Дантон

Зинаида Пурис живет в Пензе. Окончила Куйбышевский государственный институт культуры. В настоящее время заведует вузовской библиотекой. Автор публикаций в российских журналах «Сура», «Мы», альманахе «Инкарнация счастья», еженедельнике «Обзор».

Ниточкин давно подумывал открыть свое дело. Точнее сказать, мечтал. То есть, не очень надеялся, но деньги всё же копил и, чем ближе накопленная сумма подбиралась к вожделенному миллиону, тем сбыточнее становилась мечта. Раньше, покупая хлеб, Ниточкин думал только про хлеб, а когда покупал телепрограмму — про телепрограмму. А теперь в его лысоватой голове роились новые мысли: о том, что и булочная, и газетный киоск — это не что иное, как чей-то бизнес. И торговый центр, площадью сопоставимый с колхозом «Пионер»,  тоже чей-то бизнес. И кинотеатр. И рынок. И банк. И парк. Всё вокруг представляло собой один сплошной чей-то бизнес. И этот чужой бизнес окружал Ниточкина, сгущался вокруг него и норовил не оставить ему, Ниточкину, места.

Когда подружка жены открыла магазин и стала продавать детские игрушки, его жена Клара возмутилась:

— Чем мы хуже? Мы даже лучше.

Это была правда. Ниточкин не без основания считал и себя, и свою жену людьми исключительными. Клара — серьезная, хозяйственная, готовит, консервирует, шьет, вяжет, ни пылинки вокруг и белье глаженое. Он, Ниточкин, не пьет, ни курит, не дерется, не изменяет, не прогуливает. И соседи на него ни разу не жаловались. Поэтому, когда жена посетовала: «Люди дома строят трехэтажные, а мы, как бомжи, в квартирке двухкомнатной ютимся», он счел ее упрек справедливым и решил перейти от мечты к действию. Как раз к тому времени в спрятанной под ванной пластмассовой банке из-под морской соли, образовался миллион, состоящий из двухсот новеньких, словно только что отпечатанных, пятитысячных купюр.

И стал Ниточкин прикидывать, что бы такое открыть? Советовался с женой, а жена советовалась с подружкой. Подружка сказала:

— Новое тяжело поднимать, лучше купить готовый бизнес. Шашлычную, например, или кафе-мороженое. Склад можно купить — тоже дело хорошее. Да мало ли! Рестораны, бензоколонки, пекарни.

Пекарня показалась Ниточкину наиболее привлекательным вариантом. Хлеб нужен всем, хлеб даже важнее бензина. Круглый год его едят и богатые, и бедные, и загадочный средний класс. Едят больные в больницах, солдаты в армии, заключенные в тюрьмах, рабочие на заводах, студенты в институтах, пассажиры в поездах, туристы в походах и завсегдатаи в ресторанах. Едят с супом, с картошкой, с маслом, с вареньем и даже с икрой. Ниточкин представлял масштаб деятельности своей будущей пекарни, и у него кружилась голова.

Но быстро выяснилось, что хлеб уже пекут. И не только маленькие пекарни, но и большие супермаркеты. И хлебозаводы! Даже рестораны начали печь свой хлеб. А обычные люди покупают японские хлебопечки и перестают ходить в булочные.

Еще не начав дела, Ниточкин почувствовал на себе ледяное дыхание не знающего пощады рынка. Стоило ему заметить вывеску ресторана, кафе, пекарни или мастерской по ремонту зонтов, как среди красивых букв и нарядных картинок ему мерещился волчий оскал готовящейся к прыжку конкуренции. Покупая хлеб, он с содроганием смотрел на бесконечные витрины с булками, баранками, кексами, пончиками, пирогами, плюшками и пряниками, представлял коробку «своего» печенья, раздавленную огромной пирамидой из продукции конкурентов и замирал от ужаса, словно эта пирамида грозила расплющить его самого. Ниточкин пришёл к пониманию, что все виды деятельности представляют для него ничем не оправданный риск. А миллион, вобравший в себя четверть его заработной платы за два года, домик прабабушки и гараж двоюродного дяди, легко может исчезнуть в суровой борьбе за место на рынке.

