темень, мороз минус 28 и первые башни новостроек по пояс в снежных сугробах. Ни телефонных будок, ни одного фонаря, ни табличек на домах. А я в поролоновой курточке и худых ботинках — полчаса не могу найти их дом. Если бы не какой-то прохожий, я бы там и остался до весны сосулькой в каком-то сугробе. Но все-таки нашел, поднялся в первую Витину собственную квартирку, а в ней — пар коромыслом, и Тамара, не дождавшись меня-эксперта, уже несет новорожденную малышку к тазу-корытцу с горячей водой. Тут, я, конечно, рьяно вмешался: «Стоп! Дайте воду попробовать! Нет, слишком горячая, нужно разбавить! И ребенка целиком в воду не опускайте, голову над водой нужно держать. Дайте сюда!». Короче, я ладонью держал над водой Машину головку, а Витя с Тамарой обмывали дочурку…

С тех прошла уйма лет. Пока была жива Тамара, я не раз бывал у них дома в киношном кооперативе у метро «Аэропорт», но последние лет пятнадцать не помню уже какая серая кошка пробежала меж нами, хотя вру — помню: какая-то пакость, которую Витя сказал в мой адрес лет двести назад, когда вел «Кинопанораму»…

А теперь главное, зачем я все это пишу.

В июле прошлого года я вдруг вспомнил Стефановича и несколько дней собирался ему позвонить, да все откладывал: нашему конфликту было уже двадцать лет, я не знал, как сказать: «Саша, я прощаю». 13-го июля я прочел о его смерти, а через неделю на мою страницу в Фейсбуке пришло письмо от его последней подруги. Она писала, что за несколько дней до смерти он говорил ей обо мне и хотел мне позвонить…

С тех пор стоит мне прочесть, что опять ушел кто-то из близких или даже далеких, как я хватаюсь за телефон и начинаю обзванивать давних друзей. Но дозвонился пока только Ираклию Квирикадзе, Рустаму Ибрагимбекову, Али Хамраеву и Валере Воскобойникову, у остальных или сменились их телефоны, или эти телефоны «вне зоны доступности». Вот и Вите Мережко я названивал буквально неделю назад в Москву, а, оказывается, он уже несколько лет живет в Питере. Извините, жил…

Друзья, я хорошо помню, что в январе 1998 года, сразу после смерти Иосифа Бродского, его супруга получила, без преувеличения, тысячи открыток и писем от его поклонниц и поклонников. И я написал тогда, что, если бы десятая часть этих признаний в любви пришла к Иосифу при его жизни, его сердце выдержало бы десяток инфарктов…

Сегодня мы сидим в принудительных ссылках, как в блиндажах во время артобстрелов, и считаем смертельные попадания ковида: недолет… перелет… Мои канадские друзья написали в Фейсбуке, что с возрастом мы все глубже замыкаемся в мудрое одиночество и не тратим время на пустые разговоры и бессмысленное общение. Нет!!! К черту старческую мудрость! Давайте звонить и писать друг другу без всякого повода и практического смысла! Давайте прощать друг другу никчемные и даже кчемные обиды — в этом мудрость старения, именно про это сказал мне как-то Андрей Седых, он же Яков Моисеевич Цвибак, бывший литературный секретарь Бунина, а потом хозяин нью-йоркской газеты «Новое русское слово». «Люди делают ошибки», — сказал он философски по поводу едких (мягко выражаясь) эпитетов, которыми тогда обстреливал его довлатовский «Новый американец»…

Вчера Али Хамраев, гражданин трех государств, позвонил мне не знаю откуда — из Ташкента, Москвы или Италии — и со своим громогласным темпераментом кричал: «Эдик, держись! Давай жить! Давай жить за всех!».

