Добавить ГеСТАПО

Мой дорогой сэр,

Нет ничего логичнее, чем начать это письмо с цитаты из Пятой главы Вашего фундаментального труда «Происхождение человека и половой отбор», вышедшего в свет в 1871 году. Вы пишете:

У дикарей все слабые телом или духом скоро вымирают… Мы, цивилизованные люди, наоборот, делаем все, что можем, чтобы предупредить процесс исключения, мы строим приюты для слабоумных, калек, больных; мы сочиняем законы о бедных; наши врачи применяют все свое искусство, чтобы спасти до последней возможности жизнь каждого. Есть основание думать, что прививки от оспы спасли жизнь тысячам людей, которые, по слабому телосложению, в прежнее время должны были бы погибнуть. Таким образом, неполноценные члены цивилизованных обществ могут продолжать свой род. Каждый, кто изучал вопрос о разведении домашних животных, не усомнится ни минуты, что все вышеуказанное было в высшей степени вредно для человеческой расы. Удивительно, как быстро отсутствие забот или ложно направленные заботы приводят к вырождению домашней породы; но если исключить размножение самого человека и ограничиться низшими животными, то едва ли кто-либо будет таким невеждой, чтобы позволять плодиться своим наихудшим особям.

Нельзя не признать эти соображения не только научными, но и чрезвычайно логичными. Думаю, Вас обрадует известие о том, что они нашли практическое применение спустя всего полстолетия после того, как Вы поставили последнюю точку в своей замечательной книге. Принудительная стерилизации неполноценных, реализованная в 20-е годы следующего века в некоторых американских штатах, охватила не менее 50 тысяч человек; аналогичная программа, начатая Швецией в середине 30-х, была отменена лишь в 1976 году (думаю, при отмене не обошлось без пагубного влияния упомянутых Вам невежд, которые только и знают что противиться напору фактов естественнонаучного рационализма). Не отставали и некоторые другие цивилизованные европейцы.

Но особенную заслугу в части ликвидации «слабоумных, калек и больных» следует приписать Германии, которая, добавив в этот список еще и расово неполноценные народы, со свойственной немцам тщательностью избавила человечество от нескольких миллионов «наихудших особей». Д-р Ричард Вайкарт, автор книги «От Дарвина к Гитлеру», утверждает, что люди, стоявшие у истоков широкомасштабного германского проекта, были фанатичными дарвинистами. Вы можете смело гордиться и мнением профессора Дэвида Берлински, известного философа, математика и микробиолога, обладателя знаний и способностей поистине леонардовского спектра, который полагает, что «дарвинизм, конечно, не достаточное условие для появления фашизма (политическое движение, взявшее на вооружение Ваши идеи — НК), но, без сомнения, условие необходимое».

Казалось бы, столь активная деятельность Ваших сторонников должна была привести к желанному очищающему результату. Тем не менее, даже сейчас еще находятся невежды, готовые поставить под сомнение вышеприведенные умозаключения, как и выводы другой Вашей основополагающей работы: «Происхождение видов». Хотя, по идее, вышеупомянутые меры должны были полностью исключить возможные возражения посредством стерилизации, контроля над рождаемостью, а лучше всего — радикальной эвтаназии как сомневающихся, так и невежд. Впрочем, Ваш главный современный поклонник — нет, не г-н Гитлер, как Вы, возможно, подумали — тот погиб, так и не завершив вдохновленного Вашими книгами окончательного решения, а д-р Ричард Докинз — не делает особого различия между первыми и вторыми.

«Доказательства эволюции абсолютно неоспоримы, — говорит д-р Докинз. — Тот, кто сомневается в них, или болен, или глуп. Те, кто не верят в эволюцию — всего лишь невежды…»

В самом деле, кем еще может быть сомневающаяся в теории дарвинизма особь, если не невеждой? Ну, разве что — неполноценным ублюдком, глупым или больным, который необъяснимым образом избежал необходимой дарвинистской обработки… Увы, жестокая действительность преподносит нам неприятные сюрпризы. Собственно, по этой причине я и решился написать Вам.

