«Быть полезным – значит приносить радость»

21 сентября Леонарду Коэну исполнилось бы 90 лет.

Этот еврей – канадский певец и композитор, записавший 22 студийных и концертных альбома, 55 сборников, синглов и видеоклипов своих вокальных произведений; литератор, опубликовавший 13 книг собственной поэзии и прозы. Его имя – в Залах славы канадской музыки, авторов песен и рок-н-ролла. Он кавалер Ордена Канады, удостоен премии принца Астурийского в области литературы и приза канадского пианиста Гленна Гульда за развитие музыки. Четырежды объявлен победителем «Грэмми» в номинациях «Лучший альбом года» и «Лучшее сольное рок-исполнение».

«У меня было мессианское детство»

Семейство Коэн пользовалось в еврейской общине Вестмаунтa (Квебек) особым уважением: лица с подобной фамилией считаются потомками храмовых коэнов. Выходец из Литвы Натан Коэн, владелец магазина готовой одежды в Монреале, был сыном успешного бизнесмена, который возглавлял совет общины, исполком канадского Еврейского конгресса, стал сооснователем газеты Canadian Jewish Times. Его жена Марша была дочерью Соломона Клоницки-Кляйна, главы иешивы в Ковно, талмудиста, автора трудов по древнееврейской грамматике, бежавшего с семьей от погромов в Канаду.

В 1934 г. у Натана и Марши Коэн родился сын Леонард Норман, который позже признался: «У меня было очень мессианское детство. Мне сказали, что я потомок первосвященника Аарона». Семья посещала синагогу ашкеназов «Шаар ха-Шомаим», самую большую в Канаде, в которой Леонард отмечал бар-мицву. «У меня глубокое племенное чутье, – рассказывал он. – Я вырос в синагоге, которую построили мои предки, сидел там в третьем ряду… Еще в детстве меня тронула музыка и одухотворенность речей, которые я слышал, – всё было таким важным».

Сперва он учился в начальной еврейской школе, а с седьмого по девятый класс – в школе Талмуд-Торы Монреаля.

Леонард был погружен в библейские истории, и эти ранние интересы легли в основу его поздних работ. Творческие порывы мальчика в семье поощрялись. В выпускном ежегоднике школы под его фотографией в графе «Жизненные устремления» значилось: «стать знаменитым оратором». Отец умер, когда Леонарду было девять лет. Эта смерть подвигла мальчика записывать слова на бумаге: он распорол отцовский галстук-бабочку, вложил в него записку и закопал в саду. В 1948-м перешел в среднюю школу Вестмаунта, где изучал музыку и литературу. Особенно увлекся поэзией Гарсиа Лорки и Джека Керуака. Восхищался блюзом, кантри и вестерном, но его интересы в основном оставались литературными. Пораженный красотой стиха, он понял, что поэзия и музыка неразрывно связаны, и начал сочинять песни. Помимо освоения основной учебной программы, активно участвовал в школьной самодеятельности, занимался фотографией и в клубе по искусству в качестве чирлидера, сочетавшего элементы танца и акробатики.

С музыкой Леонард познакомился, когда решил покрасоваться перед девушкой и стал играть на акустической гитаре. Гитарист-испанец научил его нескольким аккордам фламенко. В 13 лет на классической гитаре Леонард начал играть кантри и кадриль в монреальском кафе и сформировал фолк-группу Buckskin Boys, а через два года стал лучшим гитаристом в округе.

Своей любовью к музыке он обязан матери, которая дома постоянно что-нибудь напевала. «Эти мелодии очень тронули меня. Она обладала музыкальностью и пела с нами всю ночь, когда я брал гитару в ресторан с друзьями». Отцовское завещание обеспечило юному Коэну достаточный доход для осуществления своиx литературныx амбиций. Он часто бывал на бульваре Сен-Лоран в центре Монреаля, посещал с приятелями ресторан, чтобы «посмотреть, как ночью танцуют гангстеры, сутенеры и борцы». Леонарду нравились шумные бары старого города, где он и его друг Морт Розенгартен, будущий скульптор, пили кофе и курили сигареты. Он читал свои стихи в близлежащих клубах, где написал тексты некоторых впоследствии известных песен.