В этот критический момент, когда он готов был идти на попятную, жена Клара сообщила новость: любовник ее подружки уезжает в Америку, поэтому срочно продает свой бизнес. Недорого — всего за миллион, но только наличными.

И добавила:

— Она обещала поговорить насчет тебя. Позвони ей!

Ниточкин трясущимися пальцами набрал номер и пискнул в трубку невесть откуда взявшимся фальцетом:

— Я насчет бизнеса…

Подружка жены сначала рассказала про своего любовника, какой он козёл и предатель, потом дала обещание, что она и без него «очень даже прекрасно» проживет, не преминула всплакнуть, после чего сказала главное:

— Ресторан «Тихая гавань». В семь часов.

Сердце у Ниточкина заколотилось. Ресторан! Не павильон с мороженым и не киоск с шаурмой, а самый настоящий ресторан! Всего за миллион!

— Ты неправильно понял, — остановила его подружка жены. — Ресторан не продается. Этот козёл тебе там встречу назначил.

Ниточкин достал из-под ванны разрисованную медузами пластмассовую банку. Прижав ее к груди, он проследовал в спальню. Сел на кровать и посчитал купюры — получилось двести одна — на одну пятитысячную больше, чем должно быть. Он радостно затрепетал, но на всякий случай пересчитал еще раз. Теперь их стало сто девяносто девять. Мгновенно вспотев, Ниточкин лихорадочно пересчитал их снова. На этот раз получился ровно миллион.

Любовник подружки выглядел как американский президент. Зачесанные на пробор густые, коротко постриженные волосы, костюм, галстук, обручальное кольцо, серьезный взгляд и улыбка, открывающая ослепительно белые керамические зубы. На столе перед ним дымился кофе в чашке, такой же ослепительной белизны.

От волнения у Ниточкина пересохло горло. Любовник подружки назвался Даниилом Антоновичем и сразу начал о деле:

— Помещение небольшое, арендная плата смехотворная, необходимого оборудования одна единица. Вмененный налог. Всё есть — лицензия, разрешение, сертификаты соответствия. Со всеми хорошие отношения — с санэпидстанцией, с пожарными. Сажаешь девочку на телефон и всё.

Ниточкин осмелел:

— А что за дело вы продаете? Хотя бы в общих чертах. Сами понимаете, хотелось бы знать.

— Я продаю «Дантон»,  — ответил любовник подружки. — Это специальные услуги.

— А-а-а,  — Ниточкин, хоть и сделал понимающее лицо, но всё же спросил:  — А специальные — это какие?

— Не обозначенные в реестре услуг,  — объяснил владелец загадочного «Дантона».  — Эксклюзив. В этом вся выгода — услуга, не стоящая выеденного яйца, может стоить немалых денег.

— Немалых? — В горле у Ниточкина опять запершило, и он сглотнул слюну.

— Да,  — подтвердил владелец. — На данный момент цена достаточно высока, но продолжает расти. Ее росту способствует инфляция и…  — попытка вспомнить, что еще способствует росту, не удалась, и он закруглился:  — И другие факторы.

— А клиенты? Много клиентов? — разволновался Ниточкин. Вдруг дорогую специальную услугу могут себе позволить немногие избранные.

— Как сказать…  — любовник подружки отхлебнул кофе, громко стукнув зубами о край чашки. — Народ обращается. После Нового года, конечно, затишье. Летом поменьше работы. В общем, как у всех.

Он замолчал, а Ниточкину хотелось спросить, сколько же будет получаться в месяц? Сколько денег? Но что-то ему подсказывало, что это будет глупый вопрос, поэтому он тоже замолчал.

— Поедемте смотреть? — предложил Даниил Антонович.

Ниточкин проглотил неожиданно возникший в горле комок, и это сошло за кивок.

Небольшое двухэтажное здание, начисто лишенное архитектурных излишеств, напоминало куб. Украшением служили только баннеры: «Канцтовары», «ОАО Книголюб. Лаки и краски» и «Дантон. Специальные услуги», сулящий Ниточкину будущее процветание.

— Мы с Канцтоварами на первом этаже, на втором Книголюбы,  — объяснил Даниил Антонович, открывая входную дверь. — Книголюбы тут еще с доперестроечных времен. Влиятельная была организация в свое время. Сейчас они торгуют краской. Если что, обращайся — соседей надо поддерживать.

