Дэвид Френч и фракция Never Trump не заботятся о свободе слова

Если вы полагаете, что Америка – это лишь идея, то с готовностью пожертвуете правами американцев ради «прав» иностранцев.

В последнее время сторонники движения Never Trump, включая Дэвида Френча, начали активно осуждать новую политику президента, направленную на лишение виз иностранных граждан, поддерживающих террористические группировки, такие как ХАМАС. Нам утверждают, что это якобы не соответствует американским ценностям – требовать от гостей соблюдения определенных стандартов или выдворять враждебно настроенных иностранцев из нашей страны.

На прошлой неделе Френч опубликовал на сайте X, что «мы можем полностью и окончательно отказаться от идеи, что Республиканская партия Трампа защищает свободу слова. Мы становимся свидетелями одной из самых масштабных атак на политическую речь с времён «красной угрозы».»

Если оставить в стороне тот факт, что «красная угроза» была в значительной степени обоснована (к 1950-м годам Советский Союз действительно проник в Голливуд, научные круги и даже в правительство США), то можно сделать несколько выводов о текущей тенденции. Первое и главное: Френч, в частности, на самом деле не заботится о свободе слова, несмотря на его оппортунистические заявления о ней сегодня.

Откуда мы это знаем? Потому что Френч с готовностью работал в издании The Dispatch, которое получало финансирование от Big Tech за цензуру неугодных мнений и аргументов.

В октябре 2020 года, всего через два дня после того, как Facebook объявил, что будет цензурировать сенсационную статью New York Post о ноутбуке Хантера Байдена, платформа также подвергла цензуре два рекламных ролика группы по защите жизни Susan B. Anthony List. Facebook заявил, что видеореклама содержит «частично ложную информацию» о позициях тогдашнего кандидата в президенты от демократов Джо Байдена и кандидата в вице-президенты Камалы Харрис по вопросам абортов на поздних сроках.

Реклама, о которой идет речь, была признана «частично ложной» «независимым специалистом по проверке фактов», нанятым Facebook «для тщательного изучения заявлений выборных должностных лиц, сообщений СМИ и дезинформации в социальных сетях, чтобы помочь вам понять, что правда, а что нет». Кто же этот независимый специалист по проверке фактов? Не кто иной, как The Dispatch, где Дэвид Френч в то время занимал пост старшего редактора.

Согласно проверке фактов, проведенной The Dispatch по рекламе SBA, нельзя утверждать, будто Байден и Харрис поддерживают аборты на поздних сроках, потому что «ни один из кандидатов не высказывался в поддержку абортов „до момента рождения“» – как если бы кандидаты должны были точно использовать эти слова, чтобы быть признанными сторонниками абортов на поздних сроках.

Однако по любому разумному определению Байден и Харрис являются явными сторонниками абортов на поздних сроках. Это подтверждают их собственные высказывания. Во время предвыборной кампании 2020 года они оба неоднократно выступали за принятие федерального закона, который, как часто заявлял Байден, сделает решение Roe v. Wade «законом страны», что следует понимать как разрешение на неограниченные аборты вплоть до момента рождения. Еще до начала избирательного цикла 2020 года как Байден, так и Харрис поддерживали законопроекты, которые отменяли ограничения на аборты в штатах или делали аборты легальными после жизнеспособности плода в случаях, когда это требуется для защиты «здоровья», при этом не уточняя, что именно может включать в себя защита «здоровья».

(Через несколько дней после того, как Facebook удалил видеоролики, посвященные защите жизни, из-за проверки фактов, проведенной The Dispatch, и после того как The Federalist сообщил о роли издания в цензуре, редактор и генеральный директор The Dispatch, Стивен Хейс, выступил с заявлением, в котором утверждал, что проверка фактов была опубликована преждевременно, находилась в «черновой форме» и что оценка «частично ложная» была необоснованной. Однако, как отметил в то время мой коллега Джордан Бойд, Facebook «требует, чтобы теги для проверки фактов присваивались непосредственно человеком», что означает, что этот «частично ложный рейтинг», вместе с ссылкой на статью The Dispatch, был лично одобрен либо кем-то из Dispatch, либо представителями Facebook.)

Итак, Френч работал старшим редактором в издании, которое получало деньги за оправдание цензуры со стороны Big Tech в отношении взглядов противников абортов. Можно сделать вывод, что ему неважна свобода слова, что бы он ни утверждал об этом сейчас.