«Поэзия – доказательство жизни»

В 1951 г. Коэн поступил в старейший вуз Канады – Университет Макгилла, названный в честь его основателя. Изучал английскую литературу, находясь под влиянием символиста Уильяма Йейтса, поэта Уолта Уитмена и романиста Генри Миллера. Создал музыкальную группу, участвовал в студенческих спектаклях. Но главным для него стало сочинение стихотворений. Леонард провозгласил: «Поэзия – это доказательство жизни. Если твоя жизнь пылает, поэзия – ее пепел». На четвертом курсе он выиграл приз, представив на конкурс серию из четырех поэм, озаглавленную «Мысли ландсмана». В 1955-м окончил университет со степенью бакалавра, пытался получить профессию юриста, проучился семестр в юридической школе Макгилла и год в Колумбийском университете, назвав этот опыт «страстью без плоти, любовью без кульминации».

Еще через год Коэн опубликовал книгу ранних стихов «Сравним мифологии». Второй сборник «Земной ящик для специй» принес ему литературную известность. Критик Р. Уивер заявил: «Коэн, вероятно, лучший молодой поэт в английской Канаде», но сам он таковым себя никогда не считал. Леонард получил стипендию Совета Канады в размере 2000 долл., позволившую ему семь лет жить в затворничестве на греческом острове Идра. Там он познакомился с норвежкой Марианной Иленc с сыном, которая стала его музой на долгие годы. Ей он посвятил композиции «Птичка на проволоке», «Прощай, Марианна» и «Эй, так не стоит прощаться!». Писатель Луи де Берньер тогда сказал: «Печальный канадский поэт специализировался на стихах о попытках самоубийства и похоронных плачах. Он был первым из нового авангарда западных романтиков-интеллектуалов с байроновскими устремлениями».

Там же Коэн написал роман, но редактор в Канаде отклонил его как слишком утомительный, и автор отправил рукопись в Англию и США, где издатели потребовали сократить ее объем вдвое. Роман был опубликован в октябре 1963-го под названием «Любимая игра». В нем соединились романтика битников и история взросления способного художника Лоуренса из семейства Бривман. По сути, это была сатирическая автобиография молодого человека, постигающего себя через сочинение книг. Коэн с иронией писал о Монреале, где «евреи чувствуют себя меньшинством, потому что они везде меньшинство… В городе ходит шуточка: евреи – совесть мира, а Бривманы – совесть евреев». «А я – совесть Бривманов, – добавляет Лоуренс. – На самом деле, мы единственные евреи и остались, первые граждане в граненых оправах». Герой составил Кодекс Бривмана: «Мы – викторианские джентльмены иудейского вероисповедания. Мы уверены, что богатые евреи добыли деньги на черном рынке. Мы не желаем разжижать свою кровь межнациональными браками. Мы хотим, чтобы нас считали равными, мы отказываемся пересечь черту обрезания. Бривман сочиняет псалмы в честь любимой девушки и стенает о неспособности отречься от своей еврейской души ради ее гойского тела».

Тогда был издан и второй роман Коэна «Прекрасные неудачники». На фоне истории освоения католиками Канады автор показал мистическое преображение индианки в Святую Ирокезскую Деву. В центре повествования – любовный треугольник в его откровенных эротических проявлениях. Скандальный роман вызвал ожесточенные споры, критики осуждали его за усложненность и порнографию.

Бунтарь «поколения искренности» решил вернуться в лоно поэзии и опубликовал третий сборник резких стихов – «Цветы для Гитлера» (1964). «Фюрера» и его приспешников он заклеймил вечным забвением: «Пусть спит теперь с историей, /настоящий скелет, воняющий бензином, /и шестерки-кормчие с ним вместе, /пусть спят средь наших драгоценных маков». В Эйхмане он усмотрел банальную посредственность: «А чего вы ожидали? Когтей? Огромных клыков? Зеленой пены?». Выход книги некоторые расценили как эпатажную «культурную бомбу».

Еще один сборник поэтики Коэна «Паразиты небес» вышел в 1964-м, а в нем самым известным стало произведение «Сюзанна». Написанное белым стихом, оно полно анафор и многозначных аллитераций, закольцовано рефренами и при распевном чтении вводит в транс. Библейская целомудренная Сусанна превращается в вожделенную красавицу. Стихи, посвященные краткой связи Леонарда с юной танцовщицей Сюзанной Вердаль, были положены им на музыку. Они открыли в Коэне песенника и исполнителя, обеспечив ему славу и безбедную жизнь. А всего с 1956-го по 1993-й он выпустил девять сборников стихов (среди них – «Энергия рабов», «Смерть дамского угодника» и др.), став признанным поэтом, которого критики называли «лауреатом пессимизма», «торговцем отчаянием» и «крестным отцом мрака».

