День рождения водки

Немцы и англичане считают, что «водка» – это уменьшительная форма слова «вода», поэтому относятся к ней нежно, как к щенку таксы. Финны воспринимают ее как ностальгию по благословенным советским временам и пьют ее без меры. Русские отмечают день рождения водки, ориентируясь на 31 января 1865 года, когда Дмитрий Иванович Менделеев защитил докторскую диссертацию «Рассуждение о соединении спирта с водою». Причем, пьют ее, не обращая внимания на календарь. День рождения русской водки, которую не может одолеть ни очередной правитель, ни повышение цен, становится международным трендом и фактором, сближающим народы.

На вкус и на цвет

У слова «водка» более ста синонимов.

Ее отличают за особенности вкуса (горькая, анисовка, апельсиновая, брусничная, зверобой, женьшеневая, имбирная, рябиновая, клюквенная, лимонная, персиковая), за объем (мерзавчик, рюмка, штоф), за цвет (беленькая, зеленое, топаз). Она указывает на место рождения и производства (шнапс, каинская, столичная, виски, славянская, граппа, текила, чача, джин, киршвассер, ракия, сакэ), исходное сырье (хлебное, пшеничная, ржаной полугар, овсяное хлебное вино, гречишное хлебное вино, сухарная).

Ее клянут (проклятая, разлучница, спотыкач), демонизируют (зеленый змий), ей придают имперское величие (гербовая) и нарекают лидером (флагман), величают ласково и по-свойски (беляшка, поговорим), как подростка (немцы и англичане считают, что «водка» – это «маленькая вода») и пренебрежительно (водяра, сивуха, сучок), сравнивают с женщиной (блондинка, злодейка с наклейкой), напоминают об ее изготовителе (брынцаловка, ерофеич, каинский купец, казанская престижная, сибирская), месте и времени употребления (завалинка, первак, пейсаховка, крещенская, обручальная, мороз, праздничная).

Водка вобрала в себя память о господстве фальсификатов (палево, солярка, хамло, сивуха). Порой ей пытаются дать гарантию качества (очищенная, абсолют) и намекают на связь с природой и убойность (зубровка, сливовица, дергач, кедровка).

Слово эксперта

В замечательной линейке, охватывающей, по сути, почти весь мир крепкого горячительного, есть скромное и непритязательное наименование – сорокаградусная. С этим процентом спирта связывают утверждение о том, что водка – национальное изобретение россиян. Что означает слово «национальный», размышляет наш современник Борис Родионов, автор исследования об истории русской водки. Во-первых, напиток должен быть традиционным, а национальные традиции, как правило, формируются веками, а, во-вторых, любой человек, принадлежащий к данной нации, может при желании его изготовить.

Ну, про изготовить – потом, сначала про национальные традиции. Родионов указывает, что постулат «Водка – древнерусский национальный напиток» – заблуждение. На самом деле год рождения водки в ее современном понимании – 1895 год, а надпись на этикетке «Водка» впервые появилась всего лишь в 1936 году. Второй миф – считать «отцом» современной русской водки Д. И. Менделеева, так как именно он научно обосновал ее крепость – 40% (не более и не менее). На самом деле, отмечает исследователь, Менделеев не имеет никакого отношения к этой крепости и к водке вообще, а крепость 40% ввел в качестве государственного стандарта министр финансов М. Х. Рейтерн в 1866 году.

Что за праздник без цветов?

Погодите, тогда что же мы празднуем 31 января, если, согласно устоявшемуся мнению, именно в этот день 1865 года Дмитрий Иванович Менделеев защитил в Петербурге докторскую диссертацию «О соединении спирта с водою», над которой работал в 1863–64 годах?! Целью работы было изучение удельных весов растворов спирт + вода, в зависимости от концентрации этих растворов и температуры.

Причем, ученый считал идеальной крепостью водки 38°, и именно эта цифра красуется на этикетках немецких шнапсов. А россияне пьют 40-градусную, полагая, что эту крепость указал Менделеев.

Ну а про российское происхождение что? Россия вообще водке кто – извиняюсь, мать ее или, если по-свойски, мачеха? Тут полная сумятица. Иные источники сообщают, что белое хлебное вино (девичья фамилия водки) привезли в Россию из Скандинавии в XVI веке; другие – что на 100 лет раньше, из Генуи. При том, что на Руси горячительные напитки употребляли уже в XI–XII веках. А позднее, когда были созданы приборы, измеряющие крепость зелья, стало понятно: она могла быть самой разной. Традиционно популярные разновидности – менделеевский вариант 38 и экспериментальные 45 и даже 56 градусов. Сейчас есть сорта и пошибче. Это на любителя.