Позвольте описать реальный случай, происшедший в 1992 году в достойном университете города Сан-Франциско, на курсе введения в общую биологию. Профессор Кеньон, читавший лекцию о происхождении жизни, позволил себе выразить определенные сомнения в общеизвестных фактах появления на Земле первой самовоспроизводящейся молекулы, ставшей, как давно и неопровержимо установлено, праматерью всего живого. Он заявил, что пока не найдено никаких доказательств возможности случайного соединения атомов водорода, углерода, азота и кислорода в столь сложную конструкцию, коей является самовоспроизводящаяся клетка.

Должен заметить, дорогой сэр, что с конца XIX века, когда Вы по уважительным причинам отошли от научной деятельности, молекулярная биология проделала немалый путь. В общем, клетка представляет собой… как бы это удачнее сказать… куда более сложный объект… или даже систему… чем это представлялось Вам и Вашим современникам. Простейшая форма жизни требует более 250 белков, а также сложнейшую конфигурацию информационных цепей и… ну, в общем, дело очень и очень непросто, так что не стану морочить Вам голову излишними подробностями. Но разве эти несущественные детали исключают вероятность того, что все эти миллионы глупых атомов вдруг разом — оп-ля! — запрыгнут на нужные места?

Конечно, так оно и случилось! Современный (и неопровержимо доказанный) взгляд на вещи заключается в том, что необходимое количество необходимых атомов, скопившихся на необходимых гранях необходимых кристаллов, получив необходимый взбэнг, необходимо соединились в необходимую конфигурацию, и эта конфигурация необходимо начала жить. Причем все это произошло абсолютно случайно, без вмешательства какого бы то ни было, Дарвин упаси, источника Разумного Дизайна. Элементарно, не правда ли? Разногласия в серьезных научных кругах, если и существуют, то исключительно вокруг вопроса, что такое «взбэнг»? Наиболее распространенная точка зрения гласит, что взбэнг — это всего лишь молния. Впрочем, есть мнения и в пользу узконаправленного электромагнитного пучка, а кое-кто даже намекает на ядерную реакцию, но последнее признано не вполне политкорректным в свете борьбы за мир… в общем, неважно.

Важно же то, что профессор Кеньон абсолютно безосновательно усомнился в реальности вышеописанной картины. О’кей, нам, убежденным дарвинистам, и в самом деле не удалось получить каких-либо лабораторных доказательств в моделировании процессов возникновения матери-клетки, но кому они нужны, когда и так все ясно? Послушные атомы, магические кристаллы и, главное, взбэнг… — ну что тут нереального? Так или иначе, сразу несколько сознательных студентов обратились в деканат с протестами. Да-да, дорогой сэр, наши студенты с детства воспитываются в правильной атмосфере естественного отбора и твердо знают, что задержка с протестом может закончиться для них если не клеткой, то матерью, причем, скорее всего, кузькиной.

Декан — а деканы у нас, дорогой сэр, еще послушнее атомов — немедленно вызвал профессора Кеньона для объяснений. Тут я должен сделать необходимое пояснение. Другого наглеца уволили бы сразу, без разговоров, но никак не в случае профессора Кеньона. Этот коварный невежда, прежде чем выявить свою научную неполноценность, успел заработать немалый авторитет именно в области эволюционной биохимии. Защитив докторат в Стэнфорде, он затем вел интенсивную исследовательскую работу как в НАСА, так и в университетах Оксфорда и Беркли. Результатом стал объемный теоретический манускрипт, блестяще описывающий возникновение жизни из химических элементов «первичного бульона». За книгой последовали десятки безупречно дарвинистских статей. Никто не мог бы заподозрить в столь усердном ученом скрытого невежду-креациониста и подлого обскуранта.

Но, как выяснилось позже, Кеньон уже тогда замыслил недоброе. Сам он объясняет свое ренегатство отрицательными результатами лабораторных исследований, которые заставили его переосмыслить научную позицию. Но любому настоящему ученому ясно, что предатель только и ждал момента предоставления ему должности старшего профессора и постоянной университетской ставки. Тогда-то, пользуясь своей полной безнаказанностью, он и показал клыки. «Вы что, требуете, чтобы я не упоминал в своей лекции об имеющихся научных разногласиях в вопросе происхождения жизни?» — заявил декану этот наглец.

