Дистанционное управление: сможет ли олигарх-изгнанник убедить Россию, что Путин должен уйти?

Прошел год с тех пор, как надзиратели колонии у Полярного круга посадили Михаила Ходорковского в самолет до Петербурга, напоминает в своей статье, опубликованной в The New Yorker, журналистка Юлия Йоффе. В Петербурге ему вручили куртку и паспорт, после чего посадили его в самолет, летящий в Берлин. “С того дня, когда его освободили и отправили в изгнание, Ходорковский живет в окрестностях Цюриха и путешествует по западным столицам: произносит речи, принимает премии и широко намекает на возвращение в Россию. Он скажет любому, кто спросит, что после десяти лет в различных исправительных лагерях был бы не против заместить человека, который отправил его в эти лагеря, – Владимира Путина”, – говорится в статье.

В сентябре прошлого года Ходорковский публично выступил в Париже в здании Оперного театра на площади Бастилии. “Как всегда, он был одет просто – в джинсы и свитер, говорил тихим, учтивым голосом. И все же, отвечая на сцене на вопросы журналиста Le Monde, он ни в малейшей мере не проявлял скромности, характерной для его предшественников по диссидентскому движению. Андрей Сахаров никогда не говорил бы о том, что обоснуется в Кремле”, – говорится в статье. “Мне было бы неинтересно быть президентом Российской Федерации, если бы страна развивалась нормально, – сказал Ходорковский. – Но если встанет вопрос о том, что надо преодолеть кризис и провести конституционную реформу, главная часть которой состояла бы в перераспределении президентской власти в пользу суда, парламента и гражданского общества, эту часть работы я готов был бы выполнить”. [Цитаты из выступления в Париже даны по сайту Ходорковский.ру. – Прим. ред.]

В наше время многие из тех, кто продолжает агитировать за свободную Россию, собираются за границей. Часть команды Lenta.ru перебралась в Ригу, где создала новый сайт “Медуза”. “Илья Пономарев, когда-то расплывчато-оппозиционная фигура в российском парламенте, теперь живет в Сан-Хосе, Калифорния”, – пишет автор. Пресс-секретарь Алексея Навального Анна Ведута учится в Колумбийском университете. Один из ведущих блогеров Рустем Адагамов живет в Праге. Там же находится “центр нервной системы” “Открытой России” Ходорковского – сообщества журналистов и активистов, которое не имеет жесткой структуры.

“По данным некого исследования, сегодня россияне проводят в соцсетях больше времени, чем граждане других стран. Организации вроде “Медузы” и “Открытой России” могут достичь многомиллионной аудитории, хотя Кремль пытается закрыть доступ к оппозиционным сайтам. Ходорковский полагает, что даже из-за границы имеет хорошие возможности для влияния на направление движения России. Начнем с того, что он богат. Поговаривают, что от первоначального состояния у него осталось примерно полмиллиарда долларов (сам он утверждает, что сто миллионов). И, хотя он физически изолирован от “брожения” в Москве, он использует “Твиттер” и “Фейсбук” для попыток сплотить россиян в самой России и за ее пределами. Вопрос в том, прислушивается ли к нему кто-то”, – говорится в статье.

Арина Гинзбург, вдова советского диссидента Александра Гинзбурга, была удивлена заявлением Ходорковского о его намерениях, но также обрадована, пишет Йоффе. “Это открытие второго фронта, – сказала Гинзбург. – И я это поддерживаю”.

В офисе вблизи площади Бастилии Ходорковский пытался заложить основы своего политического возвращения, пишет автор. Он что-то неумело набирал на клавиатуре и зачитывал вслух с планшета, иногда глядя в камеру, которая передавала его голос и изображение активистам в Москве, Нижнем Новгороде и других российских городах. Конференция проводилась по Google Hangout. Все эти технологии не были в ходу, когда его посадили в тюрьму, поясняет автор.