Песни любви и ненависти

Карьеру барда в стиле фолк певец начал, переехав в США. 30 апреля 1967-го, с трудом преодолев страх, он впервые появился перед большой публикой во время антивоенного концерта. Вначале ему, чтобы выйти на сцену, нужны были алкоголь или наркотики. Его манера исполнения и харизматичная внешность мужчины в темном костюме и шляпе импонировали меломанам. А его «Сюзанна» в исполнении известной певицы Джуди Коллинз стала хитом. Тогда же на фолк-фестивале Коэн познакомился с продюсером Дж. Хаммондом и записал у него свой первый альбом, ставший фаворитом в Великобритании и США. За ним последовал альбом «Комнатные песни» с композицией «Партизан». Эту песню, сочиненную русской эмигранткой Анной Марли в Лондоне в 1942-м и ставшую гимном французского Сопротивления, Коэн выучил в 15 лет и позже возродил в собственном варианте: «Народные мстители, мы отобьем злую силу. Пусть ветер свободы засыплет и нашу могилу».

Следующими музыкальными дисками стали «Песни любви и ненависти» и «Новая кожа для старой церемонии». Британский журналист мрачно пошутил, что эти песни надо продавать в комплекте с опасной бритвой – чтобы уж наверняка. А другой критик заметил: «Если вы думаете, что у вас есть проблемы, послушайте любую песню Коэна и убедитесь, что у вас – мелкие неприятности». Многие из его лирических песен в минимальной оркестровке стали классикой. В начале 1970-х Коэн тяготел к поп-музыке и кабаре. Он впервые гастролировал по США, Канаде и Европе. А в 1971-м режиссер Р. Олтмен представил композиции барда «Песня незнакомца», «Зимняя дама» и «Сестры милосердия» в картине «Маккейб и миссис Миллер». Критик писал: «Этот фильм невообразим без песен Коэна, которые функционируют как объединяющие вставки. Без них невозможно представить шедевр Олтмена».

В 1972-м певец снова гастролировал по Европе, а Columbia Records выпустила его альбом «Живые песни». Сотрудничество Коэна с пианистом и аранжировщиком Джоном Лиссауэром привело к созданию живого звука, получившего высокую оценку. Они вместе гастролировали, в их тур вошли «Песни для Ребекки», написанные в соавторстве. В 1976-м Коэн отправился в крупное европейское турне с новой группой и изменениями в звучании и аранжировках песен. Он дал 55 концертов и впервые выступил на джазовом фестивале в Монтрё. Затем снова предпринял попытку изменить свой стиль: альбомы «Смерть дамы» и «Смерть ловеласа» были написаны и продюсированы им в соавторстве с Филом Спектором. Но через два года Коэн вернулся к традиционным песням, в которых акустический стиль сочетался с джазовыми и восточными влияниями. Он создал новое звучание с использованием струнных и щипковых инструментов – уд, цыганская скрипка и мандолина. Записал альбом «Недавние песни» с участием группы джаз-фьюжн, соединив элементы джаза и стилей поп, рок, фолк, хип-хоп, электронной и этнической музыки. С аккомпанирующим женским бэк-вокалом снова гастролировал в Европе, Австралии, на Ближнем Востоке.

В начале 1980-х Коэн написал в соавторстве рок-мюзикл «Магия ночи». Он запел глубоким хрипловатым баритоном в сопровождении синтезаторов и бэк-вокала. В его песнях, обычно эмоционально напряженных, со сложными текстами, преобладали темы религии, одиночества, сексуальности. В этот период он после десяти лет совместной жизни расстался с гражданской женой, художницей Сюзанной Элрод, матерью их сына Адама и дочери Лорки. Он оставил ей домик на Идре, где они когда-то были счастливы. С юности Леонард вел богемный образ жизни, его романы были бурными и непродолжительными. Но, оставшись формальным холостяком, Коэн не был тривиальным ловеласом: к «слабому полу» он относился по-рыцарски, и женщины отвечали ему взаимностью.

