Давид Шарп | Эмир нон грата

3 июня на фоне и без того набиравшего обороты обострения отношений между Саудовской Аравией, ОАЭ, Бахрейном и Египтом с одной стороны и Катаром – с другой появилась информация о том, что власти этого небольшого государства приняли решение изгнать со своей территории базирующихся здесь высокопоставленных активистов ХАМАСа.

Шейх Та́мим бин Хамад бин Хали́фа Аль Та́ни

Катарцы объяснили этот шаг неким политическим нажимом. Новость прозвучала неожиданно, как гром среди ясного неба. Ведь Катар долгие годы последовательно поддерживал ХАМАС, оставаясь, по сути, единственным спонсором этого исламистского палестинского движения среди суннитских арабских государств. Первым объяснением сенсационной новости стало американское давление. И в самом деле, президент США Дональд Трамп во время недавнего визита в Эр-Рияд назвал ХАМАС в одном ряду террористических организаций вместе с “Исламским государством”, “Аль-Каидой” и “Хизбаллой”. Это можно было воспринять как прозрачный публичный намек главы единственной сверхдержавы лично эмиру Катара Тамиму бин-Хамаду бин-Халифе аль-Тани, однако уже через день стало ясно, что дело, по всей видимости, отнюдь не только в президенте США. Более того, решение о выдворении хамасовцев в свете дальнейших событий отошло на второй план, хотя для Израиля оно может иметь первостепенное значение – естественно, в зависимости от того, как будут развиваться дальнейшие события.

Сразу шесть арабских государств – СА, Бахрейн, ОАЭ, Египет, Ливия и Йемен – объявили о полном разрыве всех отношений с Катаром. Правда, в Ливии и Йемене речь идет о правительствах, контролирующих лишь часть территории. При этом одними лишь символическими шагами дело не ограничилось. Фактически речь идет о политической и экономической блокаде маленького эмирата, которая (в частности, из-за его географического положения) станет для Дохи тяжелейшим ударом. Чего стоит один лишь запрет на пролет следующих в Катар самолетов, изгнание граждан этого государства, прекращение поставок ему продовольствия, которое уже привело к опустошению катарцами продуктовых магазинов, и т.д., и т.п. На этом фоне очередные санкции Саудовской Аравии против главного медийного оружия эмирата, телекомпании “Аль-Джазира”, выглядят детским лепетом. Судя по предпринятым шагам, противники Катара решили в буквальном смысле поставить своего оппонента на колени, а возможно, пойти еще дальше. В противном случае все ограничилось бы мерами, напоминающими события 2014 года. Однако нынешний кризис принял гораздо более серьезный оборот. Каковы же мотивы демарша этих государств, к которым несколько позднее присоединились такие “значимые” игроки исламского мира как Мальдивы, Маврикий и Коморские острова (Иордания объявила о понижении уровня отношений, но не об их разрыве)?

У Саудовской Аравии длительные и острые противоречия с Катаром. Уже более 20 лет маленький сосед воспринимается Эр-Риядом как дестабилизирующий фактор, что, собственно, и отмечено в официальном коммюнике, опубликованном в королевстве, где в качестве отправной точки упомянут 1995 год. Надо сказать, что часть этого официального заявления не может не вызвать улыбку: Катар обвинили буквально во всех смертных грехах, начиная с поддержки ИГ, “Аль-Каиды” и “Братьев-мусульман” вплоть до шиитского меньшинства в Саудовской Аравии, а также… хуситов в Йемене. Тех самых, против которых буквально до последнего момента катарский контингент воевал в составе ведомой Эр-Риядом арабской коалиции. Как в случае с перечисленными обвинениями, так и с другими, справедлива только их часть, но тех, кто знаком с ближневосточными реалиями, удивлять подобное не должно. Скажем так, разного рода преувеличения вполне вписываются в региональные традиции. Если же отбросить вымыслы и болтовню, станет понятно, что на протяжении многих лет огромное раздражение в саудовском королевстве вызывали три основных фактора: деятельность “Аль-Джазиры”, поддержка “Братьев-мусульман” и ряда других организаций, но вовсе не ИГ, в разных странах региона, а также заигрывание Катара с Ираном. Причем первые две причины рассматриваются в качестве прямой угрозы политической стабильности союзников Эр-Рияда, в первую очередь Египта и ПА (здесь дестабилизирующим фактором выступает ХАМАС, являющийся палестинским филиалом “Братьев-мусульман”).