“Ходорковский сказал, что путь вперед состоит в том, чтобы создать горизонтальную сеть единомышленников, прозападных россиян – западных “адаптантов” – которую государству будет нелегко уничтожить. Он рассчитывал на 10-15% россиян, относящихся к этой категории”, – говорится в статье.

По данным Йоффе, в России конференцию смотрели примерно 15 тыс. человек. Мало кто писал об этом событии в “Твиттере” или “Фейсбуке”. Почти в половине городов проведению конференции как-то воспрепятствовали. “На втором часу в студию в Нижнем Новгороде ворвались несколько дюжин прокремлевских активистов, которых доставили туда на автобусах под эскортом местной полиции”, – говорится в статье.

Усилия властей придали конференции намного более угрожающий вид, чем она имела на самом деле, считает Йоффе. По ее мнению, то была “цифровая версия традиционной диссидентской беседы за кухонным столом, где все задавали старые привычные вопросы: Kto vinovat? Chto dyelat??”

Московские активисты испытали неловкость, наблюдая за конференцией в Hangout. Максим Кац прислал вопрос: “То, что я вижу сейчас – это домашнее видео, записанное на веб-камеру, с участием тех же самых людей, которых я вижу много лет, которые говорят одно и то же. Когда мы перестанем жаловаться на нашу тяжелую жизнь и грядущий крах и сделаем что-нибудь хорошо – например, устроим телеконференцию?”

“Позднее Ходорковский сказал мне, что если бы он увидел такой же хаос и некомпетентное обращение с техникой в своей прежней нефтяной компании, то “всех бы уволил”, – пишет Йоффе.

За последние несколько лет российская оппозиция привыкла к поражениям и смятению, считает автор. Путин проводит агрессивно-реваншистский курс.

Антизападный крен широко одобряется рядовыми россиянами, и западные “адаптанты” Ходорковского чувствуют себя в растущей изоляции.

Неясно, до какой степени текущий экономический кризис в России скажется на политической жизни, Путине и общественном мнении, продолжает Йоффе. “В Москве настроение на грани отчаяния, особенно среди стариков и бедняков, а также тех, кто жаждет появления новых лидеров. Навальный определенно больше не может руководить движением, по крайней мере, в этот период. Но сможет ли это сделать Ходорковский?” – задается вопросом автор.

Теперь, когда Ходорковский вышел из тюрьмы, у него больше нет ни статуса мученика, ни иммунитета от критики. “Он не живет здесь, он не чувствует, каково это. Это ослабляет его способность быть альтернативным авторитетом”, – говорит аналитик Маша Липман.

“И все же Ходорковский готовится к революции, убежденный, что Путин, несмотря на его заоблачную популярность и поддержку со стороны военных и спецслужб, вскоре лишится власти”, – говорится в статье. Люди Ходорковского в России организуют активистов и готовят их к парламентским выборам. “Он создал сайт, где российские журналисты пишут о многочисленных грехах правительства. Один из его союзников занят написанием постпутинской конституции”, – говорится в статье.

Йоффе также замечает: “Если большинство россиян приучили считать Ходорковского “толстым котом”, который ограбил страну, то либералы, которые поддерживали его, пока он сидел в тюрьме, без стеснения критикуют его теперь, когда он вышел на свободу”.

“Даже союзники Ходорковского тревожатся, что для человека со столь грандиозными политическими амбициями он пока не вполне твердо осознает проблемы. По словам некого советника, Ходорковский считает, что США – парламентская демократия, а также, похоже, не совсем четко понимает, как работают демократии и их институты”, – говорится в статье. “Когда он говорит о нефти, он очень уверен в себе, а когда он говорит о политике, это не так”, – сказал Йоффе в сентябре опальный экономист Сергей Гуриев. По словам Йоффе, Гуриев говорит, что деликатно пытался направить Ходорковского в правильном направлении: советовал ему книги, поправлял его, когда тот ошибался, – и тот продвинулся.

В начале октября Ходорковский посетил Вашингтон и Нью-Йорк.