Еще одно, что можно сказать о тенденции сторонников «Никогда Трамп», которые нашли повод для критики в том, что администрация Трампа отзывает визы и депортирует иностранных граждан, поддерживающих террористов, – это то, что иностранцы не имеют тех же прав на защиту свободы слова, что и американские граждане. Они здесь гости, и мы позволяем им приехать, исходя из предположения, что они будут соблюдать наши законы и обычаи. Устраивать протесты на кампусах в поддержку ХАМАС или блокировать доступ в общественные места в рамках политической демонстрации – это недопустимое поведение для неграждан, которых мы приняли в нашу страну, даже если такое поведение может быть законным для граждан США.

Контраргумент, который вы, вероятно, услышите в ответ на это, заключается в том, что права на свободу слова не являются привилегиями, предоставленными правительством США. Эти права исходят от Бога, они предшествуют общественному договору и являются универсальными. Таким образом, они одинаковы как для граждан Соединенных Штатов, так и для граждан других стран. Исходя из этого, утверждается, что в Америке мы должны уважать данные Богом права на свободу слова каждого иностранца, находящегося на американской земле.

Проблема этой линии рассуждений заключается в том, что она игнорирует или неправильно понимает, что такое страна и для кого она предназначена. Безусловно, свобода слова – это не то, что было создано и даровано правительством США своим гражданам. Мы, американцы, всегда понимали, что это право исходит от Бога, а роль правительства заключается лишь в его защите и обеспечении.

Но для кого? Не для каждого человека в мире и даже не для каждого иностранного гражданина, который случайно оказался на территории США. Наше правительство существует для того, чтобы обеспечивать естественные, неотъемлемые права американских граждан, которые и создали это правительство, чтобы оно защищало эти права для нашего народа.

Для таких людей, как Френч, разрыв заключается в том, что они воспринимают Америку как нечто, чем она на самом деле не является. Это происходит из ошибочной веры в то, что Америка – это некая абстрактная идея, набор универсальных принципов, с которыми может согласиться каждый. Если вы считаете Америку именно такой, то, конечно, будете думать, что каждый человек, приехавший сюда на короткое или длительное время, имеет такие же права и привилегии, как и американский гражданин. Ведь, в конце концов, какая между ними разница? Если Америка в своей основе является универсалистским проектом Просвещения, то права на свободу слова, которые правительство обеспечивает своим гражданам, должны распространяться и на каждого иностранного гражданина, находящегося в пределах наших границ.

Но если Америка – это нечто большее, чем просто идея, нечто большее, чем эксперимент по универсализму, если мы – нация, состоящая из конкретного народа с общим прошлым и общим будущим, то позиция правительства по отношению к негражданам должна быть совершенно иной, чем по отношению к гражданам. В конце концов, наше правительство существует для своих граждан, чтобы защищать их права, данные Богом, а не права всех людей на земле или даже всех, кто физически находится в нашей стране.

Одна из опасностей восприятия Америки как идеи заключается в том, что это приводит к противопоставлению воли американского народа универсальным правам – требованиям всех людей на земле или, по крайней мере, всех иностранных граждан на нашей земле. В рамках такого образа мышления, кто-то вроде Френча может убедить себя, что Конституция требует от нас игнорировать волю и интересы американских граждан ради отстаивания универсальных прав иностранцев, чьи привязанности лежат в другом месте.

Иными словами, универсализм такого рода в конечном итоге закрепляет в законе фальшивый нейтрализм процесса, который подрывает идею о том, что правительство черпает свои справедливые полномочия из согласия управляемых. В конце концов, кого волнует, чего хотят управляемые, когда на кону стоят данные Богом права на свободу слова иностранных апологетов ХАМАСа?

Это различие – между Америкой как идеей и Америкой как нацией – является одним из самых важных национальных споров нашего времени. Это тот шарнир, на котором будут разворачиваться почти все дебаты о государственной политике.

Поэтому, когда вы видите, как люди вроде Дэвида Френча рвут на себе рубашку по поводу свободы слова для иностранных студентов, находящихся в стране по визе, поймите, что у них искаженное понимание Америки, несовместимое с тем, как большинство американцев воспринимали её на протяжении большей части нашей истории. Не забывайте также, что Френч, в частности, не очень-то верит в реальную свободу слова – даже для своих соотечественников.

Источник

Перевод Рины Марчук