Главное – не выпить. Главное – не перебрать.

В фильме «Афоня» герой Брондукова спрашивает у старика: «Третьим будешь?» Зачем нужен был третий, когда русский человек вполне может разом махануть полбутылки? Кто-то скажет: «Чтобы не очень напрягать кошелек. Ведь 166 граммов на нос – доза вполне достаточная». На самом деле, бутылку водки пили втроем, чтобы не сильно захмелеть, иначе их могли замести в вытрезвитель, который, кстати говоря, вернулся из небытия в жизнь России 2020-х.

Вот она, вершина темы. Как выпить водки и остаться недоступным для силовиков? Об этом стоит поговорить детальнее.

«Бабочку» не схлопотать и пожить богато

Лет 60–70 назад родилось понятие «водочный туризм», которое инициировали жители Финляндии, где свирепствовал в ту пору сухой закон. Именно они стали в послевоенной истории СССР – страны за железным занавесом – исключением, которое подтвердило правило «Выпить любят все». Финны спешили в государство, с которым относительно недавно воевали, чтобы, как говорится, познакомиться с ним с глазу на глаз, а также залить глаза (российское определение) или повеселиться (финский аналог заливания глаз). Бытовало еще одно «чтобы»: практически на халяву (опять же русское определение – даром, за чужой счет).

Но тут, пардоньте. Финны за чужой счет не пили. Они тратили пособие по безработице. В середине 1950-х оно было довольно скудное. По финским меркам, конечно. По логике, финские марки можно было обменять на рубли. Но это в идеале. А до идеала при «бабочке», как именовали статью 88 УК РСФСР, предусматривавшую за любые валютные операции наказание, кроме конфискации имущества, от трех лет тюрьмы вплоть до смертной казни, было далековато. Поэтому нищий финн отоваривался на родине парой-тройкой вполне доступных для него джинсов или парой упаковок колготок, которые, став валютой с человеческим лицом и другими принадлежностями, начинал сбывать прямо на границе.

Он, понятно, подозревал, что советские мастера фарцовки загоняли их по тройной цене. Но это его не особо волновало. Потому что пить он начинал уже в Выборге, километров за 130 до северной столицы.

В Ленинград, куда, по легенде, финский лесоруб спешил по причине жажды встречи с Эрмитажем, он прибывал в состоянии, которое на Украине квалифицируют примечательной кликухой «готовченко». Трассу Выборг – Ленинград именовали дорогой водки. Не шибко состоятельный финн на родине Великого Октября чувствовал себя Рокфеллером. Реализация шла по принципу натурального обмена. Финн фарцовщику – одну упаковку колготок, тот в ответ – шесть бутылок водки. То есть непросыхающая неделя (а при умеренном переборе – даже декада) в гостинице была интуристу просто гарантирована. Гости закладывали обычно компаниями: после приема на грудь финн как бы принимал на себя русский менталитет, а посему ему всегда хотелось поговорить о несправедливостях судьбы.

Пришлый люд, нацеленный на потребление беленькой, обычно довольствовался отелями с набором условной мебели и простейших услуг, но расположенными недалеко от питейных заведений. Финские лесорубы крепко, как за привычную бензопилу, держались уже упомянутого пароля «Мы прибыли осваивать культурное пространство Ленинграда», хотя действовали в номинации «рестораны», где уже была создана сеть мини-мафий по приему и обслуживанию зарубежного гостя (от вышибалы и гардеробщика до официанта и директора заведения). «Национальная сборная прибыла» – вполголоса сообщал швейцар нужному человеку. Информация по цепочке прибывала к шефу: дескать, финны готовы расстаться с содержимым сумки.

Обычно одной пары джинсов хватало на убой 5-6 персон, живших неподалеку от гостиницы, куда их, условно живых, из ресторана обычно доставляли чернорабочие заведения на грузовых тележках – как дрова, передавая тележки швейцарам, а те уж докатывали до дверей номера.

– Что с ними? – вскидывала брови дежурная по этажу, делая вид, что не понимает, в чем дело.

– Да развезло в хлам! – отвечал вышибала в спецодежде. Слово «развезло» было многозначно, так как швейцар доставлял финнов не только до номера, а, случалось, до постели.

