Дмитрий Чернышев | Как география определила политику

Вас никогда не удивляло, почему по плану раздела Палестины земли для евреев были нарезаны так причудливо? Ну, с Иерусалимом все понятно — святое для евреев место (кстати, уже в начале ХХ века евреев там было в полтора больше, чем арабов). Но все остальное — сначала узкая полоска земли вдоль моря, потом вдруг резкий поворот на восток к Тивериадскому озеру, а потом на север до озера Хула. Откуда взялся этот странный зигзаг?

Ответить на этот вопрос можно коротко:

Малярийные болота. География определила политику.

Вдоль всего побережья идет горная гряда, реки с которой стекают в Средиземное море. Перед прибрежными дюнами реки разливаясь, образуя огромные малярийные болота. Вся равнина вокруг Тивериадского озера тоже была заболочена. И то же самое было вокруг озера Хула: вода с Ливанского хребта и Голанских высот на севере Израиля веками накапливалась в низине, перекрытой в стародавние времена глыбами лавы, и образовала в итоге гигантское болото площадью свыше 3 тысяч гектаров.

Малярия уносила жизни тысяч людей. Главный врач генерала Алленби во время Первой мировой войны писал, что «это одна из стран с самой высокой заболеваемостью малярией в мире». Согласно британскому отчету 1921 года, малярия была «безусловно, самым серьезным бедствием в Палестине… принимая эпидемический характер в определенных районах и уничтожая население целых деревень в течение нескольких месяцев… болезнь служила эффективным барьером для освоения и заселения больших массивов плодородных земель»

Откроем энциклопедию Брокгауза и Ефрона: «Почти вдоль всего побережья воды, стекая с гор и не имея истока, застаиваются, образуя во многих местах болота… Большая часть этой области болотиста, нездорова и обработана лишь на более возвышенных окраинах ее… На всей равнине нет поселений, как и в древности, а села ютятся на более возвышенных местах. Среди болот Крокодиловой реки скрываются африканские крокодилы».

Добавлю, что малярией болело около 20% населения, а, например, в районе озера Хула между 1930 и 1940 годами ни один ребенок не дожил до двухлетнего возраста.

Арабы жили на склонах гор, а евреям продавали ненужные никому земли — малярийные болота и куски пустыни. Ситуацию усугубляли законы Османской империи: местные землевладельцы, зная качество почв, продавали евреям бросовую землю, а если те ее три года не обрабатывали, участок подлежал конфискации. Отличный бизнес: и деньги брали, и необработанную землю отбирали через три года. А весь крестьянский опыт, который можно было привезти из Европы, тут не годился.

Помножьте это на постоянную засуху и набеги саранчи. На снимке фиговое дерево до и через два часа после налета саранчи. Например, в 1915 году саранча съела почти все сельскохозяйственные культуры в Палестине. Цены на продовольствие взлетели в несколько раз. В 1915 году газета The New York Times писала: «Мука стоит 15 долларов за мешок. Картофель в шесть раз дороже обычной цены. Сахар и нефть нельзя достать, а деньги перестали циркулировать».

Все было, как писал Теодор Герцль: «Землю без народа — народу без земли».

Но так в Палестину был большой приток еврейских беженцев, то и османы и арабы неплохо на них зарабатывали. В 1937 году британское правительство опубликовало отчет комиссии Пиля, которая установила, что жалобы арабов на приобретение земель евреями необоснованны. В нем указывалось, что «большая часть земель, на которых сейчас растут апельсиновые рощи, представляла собой песчаные дюны или болота и не обрабатывалась на момент покупки… на момент предыдущих продаж было мало свидетельств того, что владельцы обладали ресурсами или обучением, необходимыми для освоения земли». Комиссия установила, что нехватка была «обусловлена не столько количеством земли, приобретенной евреями, сколько увеличением арабского населения». В отчете делается вывод, что присутствие евреев в Палестине наряду с работой британцев привело к повышению заработной платы, повышению уровня жизни и широким возможностям трудоустройства.