Ниточкин зарделся. Было лестно сознавать, что кто-то уже нуждается в его, Ниточкина, поддержке.

— У нас тут всего две смежные комнаты. Вполне достаточно.

Даниил Антонович повернул латунную ручку и сделал приглашающий жест.

Высокий белый потолок, пепельного цвета стены, большое окно, наполовину прикрытое римской шторой. Пальма в узорчатом глиняном горшке. В центре овальный стол, компьютер, кресло для посетителей, у стены внушительный кожаный диван. Ниточкин замер в восхищении.

— А это керамогранит,  — владелец «Дантона» топнул ногой, привлекая внимание покупателя к полу.  — Испания!

— Мне нравится,  — признался Ниточкин.

— Кто бы сомневался. Офис — это лицо компании. Я никогда не экономил на интерьере.

Размашистым шагом он подошел к двери с надписью «Служебное помещение», которую Ниточкин не сразу заметил и толкнул ее рукой.

Такого же пепельного цвета стены, темно-синий пол. Комнату можно было назвать пустой, если бы в центре ее на постаменте, отделанном той же испанской плиткой, не стоял стул. Очень большой стул, будто сделанный для великана. С высокой, уходящей под потолок спинкой.

— Вот здесь собственно всё и совершается, — сообщил хозяин «Дантона».

— Что совершатся? — спросил Ниточкин, не отводя взгляда от странного предмета мебели.

— Отсечение голов, — гордо ответил владелец.

— Голов? — встрепенулся Ниточкин. — Каких голов?

И тут до него дошло, что сияющая под потолком косая полоса, венчающая спинку небывалого стула — это не что иное как огромное лезвие, наверное, очень тяжелое и, наверное, очень острое.

— Обычных голов, — любовник подружки взошел на постамент и, как учитель на уроке, начал объяснять: — Вот рычаг — его опускаешь и голова попадает вот в эту корзинку. И всё. Главная фишка — никаких сопутствующих расходов — ни электричества, ни газа, ни бензина, ни керосина, ни солярки, ни дров. Даже не надо тратиться на обучение персонала. Чистые деньги!

Он довольно улыбался, а Ниточкин всё никак не мог сообразить:

— А… а… я не понял… как же это — отсекать головы?

— Да элементарно же! — Начавший уже спускаться с постамента, Даниил Антонович вернулся назад к «стулу». — Вот рычаг. Видите? Опускаете его и всё — голова с плеч.

Голос Ниточкина опять обернулся фальцетом:

— У кого с плеч? У человека?

Даниил Антонович задумался:

— Ну… наверное, можно и не человеку… Но я с такими случаями не сталкивался. Не знаю, есть ли смысл… Хотя… хозяин — барин.

Он спустился с постамента, почти вплотную подошел к Ниточкину, заглянул ему в глаза и улыбнулся, показав бесконечный ряд своих невероятных зубов:

— Ну как? Будем оформлять сделку?

Ниточкин испугался:

— Вы предлагаете мне купить у вас бизнес и стать палачом?

Брови владельца «Дантона» поползли вверх.

— Простите, я не понял, вы о чем?

— Отсечение голов — это же казнь!

— Это бизнес! — возразил Даниил Антонович. — Специальные услуги! Людям надо отсечь голову — мы делаем это за деньги. Не могу понять, что вас смущает?

— У нас на смертную казнь мораторий, — вспомнил Ниточкин.

В голосе Даниила Антоновича появились признаки раздражения:

— Вы это нарочно? Может, еще договор по противоракетной обороне вспомните? Объясните, причем здесь мораторий? У нас что, мораторий на бизнес? Не могу понять ваших претензий.

— А где берут этих людей? — не отступал Ниточкин.

— Каких людей?

— Ну… этих, которым головы отсекают.

На холеном лице любовника подружки отразилась крайняя степень изумления:

— Вы считаете, я это должен знать?! А вас-то почему это интересует? Если вы откроете швейную мастерскую, и вам штаны принесут подшивать, вас будет волновать, откуда штаны? Вы у клиентов выпытывать начнете, где они штанов набрали? Я деловой человек, мне не надо околесицу нести про моратории. Если вас не устраивает арендная плата или предполагаемый доход, скажите прямо.

