Чем расстроила жена агента-самоубийцу?

Сенсацией стала публикация итогового отчета судьи Дафны Блатман-Кедрай об обстоятельствах смерти Бена Зайгера, гражданина Австралии и Израиля, агента “Моссада”, заподозренного в связях с “Хизбаллой” и выдаче этой организации работавших в Ливане израильских разведчиков

Как уже подробно сообщалось на наших страницах, после ареста Зайгер дожидался суда в одиночной камере тюрьмы “Аялон” и 15 декабря 2010 года покончил жизнь самоубийством, повесившись на простыне в туалете. Несколько месяцев назад проарабски настроенные австралийские журналисты обвинили Израиль едва ли не в похищении гражданина Австралии и в его убийстве. В результате израильским спецслужбам не оставалось ничего иного, кроме как предать подробности биографии и причины ареста Зайгера гласности. Сделано это было вопреки желанию его семьи, хорошо известной в еврейском мире далеко за пределами Австралии.

Но и после этого оставался вопрос о том, что же стало причиной смерти Зайгера. Было ли это убийство “неудобного агента” спецслужбами или все же самоубийство? И если это было самоубийство, то что стало его причиной и почему надзиратели тюрьмы “Аялон” не сделали ничего, чтобы предотвратить его?

Опубликованный на прошлой неделе отчет содержит ответы на эти вопросы.

Итак, тщательный анализ видеозаписей, установленных в камере Бена Зайгера, показал: речь однозначно идет именно о самоубийстве. Никто из посторонних после 17.00 в камеру заключенного Х., как прозвали Зайгера западные журналисты, не входил. В 18.54 Зайгер выключил в камере свет и телевизор, после чего она погрузилась во тьму, и наблюдение за ним стало практически невозможным: камеры ночного видения не работали. Спустя 20 минут он пошел в туалет и там повесился.

Лишь в 20.13 надзиратели поняли, что произошло неладное, и вошли в камеру. В 20.19 была зафиксирована смерть узника. Вот тут-то следствие и выявило целый ряд просчетов в системе наблюдения за Зайгером, не будь которых, это самоубийство, возможно, было бы предотвращено.

Дело в том, что вскоре после ареста и помещения в камеру-одиночку с Зайгером беседовал психолог. По итогам этой беседы он пришел к выводу, что заключенный Х. находится в подавленном душевном состоянии и может предпринять попытку самоубийства. При этом психолог определил, что речь идет о втором уровне опасности суицида. Это означало, что сиюминутной угрозы того, что заключенный покончит с собой, нет, а значит, нет необходимости идти на крайние меры, то есть, скажем, пристегивать Зайгера наручниками к кровати. В то же время, согласно указаниям тюремного психолога и соцработника, надзиратели должны были с помощь установленных в камере камер наблюдения (иначе, увы, не скажешь) отслеживать поведение Зайгера каждые полчаса и заносить результаты наблюдений в журнал дежурств – в связи с признанием Зайгера в том, что он несколько раз подумывал о самоубийстве.

Однако на практике наблюдение велось крайне нерегулярно. Если исходить из записей в журнале, в тот день, когда Зайгер совершил самоубийство, между 17.52 и 20.13 за ним вообще не велось наблюдение. Запись, сделанная в 17.52, отмечает, что ничего необычного в поведении узника не замечено. Сделана эта запись была, кстати, после звонка тюремной соцработницы, которая перед уходом с работы специально позвонила в блок и спросила, как дела у заключенного Х. Сотрудник тюрьмы проверил и ответил, что ничего неординарного в его поведении не заметил.

Следующая запись, внесенная лишь в 20.13, фиксирует, что узник на обращения к нему не реагирует, и к нему направляются надзиратели. Между этими двумя записями в журнале есть только одна – о том, что в 19.37 заключенному из другой камеры понадобилась медицинская помощь, и к нему был направлен санитар.

Таким образом, в течение более чем двух часов Зайгер был предоставлен самому себе, и этого времени ему оказалось вполне достаточно. Утверждения начальника смены о том, что на самом деле он вел наблюдение за заключенным Х. каждые полчаса, просто не заносил их в журнал, члены следственной группы сочли ложными.

Вместе с тем, по итогам расследования госпрокурор Моше Ладор решил не привлекать кого-либо из служащих ШАБАСа к суду, так как речь идет о провале не отдельных людей, а всей системы, и если отправлять под суд всех виновных, на скамье подсудимых они не уместятся. Да, начальник смены надзирателей и его подчиненные проявили преступную халатность, не ведя постоянное наблюдение за камерой Зайгера. Но при этом следует учесть, что из-за нехватки кадров в блоке одновременно дежурили 4 надзирателя, а не 5, как предусмотрено уставом. Понятно, что рядовые сотрудники ШАБАСа попросту не успевали справляться со своими обязанностями.

Кроме того, как выяснилось, в камере Зайгера не работали видеокамеры ночного наблюдения, но на все просьбы отремонтировать их техники, работающие в тюрьме, отвечали, что у них нет времени. Ну и так далее, и тому подобное…

Тем не менее, даже столь подробный отчет не проливает свет на главную тайну заключенного Х. – что же именно побудило его совершить самоубийство. Посетивший Зайгера незадолго до того адвокат Авигдор Фельдман рассказал, что не заметил у него никаких признаков подавленности и депрессии. Наоборот, Зайгер был полон энергии, готовился к суду и верил, что ему либо удастся убедить судей в беспочвенности большинства предъявленных ему обвинений, либо заключить сделку с прокуратурой.

Как рассказал следователям один из надзирателей, 15 декабря 2010 года, в день самоубийства, в 12.05 к заключенному Х. приходили на свидание жена и дочь. Когда время свидания подошло к концу, надзиратель вошел в камеру, чтобы сообщить об этом, и заметил, что Зайгер плачет и явно находится в состоянии сильного эмоционального стресса.

Спустя несколько минут после того как жена и дочь вышли из камеры, Зайгер связался с надзирателями и спросил, может ли он передать жене короткую записку. Надзиратели, естественно, ответили отказом, так как подобные вещи категорически запрещены инструкциями. Тогда Зайгер в ярости разорвал записку и снова разрыдался.

Супруга Бена попросила у тюремного начальства еще 5 минут на то, чтобы войти в камеру и попытаться его успокоить. И хотя это тоже категорически запрещено, в виде исключения начальник смены дал разрешение. Когда молодая женщина вышла из камеры, ее глаза, по словам сотрудников тюрьмы, тоже были полны слез.

Таким образом, Бен Зайгер покончил жизнь самоубийством, получив некое неприятное сообщение от своей жены. Но что именно сказала ему жена и что вообще произошло в тот день между заключенным Х. и его супругой, которую, по словам друзей семьи Зайгер, он безумно любил, пока остается тайной…

Петр ЛЮКИМСОН
“Новости недели” — “Континент”