А жизнь, ребята, это и есть общение — голосом, словами, мыслями и даже без мыслей, просто так. Ведь мы — люди, и пока мы живы, мы делаем ошибки — я, ты, вы, каждый из нас. Давайте делать их и дальше, но жить поверх них, не взирая на них, а помня то лучшее и святое, что делало нас Друзьями. Потому что иначе как без Саши Градского я скажу теперь Саше Стефановичу и Вите Мережко, что, не взирая на наши обиды, я пью сегодня за нашу юность и думаю: как молоды мы были, как искренне дружили…

Постскриптум

Каждый день я открываю Фейсбук, как амбарную книгу Святого Петра с записью вновь поступивших на Тот свет. И, читая, ищу среди них хоть одного подлеца, негодяя, бездаря. Но нет, все усопшие — гениальные, талантливые, светлые и прекрасные.

И становится как-то не по себе — а почему меня нет средь них? Забыли?

А вам не стыдно оставаться в живых?

Конечно, самое правильное: самому заготовить свой некролог и вложить в Стену плача в качестве рекомендательного письма с просьбой поставить в очередь или даже пропустить без очереди.

Но когда я поделился этой идеей с женой, она сказала:

— Забудь! Ты, конечно, самый лучший, но три года назад ты уже Там был и тебя выбраковали, отправили обратно. Причем тогда канал был свободен, а сейчас перегружен.

Я удивился:

— Какой канал? Ты о чем?

Тут я вынужден сообщить: у моей жены дар ясновидения. Хотите верьте, хотите нет, а она, например, ясно видит в людях то, что я даже в упор не вижу.

— Обыкновенный канал репатриации, — объяснила она. — Мы же все пришли на землю с Того Света. Здесь нам выдали тела — скафандры для земного обитания, а личность — это не тело, личность — это наш дух, дополненный образованием, интеллектом, опытом и талантом. Но теперь на Том свете возник дефицит чистых душ и происходит срочная репатриация…

— Откуда ты знаешь?

— Телескоп “Джеймс Уэбб” передал. Думаешь, зачем его в космос отправили?

— Зачем?

— Ты помнишь, как несколько лет назад Юрий Мильнер, бывший владелец Mail.ru, отвалил сто миллионов баксов на поиск внеземных цивилизаций? Ты писал тогда, что это, мол, «деньги на ветер». А ни фига! В созвездии Кассиопеи есть двойная звезда, которая дает энергию искусственному, величиной с нашу Луну, спутнику. Его в 1939 году обнаружил первый радиотелескоп. А теперь его наследник, космический радиотелескоп «Джеймс Уэбб», показал, что все наши лучшие люди потоком идут как раз туда. Думаешь, откуда у Мильнера, Билла Гейтса и Илона Маска их миллиарды?

— Откуда?

— Сам подумай. Вся эта всемирная компьютеризация, поголовная вакцинация, генетическая паспортизация, тысячи спутников вокруг Земли — через интернет и «Джеймс Уэбб» вся информация идет с них на Кассиопею, там искусственный интеллект делает выборку наших самых талантливых, энергичных и производительных душ, заказывает их транспортировку, и по прибытии они реализуют там свои способности.

— Откуда ты знаешь?

— А ты напиши в КонтинентUSA. Пусть они допросят Мильнера, Гейтса и Маска. Конечно, Мильнер и Гейтс вряд ли расколются, а Маск — душка, он расскажет…

Dear душка Илон Маск! Зачем вы пудрите нам мозги скорым переселением на Марс, если нас уже массово переселяют на Кассиопею? И какая в этом году квота на потустороннюю репатриацию? И почему такая необычайно массовая репатриация кинематографистов? Уж не открыли ли там Эльдар Рязанов, Петр Тодоровский и Слава Говорухин свой «Кассиопея-фильм»?

Романы Эдуарда Тополя «Астро. Любовник Кассиопеи», «Явление пророка», «Юность Жаботинского», «Красный газ», «Летающий джаз», «Бисмарк», «Стрижи» на льду» и другие спрашивайте в книжных магазинах, заказывайте «Книга — почтой» или выписывайте в электронном виде и аудио на сайте ЛитРеc.