— А какой предполагаемый доход? — спросил Ниточкин из любопытства.

— Вы сюда приехали на «жигулях». Так вот за год у вас будет парк из «жигулей», — Даниил Антонович опустился в кресло для посетителей и уставшим голосом спросил: — Так вы согласны?

Парк из «жигулей» Ниточкина впечатлил. Конечно, он бы согласился, но смущало это отсечение голов. А парк из «жигулей» — это да. Хотя, какие еще «жигули»? В его воображении заблестели крутыми боками «Вольво», «Ниссаны» и «Мерседесы». «Надо соглашаться, — сказал он себе. — Другого такого шанса не будет».

— Соглашайтесь, другого такого шанса не будет, — Даниил Антонович будто подслушал его мысли, и это удивительное совпадение облегчило Ниточкину выбор. Он согласился.

А хозяин «Дантона», провожая его до машины, сказал:

— Завтра у нас на одиннадцать записан последний заказ. Мы его выполним, вы посмотрите. По типу мастер-класса. Будете знать, как и что. Там легко и просто — поймете с одного раза. И всё — подписываем документы.

Ниточкин возвращался домой в смятении. Прибыльный бизнес, о котором он так долго мечтал практически у него в руках. Но это странное отсечение голов! Отсекать головы и брать за это деньги — он никак не мог взять в толк, как такое возможно. В конце концов, он решил посоветоваться с женой Кларой. Купит он «Дантон» или передумает в последнюю минуту, всё равно придется рассказать ей, на каких услугах специализировался любовник ее подружки.

— Купил? — спросила жена, не успел Ниточкин переступить порог.

— Всё решится завтра, — ответил он уклончиво. — Это специальные услуги. Надо будет посмотреть, как всё делается, как они выполняются. Завтра в одиннадцать пойду посмотрю … И… в общем, завтра будет ясно.

— Я пойду с тобой! — решительно заявила Клара.

Ниточкин сомневался, стоит ли жене смотреть на отсечение голов. Но после того как он съел тарелку борща, две котлеты с овощами, кусок пирога с повидлом и выпил чаю с шиповником, он признался:

— Знаешь, какие там специальные услуги? Они там головы отсекают в этом «Дантоне».

— Отсекают головы? — не поверила жена Клара. — И находятся желающие?

И Ниточкин ответил не без гордости:

— Полно!

— Сколько чудаков на свете! — покачала головой Клара. — А дорого это стоит — отсечь голову?

— Да уж недешево, — ответил он.

Ночью, слушая ровное дыхание жены, он подумал: «Всё-таки я излишне впечатлительный!»

Даниил Антонович не ожидал увидеть Ниточкина с супругой, но был рад этому факту. Он благосклонно улыбался:

— Если семья заинтересована в твоем бизнесе — бизнес будет процветать!

Такой оптимистический прогноз заставил Ниточкина порозоветь от удовольствия.

В одиннадцать приехали клиенты. Их было трое. Толстяк с большим животом, в костюме и галстуке. Второй тоже в костюме, но без живота, и еще один тоже в костюме, только в спортивном. Ниточкин с женой Кларой смотрели во все глаза, пытаясь угадать, кому из троих сегодня отсекут голову и решили, что без головы останется тот, кто в спортивном — он и оделся соответственно.

В ожидании специальной услуги тот, который без живота с серьезным лицом нашептывал что-то на ухо Даниилу Антоновичу, Спортивный стучал себя по коленке барсеткой, а Толстый всё время вытирал носовым платком лысину. Неожиданно Даниил Антонович захохотал, Серьезный отошел от него в сторону, а Спортивный достал из барсетки деньги. У Ниточкина против его воли открылся рот, когда он увидел, какую сумму неторопливо уложил в свой бумажник теперь уже практически бывший владелец «Дантона».

— Нам хотелось бы побыстрее — дела, понимаете ли, — сказал Толстый.

— Конечно, конечно, — заторопился Даниил Антонович. — Одну минуту. Осталось только пробить чек.