О каких разногласиях, во имя Дарвина?! Разногласий нет! Ну, разве что по взбэнгу… — но разве эта мелочь тянет на разногласия? Нет! Атомы по-прежнему послушны, кристаллы переливаются прежним магическим светом, и всем по-прежнему всё ясно! О’кей, палеонтологические находки, как новые, так и старые, несколько усложняют кристально чистую картину. Кто-то сейчас рассуждает о «БББ», Большом биологическом бэнге (не путать со взбэнгом!), якобы происшедшем около 530 миллионов лет назад и связанным с якобы одновременным появлением якобы множества видов, якобы не имевших видимых предшественников. Есть и другие якобы находки (черт бы их побрал!), создающие иллюзию якобы неожиданного, а не постепенного формирования якобы новых видов… Но всем этим недоразумениям можно найти подходящее объяснение в рамках науки, то есть дарвинизма! Тоже мне, находки… да и вообще, между нами, дорогой сэр, — зачем что-то искать, когда и так всё ясно?

Ах, если бы можно было выбросить так называемого профессора Кеньона за университетские ворота, как мы обычно поступаем в таких случаях! Уволить, выгнать, вытурить взашей — и не просто так, а с волчьим билетом, чтоб уже никогда, никуда и ни за что! Но увы — профсоюз, договор, бюрократия… Пришлось всего лишь отстранить мерзавца от преподавания. Компромисс, дорогой сэр, компромисс.

Вот я и подошел к главной сути своего письма. Чему учит нас вышеописанная неприглядная история в свете великой теории дарвинизма? Тому, что теория нуждается в дополнении! Не подумайте, что я призываю осуществить ревизию или еще что. Нет, речь идет именно о добавке — примерно такой же, как та, которая была сделана в 30-е годы, когда к гениальному механизму естественного отбора добавили не менее гениальную генную мутацию. Вот и теперь настало время слегка обновить список. Третьим механизмом эволюции должен стать суд!

Представьте себе, дорогой сэр, какой легкой была бы эволюция правильных научных организмов, если бы мы имели законную возможность брать в оборот невежественных типов, подобных так называемому профессору Кеньону! Если бы мы могли поступать с этими дегенератами так, как поступал с неполноценными особями Ваш давний германский поклонник г-н Гитлер!

Нельзя сказать, что у нас вовсе нет опыта борьбы с обскурантами и креационистами в зале суда. Правда, даже сидя на скамье ответчиков, они вопят, что, мол, научные споры должны решаться в процессе ученых дискуссий. Но мы-то с Вами знаем, дорогой сэр, что наукой называется лишь то, что обеспечивает нам правильные выводы; неправильные же выводы указывают на ненаучный характер породившего их учения. Человечеству не нужен мир, как он есть, дорогой сэр; человечеству нужен только такой мир, каким бы мы хотели его видеть!

Исходя из этого принципа, мы настаиваем на том, что наши якобы научные оппоненты не имеют к науке ровно никакого отношения, а потому их представления должны быть признаны не наукой, а религией. Тогда, в соответствии с принципом отделения религии от государства, мы получим возможность изгнать этих псевдо-ученых из всех школ и университетов и даже лишить их полученных обманом профессорских званий. Подобным невеждам и вырожденцам следует называться не докторами, а пасторами и миссионерами! Увы, эту непреложную истину мы пока можем доказать только через суд.

Так, в 2004 году мы выиграли судебный процесс против пенсильванского школьного округа Дувр. Тамошний школьный совет нагло потребовал внести в школьные программы старшеклассников упоминание о том, что дарвинизм не может в настоящее время считаться непреложным фактом, а потому гипотеза о возникновении жизни в результате Разумного Дизайна может считаться легитимной альтернативой теории эволюции. Мы тут же подали иск в окружной суд, и судья Джон Джонс III решил спор в нашу пользу, признав доводы Разумного Дизайна религиозными, а потому не подлежащими включению в школьную программу.

Но вправе ли мы удовлетвориться этой частичной победой? Думаю, нет. Необходимо добиваться изменения действующего законодательства: новые законы должны квалифицировать псевдо-теорию Разумного Дизайна не просто как религию, но как проявление дегенеративного вырождения, подлежащее немедленной эвтаназии. А потомки псевдо-ученых, буде таковые уцелеют, нуждаются в полной стерилизации во имя здоровья и счастья человеческой расы. Но законы не рождаются на пустом месте — под них нужно подвести полноценную научную базу. И этой базой вполне могла бы стать добавка к Вашей замечательной теории эволюции, сформулированная примерно так:

Как неопровержимо установлено передовой наукой, в природе существуют три механизма, три источника, три составные части эволюции: естественный отбор (ЕО), генные мутации (ГМ) и генеральный судебно-теоретический аппарат пресечения отсталости (ГеСТАПО).