Для кого Катар чуть ли не кровный враг, так это для нынешних египетских властей. В свое время Доха всеми силами поддерживала приход к власти “Братьев-мусульман”, а затем, после их свержения Абдель-Фаттахом ас-Сиси, объявила Каиру самую настоящую информационную войну, что на Ближнем Востоке воспринимается иногда не менее остро, чем полноценная диверсионная деятельность. Именно эта вражда, а отнюдь не только тот факт, что Египет является союзником Саудовской Аравии (в последнее время отношения между этими странами несколько ухудшились из-за проблем с передачей СА двух островков у входа в Акабский залив, и, кроме того, в связи с позицией ас-Сиси по Сирии), влияет на позицию Каира. А вот как раз действия тех самых правительств “частей” Йемена и Ливии можно объяснить полной их зависимостью от саудовцев, а не какой-то уж особенной враждебностью к Катару. Что же касается Ливии, где от переизбытка различных сил и группировок сам черт ногу сломит, тут Катар – видимо, не без оснований – обвиняют в поддержке формирований, выступающих против действующих в этой стране протеже Египта, ОАЭ и СА. Маленький Бахрейн, где суннитское меньшинство управляет шиитским большинством, смог справиться с антиправительственным беспорядками только при помощи саудовских военных и потому полностью зависит от Эр-Рияда. Кроме того, в свете крайне взрывоопасной ситуации в Бахрейне его власти весьма чувствительны к любым медийным атакам, а также намекам на заигрывание с шиитами, Ираном и “Хизбаллой”. Наконец ОАЭ являются союзником СА по основным политическим вопросам, хотя отнюдь не во всем. Так, например, в Йемене, воюя с хуситами, эти страны делают ставки на разные силы: СА – на “формального президента” Хади, в то время как ОАЭ – на южан, склоняющихся к сепаратизму. Однако в том, что касается иранской угрозы, а также большинства претензий к Катару, оба государства едины, хотя в медийной сфере ОАЭ, в отличие от саудовцев, не критикует Доху так остро. Собственно, об этом можно судить из официального коммюнике ОАЭ о разрыве отношений, в котором столь многочисленные, как в случае с СА, мнимые и реальные прегрешения катарцев не перечислялись.

Позиции антикатарской коалиции получили дополнительную поддержку после того как президент США фактически стал на ее сторону, написав в социальной сети “Твиттер” в том духе, что Катар в самом деле поддерживает экстремистов.

Что касается Ирана, здесь заблуждений быть не должно: несмотря на те или иные отношения с Тегераном, Катар не является его союзником. Иран – это угроза и Катару тоже, а сам эмир аль-Тани – суннит-фундаменталист, которому совершенно не по пути с фундаменталистами-шиитами. Все это так, но есть шаги, которые кажутся – по крайней мере, с точки зрения саудовцев, – непростительными. К таким относится, возможно, имевшая место еще перед визитом Трампа в СА тайная встреча в Ираке министра иностранных дел Катара с командиром иранского подразделения “Кодс” (ответственного в КСИРе за зарубежные силовые и террористические операции) генералом Касемом Сулеймани.

Благодаря огромным финансовым ресурсам, помноженным на политическую активность и наличие “Аль-Джазиры”, которая, несмотря на все свои минусы по сравнению с другими арабскими электронными СМИ, является своего рода эталоном, Катар приобрел огромное влияние на региональную политику. То, что мы наблюдаем в эти дни, по сути, является борьбой саудовцев и их союзников за то, чтобы вернуть эмират в рамки, фигурально выражаясь, соответствующие его размерам. Судя по тому, насколько далеко они зашли с первого дня нового витка кризиса, довольствоваться небольшими уступками, как это было в 2014 году, Эр-Рияд не намерен. Не для этого полностью рвут отношения, объявляют блокаду и даже исключают из антихуситской коалиции в Йемене. Вопрос лишь в том, насколько далеко пойдет СА. Военный сценарий на данный момент кажется фантастическим, хотя вооруженные силы Катара в сравнении с оппонентами очень слабы. Однако попытки сменить режим в Катаре выглядят довольно вероятными. Тем более что на фоне кризиса напомнили о себе живущие в эмиграции родственники эмира аль-Тани, недовольные его режимом и желающие перехватить у него эстафету. В сделанных противниками Катара заявлениях властям эмирата напомнили – вряд ли случайно – о том, что в истории их страны был уже не один переворот (да и сам нынешний эмир отстранил от власти собственного отца), а значит, в этом плане у Катара все еще впереди. Эмират – маленькая страна с населением 2.7 млн человек, из которых непосредственно катарцев с гражданством вряд ли наберется 400 тыс, что делает положение Катара очень уязвимым. От своего единственного ближневосточного союзника, Турции, где у власти находится местная разновидность “Братьев-мусульман”, Катар отрезан географически. Кстати, в свете нынешней ситуации более понятной выглядит договоренность Дохи с Анкарой об открытии в эмирате турецкой военной базы.

На данный момент поступает противоречивая информация о попытках преодоления кризиса. Так, высокопоставленный источник в Кувейте сообщил, что через эмира этого государства катарцам был передан некий ультиматум, состоящий из 10 пунктов, с требованием их удовлетворения в течение суток. Однако другой осведомленный источник данную информацию опроверг. Заслуживает внимания и довольно забавная версия, озвученная Си-эн-эн со ссылкой на некие источники в американском разведсообществе: якобы российские хакеры взломали сайт катарского официального информагентства и опубликовали на нем фальшивую речь аль-Тани, ту самую, которая после визита Трампа в СА как раз и стала поводом для начала кризиса. Напомню, что катарцы изначально объявили себя жертвами хакерской атаки, однако всерьез поверить в это пока непросто.

Ну а пока в воздушном пространстве Персидского залива из-за запрета на пролет самолетов в Катар через саудовскую территорию царит хаос, плюс разгорается война как на медийном, так и на юридическом фронте. 7 июня прокуратура ОАЭ официально заявила, что публичная поддержка Катара, в частности, в социальных сетях является уголовным преступлением. Таковое будет караться тюремным заключением от 3 до 15 лет и штрафами в размере, превышающем 130 тыс долларов…

Давид Шарп
“Новости недели”