Йоффе сопровождала его, когда он ехал из Вашингтона в Нью-Йорк. “Что он задумал для России? Он искал “точки консолидации”. Он хотел объединить 10-15% россиян – западных “адаптантов”, не оттолкнув от себя остальных 140 млн россиян”, – говорится в статье.

“Я спросила Ходорковского, готовит ли он переворот. Российский народ, сказал он, “не готов к перевороту”. Голос у него был одновременно покорный и разочарованный. Он попытается сделать так, чтобы в России не стало хуже, но это не способ улучшить судьбу российских либералов”, – говорится в статье. “Единственный способ улучшить ситуацию – это силовые методы, – сказал Ходорковский. – Вы – все мы – не готовы к этим методам. Значит, давайте договоримся, что мы применим методы, которые можем применять, чтобы не ухудшить наше положение”.

Он продолжал: “Ключевой вопрос, который Кремль задает обществу: “Если не мы, то кто?” А общество, напуганное девяностыми, боится, что у него нет ответа на этот вопрос”. “Оно напугано тем фактом, что из-за кризиса менеджмента мы получили то, что получили”, – добавил Ходорковский.

Йоффе спросила, чувствует ли он себя ответственным за то, что случилось в 90-х. “Да будет вам, – сказал он. – Эта тема “чувства вины” или “вы не чувствуете себя виновным”. Давайте бухнемся на колени и начнем каяться. Послушайте, я не был частью системы управления по понятным причинам”.

“Если у Ходорковского есть политическое будущее, оно будет зависеть как от четкости его концепции, так и от того, сочтут ли люди, что десять лет тюрьмы очистили и изменили его. В России почти все ассоциируют его с хаосом и эксплуатацией 90-х; многие винят его в деградации идеи частного предпринимательства и содействии тому, что народу захотелось правителя с “сильной рукой” – Путина. И все же он не просит прощения”, – комментирует Йоффе. “Когда люди говорят: “Тогда было невозможно жить, не нарушая закон”, я говорю: “Да ладно, не принимайте меня за дурака”, – заметил Ходорковский. “Когда так мало законов и они такие несовершенные, нужно быть полным идиотом, чтобы не найти способ сделать то, что хочешь, не нарушая существующих законов”, – пояснил он.

“Тогда я не понимал того факта, что люди из чуть более старшего поколения, чем я, просто не могли адекватно оценить шансы, которые им представились, – продолжал Ходорковский. – В таком случае мы были (или я был) жертвами той же проблемы. Потому что мы получили собственность, но небезупречным путем”.

“Мы не были Рокфеллерами, но мы не были и современными американцами”, – заметил Ходорковский.

Отвечая на вопрос о грехах, Ходорковский сказал: “Мой ответ очень прост: “Ребята, я отсидел свой срок. И срок за других. И отсидел за все ваши понятия о морали”. А тем, кто говорит, что я должен был отсидеть дольше, – попробуйте отсидеть десять лет. Но у меня есть опыт, которого нет у многих людей. У меня есть опыт менеджера, у меня есть опыт управления во время кризиса, опыт выживания в трудной ситуации, и смотрите: успех, успех, успех, успех. Да, в поединке с государственной машиной я проиграл. За это я приношу свои извинения”.

Ходорковский полагает, что его жизнь, возможно, в опасности. “Я личный враг Путина, и он – единственный, кто может отдать этот приказ”, – сказал он, когда поезд подходил к вокзалу.

“Жесткая речь Ходорковского в Вашингтоне была опубликована, и поступили угрозы. Тот факт, что Ходорковский так остро ощущал опасность сам, устранял все угрызения совести за то, что он просит других россиян чем-то рисковать. Его стиль переделки себя не изменился. Он был готов к революции, даже если мало кто еще готов к ней присоединиться. “Ну хорошо, я отсидел десять лет – это не конец света, – приводит его слова в заключение автор статьи. – Я несколько раз начинал с нуля. Это не конец света”.

inopressa.ru