Под отсталостью и отсталыми здесь, конечно же, понимаются прежде всего противники передовой теории эволюции и прочие неполноценные дегенераты, но при необходимости можно будет расширить толкование этого понятия. Еще и поэтому аппарат преследования должен иметь не просто судебный, но еще и теоретический характер. Вовремя подправляя теорию и расширяя таким образом сферу применения ГеСТАПО, мы добьемся того, что эволюция будет постоянно работать на благо человеческой расы — в духе Вашего духовного завещания. Древо теории склонно к сухости; ради сохранения вечнозеленой актуальности требуется регулярно орошать корни этого мощного дуба. А поскольку кровь неполноценных особей годится разве что на полив, то и судам, и теоретикам придется работать без передышки.

Надеюсь, дорогой сэр, Вы поддержите мое скромное предложение своим гигантским авторитетом. Тогда в будущем вышеупомянутый пенсильванский судья Джон Джонс III и его коллеги смогут не просто ограничиться отменой решения школьного совета, но и немедленно взять креационистов под стражу для последующей высылки в заблаговременно подготовленные места эволюционной обработки (по опыту, для этого особенно подходит Восточная Европа, где можно было бы возобновить работу еще не полностью разрушенных центров в Дахау и Аушвице).

Трудно переоценить благотворные последствия этого шага. Ведь отсталые невежды покушаются не только на теорию эволюции. Представьте себе, что случится, если тезис о возможности Разумного Дизайна будет признан легитимным элементом научной дискуссии. Если мы хотя бы на секунду допустим, что сложнейший механизм праматери-клетки был сознательно создан, заведен и пущен в ход неким таинственным Разумным Часовщиком. Хотя бы только это — но в том-то и дело, что речь тут идет вовсе не о «хотя бы» и не о «только»! Именно про такие ситуации говорят «коготку увязнуть — всей птичке пропасть»!

Ведь праматерь-клетка породила и всё остальное: животных, рыб, людей… — и, возможно, даже доктора Докинза! А коли так, то изначальный смысл, закодированный в цепочках ее ДНК, пронизывает весь этот мир, до самой последней клетки! Значит, всё вокруг окажется подчинено некой логике, пока неведомой нам во всем своем объеме, но, несомненно, существующей. Логике, чьи законы могут, Дарвин упаси, совсем не согласовываться с выводами Вашего гениального труда… — и не только! Эти законы могут идти вразрез и с другими гениальными трудами: Маркса, Ницше, Бакунина, Ленина, Троцкого, Гитлера, Мао-дзедуна, Докинза…

И тогда, Дарвин упаси, может вдруг выясниться, что нельзя толкать слабого, нельзя гнать и убивать себе подобного, даже когда он болен и слабоумен — в особенности, когда он болен и слабоумен! Что запрещено бить детей и женщин, что ложь отвратительна, а кража дурна. Что надо чтить стариков-родителей даже тогда, когда они приносят тебе сплошные хлопоты. Что эвтаназия невозможна не потому, что против нее существуют рациональные доводы, а потому что невозможна в принципе, точка.

Но и это еще не все. Нам может нежданно-негаданно открыться, что достоинство человека определяется, как и достоинство Разумного Часовщика, качеством сотворенных им ценностей, а не воплями злобного попрошайничества, не способностью награбить и удержать, обмануть, задушить, изнасиловать, втоптать в грязь.

Что станется тогда с нами, дорогой сэр? Кто будет слушать наших учителей и профессоров, читать наши многотомные монографии, претворять в жизнь наши дежурные неосуществимые утопии? А гранты?! Гранты?! Кто даст новые гранты на наши исследования?

Нет-нет, речь тут идет о войне на выживание, и в этой войне мы обязаны действовать, не теряя времени и не уступая ни пяди. А потому, дорогой сэр, я еще раз прошу Вас поддержать меня в важнейшем деле сохранения и упрочения Вашего гениального наследства.

С глубочайшим почтением и восхищением,

искренне Ваш,

Несвоевременный Корреспондент

Алекс ТАРН
berkovich-zametki.com