— Не надо чек, — остановил его Спортивный. — Мы лица физические, нам отчитываться не перед кем.

Все прошли в «Служебное помещение», Даниил Антонович поторопил чету Ниточкиных:

— Вы чего застряли? Давайте, быстрее! Не видите, люди спешат?

Ступив на синий пол, Ниточкин испытал волнение. Вдруг, он не угадал, и голову отсекут Толстому? Еще он волновался, что не заметит чего-нибудь важного, без чего нельзя выполнять специальную услугу, а спросить будет уже не у кого. Но сильнее всего Ниточкин боялся, что его стошнит, когда после падения тяжелого лезвия голова отделится от туловища.

На постамент, подпирающий «стул», поднялись все, включая Даниила Антоновича. Они переговаривались вполголоса. Ниточкину было непонятно, о чем они говорили, потому что жена Клара, толкая его в бок, свистящим шепотом делилась своими планами по обустройству офиса — она собиралась поставить в нем кофемашину, столик на колесиках и голландскую композицию из сухих цветов.

Когда Клара иссякла, Ниточкин напряг слух, чтобы узнать, о чем говорят люди перед отсечением головы и услышал, как Серьёзный сказал:

— И тут он приходит и говорит: «Пива не было, я купил печенье».

Все засмеялись. Особенно громко тот, что в спортивном костюме.

«Анекдоты, — догадался Ниточкин. — Они рассказывает анекдоты!» Он посмотрел на жену Клару — она улыбалась, глядя на смеющихся мужчин.

Серьёзный зачем-то снял пиджак.

— А галстук снимать? — спросил он.

— Нет-нет, он не помешает, — Даниил Антонович засуетился. Он помог Серьезному лечь и постоянно спрашивал, удобно ли ему.

— Да нормально всё, — успокоил его Серьезный.

— Господа! Прошу внимания, сейчас вылетит птичка.

— Какая птичка? — шепотом спросила Клара

И в это мгновенье косое лезвие стремительно ринулось вниз, и голова Серьезного с глухим стуком упала в корзину.

— Всё, господа! Поздравляю всех! — объявил Даниил Антонович, а лезвие медленно поехало наверх.

Клара громко икнула. В другое время Ниточкин толкнул бы ее в бок, чтобы она не привлекала к себе внимания таким неприличным образом, но сейчас ему было не до того. Он не сводил глаз с Серьезного, который теперь, без головы, выглядел до чрезвычайности нелепо и до такой степени не был похож на того представительного мужчину, который минуту назад рассказывал анекдоты, что казалось это и  не он вовсе.  Словно Серьёзный с помощью какого-то хитрого трюка испарился из “служебного помещения”, а вместо себя подложил набитое соломой безголовое  чучело, на которое для смеха надел пиджак.

Спортивный за волосы вытащил из корзины голову и прежде, чем он сунул ее в челночную клетчатую сумку, Ниточкин успел ее рассмотреть. Голова тоже его разочаровала. На Серьёзном она смотрелась внушительно, а отдельно от него как-то уменьшилась в размерах и выражение лица на ней было плаксивым.

Ниточкин оглянулся на Клару. Жена проводила стеклянным взглядом голову, скрывшуюся в челночной сумке, и выдохнула:

— Не похож.

Даниил Антонович не обманул. «Дантон» действительно оказался отлаженным бизнесом. Заказы не сыпались, как из рога изобилия, но поступали регулярно. Ниточкины освоились, подружились с Книголюбами и Канцотоварами, ездили с ними на шашлыки и устраивали совместные корпоративки. Ниточкин поменял «жигули» на новенький «форд», принимал посильное участие в благотворительных программах, оброс знакомыми и вступил в местный союз предпринимателей. Взял в штат симпатичную сотрудницу и очень скоро убедился, что всё еще нравится молоденьким девушкам. Теперь подумывает, не открыть ли для своей новой подруги небольшой магазин детских игрушек. Но это в отдаленном будущем, а пока у Ниточкина хватает сиюминутных забот — получить бессрочную лицензию, закончить строительство загородного дома и повесить растяжку на въезде в город «Дантон. Специальные услуги. Дай голове отдохнуть!»

Публикация подготовлена Семёном Каминским.