Коэн снова появился в 1984-м с поэзией «Книга милосердия» и получившим Золотую розу телефестиваля в Монтрё фильмом «Отель» в качестве режиссера, автора сценария и музыки. Песни из его альбома «Разные позиции» – «Аллилуйя», «Закон», «Если будет воля твоя» – прозвучали словно современные псалмы. Никогда еще религиозные мотивы в его творчестве не проступали так отчетливo. В «Аллилуйe» певец исходил из иудаизма, использующего это понятие как «халель» – хвалу Господу. В песне слышны библейские мотивы, а всего поэт на протяжении пяти лет создал 80 ее версий. Она прозвучала как гимн истине и вере в святость духа и бытия. Коэн исполнял ее задушевно, с нарастающей страстью завершая каждый куплет рефреном «Аллилуйя»:

Я слышу тайный звуков ряд.

Давид играет, Бог так рад.

Ну что тебе до музыки? – спрошу я.

Один аккорд, другой аккорд,

Упал минор, взлетел мажор,

И царь поет в восторге: Аллилуйя…

Вы правы: я святых не знал

Имен, но все же я взывал

К тому, чье имя не помянешь всуе.

Любой глагол горит огнем,

Когда я слышу святость в нем,

Когда он хоть немного – Аллилуйя…

Композиция получила восторженное признание, ее по сей день исполняют лучшие певцы и музыкальные группы разных стран. Канадская актриса К. Лэнг сказала: «Это песня о борьбе между человеческим желанием и поиском духовной мудрости». Тогда же написана одна из самых лиричных песен Коэна – «Всю любовь танцуй со мной», навеянная историей концлагерей, где нацисты заставляли музыкантов играть классику перед тем, как отправить узников в печи. «Если песня приходит из глубины души, то, первоначально рожденная из дыхания смерти, она становится Гимном Жизни и Любви», – сказал певец.

В 1988-м, с выходом альбома «Я твой мужчина», стиль Коэна снова резко изменился. В альбом вошла проникновенная песня «Прими этот вальс», в которой звучaт сладость и отчаяние уходящего. Лирика сменилась сарказмом, горечью и критикой действительности. А три песни – титульная, «Вначале мы захватим Манхэттен» и «Об этом знают все» – вошли в число самых популярных. Последняя – пророческая, рисующая картину коррумпированного мира социального неравенства, лицемерия, лжи и предательства: «Все знают, что война окончена, /Все знают, что наши проиграли, /Все знают, что битва была предрешена, /Бедные остались бедными, богатые стали еще богаче».

В 1992-м Коэн выпустил альбом «Будущее», песни из которого вошли в фильм «Прирожденные убийцы». В заглавной композиции депрессия сменилась мрачным предчувствием Апокалипсиса, политического и социального коллапса в духе библейских пророчеств: «Я видел будущее, брат мой, там – убийство. Всё расползется по всем направлениям, ничто нельзя будет измерить. Вселенский смерч уже пересек черту и разметал людские души». Автор так объяснял ее идею: «Это песня, которую будущее выплакало из меня. Это… нечто сродни психогеополитике. Будущее вытаскивает из меня, из моего сердца эти восклицания… У него больше нет перспективы. Вы примете тоталитаризм, ФБР, озоновый слой с дырой, загубленный амазонский лес. Всё это будет казаться неплохим в сравнении с тем, что грядет».

«Меня вполне устраивает иудаизм»

Усталость от духовно-нравственных поисков самоопределения привела Коэна к дзен-буддизму. «Я пробовал всё, чего другие хотели… Но несмотря на славу, деньги, даже любовь, меня не покидало чувство, что в своей основе моей жизни не хватает настоящего смысла». От временного интереса к христианству и саентологии он пришел к мистическому учению о просветлении. Порвал с музыкой, обосновался в монастыре секты Риндзай в горах вблизи Лос-Анджелеса и стал буддийским священником Жиканом (молчание). «Здесь меня принимают полностью – мой эгоизм, мой гнев, мои амбиции, мои грехи». Пять лет был ассистентом учителя, стряпал на всю общину. На вопрос, что заставило его обратиться к буддизму, ответил: «Ощущение жизненно важного незаконченного дела… Мне нужны правила и прочие ограничители, иначе я скатываюсь в безостановочное бессмысленное самокопание. Здесь ты начинаешь жизнь заново, изменять себя».