Дежурная по этажу, обычно свирепо стрелявшая глазами в отечественных алкашей, одаривала финнов с погонялом «готовченко» нежными взглядами. При зарплате в 120 рублей она могла «поднять» за неделю от 300 до 1000 рублей, получая месячный доход втрое больший, чем академик. У академика были звания, а у нее – заначка. В заначке хранилась батарея водки, которая шла в ход, едва горячие финские парни приходили в состояние «чем бы похмелиться».

Верхом гламура в те времена считалась работа горничной и уборщицы. Особенно в моменты, когда по регламенту требовалось вытирать пыль. Навесив на входную ручку табличку «Не входить, идет уборка», эти две дамские категории безо всякой команды резво вставали на колени и приступали к оказанию объема попутных интимных услуг за пару колготок или флакончик парфюма, которые затем сбагривали знакомым по чувствительной цене. Потом движеньем от бедра ленинградская красотка доставала из ведра, прикрытого тряпкой, бутылку беленькой: «Ну давай-ка по маленькой, за знакомство!»

Понятно, почему они давали бешеные взятки начальству за эти вроде бы непрестижные места: любой такой бакшиш окупался в считанные дни.

Боялись в те дни только одного – глазастых. Завидовали в соответствии с должностью. Дежурная по этажу – горничной, горничная – уборщице. При этом любая, попади ей под хвост вошь, способна была настучать работникам органов, которые сновали по периметру гостиниц и баров. В принципе, и с ними можно было договориться, одаривая теми же шмотками, жвачкой, приличными сигаретами, кроссовками. Они были такие же продажные, как все остальные, кто разрабатывал водочную жилу. За пуховую куртку из Финляндии, сунутую в нужную руку, можно было отвести от себя расстрельную «бабочку».

Приходит в компанию по случаю чьего-то дня рождения дама в шубах-шелках, вся увешанная золотом, и народ шептаться начинает: «Никак горничная в гостинице пожаловала» – «Нет, приглядись к размеру бриллиантов – больше на уборщицу смахивает» – «Не, морда не та, больно нахальная, не иначе – дежурная по этажу».

Это сегодня валютная проститутка в северной столице свысока смотрит на уборщицу. В те годы было ровно наоборот. Времена были лихие: ежедневно город на Неве принимал до 5,7 тыс. финнов, каждому из которых поездка за водкой обходилась в смешные 300 марок. Гостиницы, бары, рестораны, автобусы, как и карманы представителей совкового сервиса, фарцовщиков, силовиков трещали от денег фиников, как именовали тогда финнов, жаждавших доступного советского алкоголя. Прекрасно рассказано об этом в ностальгических документальных текстах по тематике «Водочные туристы».

Финно-советский водочный туризм, или Vodkaturistit, породил уважение к СССР северного соседа, а заодно – тотальный размах коррупции и первых советских миллионеров Ленинграда. Поэтому в указанном регионе день рождения водки празднуют с особым чувством.

В чем ценность водки? Тут ответы разные. Записной пьянчуга – а таковых в мире хватает – думает просто: лишь бы с ног сшибало. В этом плане вспомним одного из героев В.Войновича, который гнал напиток, используя необычное сырье – фекалии из удобства во дворе. По причине чего приходилось пить, зажимая нос пальцами. Понятие «чистота» тут весьма условное. Миф распространенный: примеси, и особенно сивушные масла, делают алкогольные напитки токсичными.

Водка и статус государства

Но на самом деле главный вредитель организму – сам этиловый спирт и его водный раствор – водка. Понимание этого простого факта не останавливает потребителей спиртного. Европейские чемпионы в данном вопросе сегодня литовцы. Больная тема — алкоголизм в Литве. Республика занимает первое место в мире по потреблению алкоголя с показателем 12,3 литра спиртного на среднего жителя в год. Причем, соседи по региону пьют меньше: в Латвии 11,2 литра алкоголя на человека, в Эстонии – 10,3 литра.

Причины явления трактуются по-разному. Одни считают, что повальное тяготение к спиртному в Литве объясняется сокращением населения и эмиграцией молодежи. Дескать, как же не запить с безнадеги? Другие видят проблему иначе. Чтобы спиваться, нужны деньги. Значит, на спиртное, которое весьма недешево, денег хватает. И если сделать над собой усилие и поберечь их для других целей, можно и в Литве сделать жизнь несколько комфортабельней. Сегодняшнее состояние дел в республике таково, что Литва оказалась в числе европейских лидеров по другим малопочтенным параметрам – к примеру, по числу самоубийств, причем, причиной их часто является перебор крепкого спиртного.