В 1944 году евреи платили от $1000 до $1100 за акр в Палестине, в основном за засушливые земли; в том же году богатый чернозем в Айове продавался примерно по $110 за акр.

Но вернемся к малярийным болотам. Как бороться с малярией сначала никто не знал. Само слово «малярия» происходит от итальянского mala aria — «плохой воздух». Считалось, что болезнь вызывают испарения болот. Что малярию разносят комары, выяснилось только к началу ХХ века. В Палестине смертность от малярии, особенно среди детей, в разы превышала смертность от всех остальных болезней.

Молодой врач Гилель Яффе, приехавший в Палестину, писал в своем дневнике, что поселенцы определили период года, когда распространение малярии было наиболее активным — и на это время они уходили от болот подальше. Но все равно не было ни одной семьи, в которой бы не похоронили родных, скончавшихся от лихорадки. «Не нахожу слов‚ чтобы воздать должное этим людям. Своими руками копали они могилы домашним‚ товарищам и соседям‚ погибшим от тропической лихорадки‚ но с места не сдвинулись и свое поселение не бросили. Это была доблесть на грани безумия».

Первой попыткой Гилеля в борьбе с малярией стали массовые посадки эвкалипта. Опираясь на научные факты тех лет, он решил, что эвкалипты не только помогут осушить болота, но и будут способствовать очистке воздуха. Были высажены миллионы саженцев – арабы даже стали называли эвкалипт еврейским деревом. И только гораздо позже выяснилось, что эвкалипты не способствуют осушению болот, так как его корни разрастаются в поисках подземных, а не застойных вод.

Огромную роль в борьбе с малярией сыграл микробиолог Израэль Клиглер. Некоторые биографы пишут, что без него не было бы Израиля. Он переехал в Хайфу и основал Антималярийный институт. Клиглер нанял больше сотни сотрудников и приступил к сбору данных. Он изучал распространенность различных видов малярийных комаров Anopheles, их биологию и места гнездования; внимательно обследовал носителей малярии — их истории болезней, анализы, результаты вскрытий. Обработав и проанализировав невероятный объем данных, Клиглер начал пробовать различные способы борьбы с комарами. В конечном итоге было принято решение сосредоточиться на истреблении комаров во время личиночной стадии их жизненного цикла.

Личинки Anopheles заселяли стоячие или слабопроточные водоемы, поэтому сотрудники Антималярийного института принялись за масштабное осушение болот (заодно превращая их в полезные сельскохозяйственные угодья), однако Клиглер заметил, что комары могли размножаться и в небольших лужицах с водой, до которых не дошла бы даже самая сложная дренажная система. Занявшись этим вопросом, он разработал систему оросительных каналов с периодическим изменением направления потока воды — личинки не могли противостоять сильному течению и при сносе гибли. Повсеместно разбрызгивались ларвициды — вещества, специально предназначенные для борьбы с личинками насекомых. Израэль Клиглер выписал из Америки 200 крохотных рыбок Gambusia affinis, известных своей способностью пожирать личинок комаров, и запустил их в каналы, водоемы и бассейны в нескольких местах по всей Палестине

В 1925 году Организация здравоохранения Лиги Наций направила в Палестину Комиссию по малярии, которая постановила: «Палестинский опыт – бесценный. Все причастные могут считаться благодетелями во всем мире».

Усилия доктора Клиглера и его сотрудников по искоренению малярии в Палестине привели к тому, что каждый год показатель заболеваемости уменьшался вдвое. В британском отчете 1941 года сообщалось: «многие обширные территории, которые до недавнего времени не сулили ничего кроме смерти для тех, кто отваживался зайти на них, теперь превратились в богатую и плодородную землю, свободную от всякой опасности для здоровья».

А про то, что еврейские поселенцы посадили в Израиле более 240 миллионов деревьев, все и так знают.

Автор: Дмитрий Чернышев