В то же время Коэн признает себя евреем: «Многие люди, считающие, что я сменил религию, смотрят на это с осуждением, выражают разочарование по поводу того, что я отрекся от своей культуры и религии. Но я никогда не искал новой религии, у меня уже есть одна, и весьма неплохая, – иудаизм – и нет ни малейшего интереса в приобретении новой… С теологической точки зрения еврейская вера не подвергается сомнению». Он соблюдал субботу даже во время гастролей, благословлял своих поклонников на иврите. Отвергая предложения сменить фамилию на более сценическую, в одном интервью сказал: «Я не талмудист, скорее – маленький еврей, похожий на тех, которые когда-то писали Библию… Я всегда полагал, что мир создан при помощи слов и видел неземной свет в этих речах… В лучшем случае мы обитаем в библейском ландшафте, и именно здесь мы должны находиться».

Коэн не раз бывал в Израиле, и у него возникло сложное отношение к тому, что там происходит. Во время концерта в Иерусалиме ему показалось, что его выступление шло неудачно; он ушел в гримерку и принял наркотик. Но услышав, как публика горячо требует его возвращения, вернулся на сцену. Во время Войны Судного дня решил вступить в ряды израильской армии, но ему разрешили лишь выступить перед солдатами на передовой. Он написал песню «Любовник», которую завершил надеждой, что она послужит «щитом от врага», а в интервью заявил: «Я присоединяюсь к своим братьям, сражающимся в пустыне. Мне всё равно, справедлива ли их война или нет. Знаю только, что война жестока, она оставляет кости, кровь и грязные пятна на Святой земле». В его следующий альбом «Новая кожа для старой церемонии» вошли песни «Полевой командир Коэн», «Есть война» и «Кто в огне».

В начале 2000-х Коэн возвратился в музыкальную индустрию с альбомами «Десять новых песен», «Тысяча поцелуев», «Синяя тревога», «Популярные проблемы» и др. Основным мотивом его композиций стало спокойствие и меланхолия. Превратившись в легенду рок-сцены, он совершил мировое турне и ряд локальных, побывав в Индии, России, Скандинавии. Им написана одна из самых популярных песен «Моя тайная жизнь» – о некоем тайном бытии, то ли прошлом, в котором всё уже случилось, то ли о том, чему не суждено произойти. Он смотрит на жизнь трагически-отстраненным взором, переживая за себя, находящегося в скрытом от чужих глаз пространстве.

Пожалуй, наиболее страстно поэт выразил свое этническое кредо в стихах «Гений»: «Я еврей. Я из этих уродцев, /что танцуют в грязи в белоснежных чулках. /Кривоногий, нелепый, как жаба в шелках, /Чародей, отравитель колодцев. /Я еврей. Но могу стать марраном и визжать: Я подлый Иуда, /смойте кровью моею все буквы Талмуда… /Я еврей. Кувыркаюсь шутом подковерным, /запевающим слезно „аидыше маме“, /ради денег миксующим порно с псалмами, /торгашом муляжом, леденцами, попкорном. /И еще называюсь убийцей-врачом, /что хранит все кусочки обрезанной плоти /в синагоге, в шкафу, в позолоте/ и смеется, и все нипочем. /Я еврей. Я опять уезжаю в Дахау. /Там уже приготовлены рвы и поленья. /Там Создатель, избравший нас, даст объясненья, /кем мы были в его ноу-хау».

А самой еврейской песней Коэна стала последняя: «Hineni» – «Вот он я, Господи», задуманная как прощальная. В ней рефреном звучат слова Авраама о готовности к ответу на призыв Всевышнего и цитируется строка из Кадиша. «Я готов умереть, надеюсь, это не слишком неудобно, – сказал певец в интервью The New Yorker и добавил: – Я понимаю, что мои песни нашли свое место в мире и приносят пользу. И это приятно и радостно, потому что важно быть полезным».

7 ноября 2016 г. Леонард Коэн умер во сне в своем доме в Лос-Анджелесе. Он похоронен на семейном участке кладбища «Шаар ха-Шемаим» в Монреале. Ровно через год в Канаде состоялся мемориальный концерт, на котором в присутствии тысяч его поклонников, в том числе премьер-министра Джастина Трюдо, с песнями Коэна выступали артисты со всего мира. В Монреальском музее современного искусства открыта выставка, посвященная жизни и карьере великого песнопевца.

Давид ШИМАНОВСКИЙ, «Еврейская панорама»