Естественно, Кремль видит в этом ущербность, связанную с перерезанием московско-вильнюсской пуповины. А Вильнюс – следствие межпоколенческой травмы, трудной и непростой истории страны. Отсюда и разные точки зрения на современную Литву. Часть ее граждан видят спивающуюся и деградирующую страну, поскольку та потеряла за 30 лет независимости половину трудоспособных литовцев. У других свой политический отсчет времени: дескать, откуда вдруг 30 лет независимости, если Литва была независимой лишь в 1990–2004 до вступления в ЕС и в НАТО, а теперь независимость от Запада иллюзорна. Эта позиция тоже понятна: потеряли Москву, но обрели Брюссель и Вашингтон на свою голову, вроде по известному принципу «шило на мыло».

Россияне являются не меньшими знатоками водочного вопроса. Во-первых, потому что ее наличие помогает справится с отчаянными горестями и одолеть нечаянные радости, которых в сегодняшней России никак не меньше, чем в Литве. Во-вторых, процесс постижения мира с бутылкой в руке многие века укреплял российскую экономику. Были времена, когда монополия на водку обеспечивала треть бюджета Российской империи. При том, что все правители России пытались или делали вид, что полны решимости покончить с поголовным пьянством.

В новейшие времена с этой изначально гиблой инициативы начал карьеру Генсека Михаил Горбачев, но покончил он не с народной бедой, а с самим государством под названием СССР. Видать, замах не рассчитал. Коммунизм оказался способней к деградации, чем самогон к третьей перегонке. Так что ценность водки – в ее крепости. Крепости не в аспекте градусов, а в аспекте устойчивости системы.

Снова к Борису Родионову, автору исследования об истории русской водки. Напомним в контексте понятия «национальный напиток» его цитату: «Любой человек, принадлежащий к данной нации, может при желании его изготовить». Самогоноварение существовало везде и всегда. Хлопотно, опасно, но и прибыльно. До 14-кратной перегонки, как в случае с некоторыми видами современных водок, дело, понятно, не доходило. К элитным сортам пшеницы никто не прибегал, довольствуясь картофельными и яблочными отходами. И безо всякой интеллигентской очистки – через молоко, золото, серебро. Ничего, через уголь тоже получалось весьма недурно.

Водка – это еще и повод поностальгировать. В. Ерофеев в своей книге «Москва-Петушки» задает вопрос: «Какие часы для русских самые тяжелые?». И отвечает: «От закрытия винно-водочных магазинов до их открытия». «А самые счастливые?» «От открытия винно-водочных магазинов до их закрытия».

Ну и зачем ждать открытия и бояться закрытия, если проще производить спиртное на дому… А если еще и оборудование для перегонки достойное…

Самогонные аппараты расходятся в России как горячие пирожки – заголовок в одной из газет Финляндии, с которой мы уже познакомились. В поселке Победа в Ленинградской области, расположенном аккурат на водочной дороге, между Выборгом и Санкт-Петербургом, есть единственный завод уникального направления: здесь изготавливают самогонные аппараты.

Основа – алюминиевый бидон для молока. Он бесхозный. Коров тут давно не видали: за неимением кормов всех пустили под нож. Чего ж бидонам-то всухую стоять да под дождем ржаветь? Вот умельцы и расстарались. Продажи самогонных аппаратов ежегодно возрастали. К примеру, с 5 тысяч в 2015-м до 10 тысяч в 2016-м. На любой вкус. Для производства всего: чистого алкоголя, водки, виски, ягодного вина. Примечательно, что среди покупателей немало финнов – и тех, что в свое время наведывались в Ленинград «повеселиться», и их сыновей и внуков, которые подхватывают водочную эстафету у старших – теперь уже на ниве не потребления, а производства спиртного. Хотя под боком имеют прекрасного производителя Швецию с ее «Абсолютом». Но ведь цена кусается… А тут практически халявный бидонный вариант.

Выше мы говорили о том, сколько вокруг русской водки мифов. Но есть и анекдоты. Старый анекдот гласит: водка бывает двух видов – хорошая и очень хорошая. Новый анекдот появился аккурат под Новый год: однажды Роскачество обнаружило, что это – один из самых качественных товаров в России. То есть то, что минимум две из пяти бутылок – паленка, является неправдой.

День рождения русской водки, которую не может одолеть ни анекдот, ни очередной правитель, ни повышение цен, становится международным трендом и фактором, сближающим народы. Ну, за нее, родимую!

Александр МЕЛАМЕД