Булгаковский призрак

За прошедший год в ходе путинской кампании по подавлению инакомыслия были арестованы десятки активистов. Видному деятелю оппозиции блогеру Алексею Навальному, которого судят в эти дни, грозит 10 лет лишения свободы. По новому закону те некоммерческие организации, которые получают финансирование из-за рубежа, должны называть себя «иностранными агентами». Потребность в гневном и громком общественно-литературном протесте велика, как никогда. Но что же произошло со знаменитыми российскими традициями диссидентской литературы – и что произошло с ее читателями?

Бывший советский диссидент Вячеслав Бахмин рассказывал мне, что книги когда-то были для него отдушиной. А сейчас Бахмин может найти любую книгу, какую только пожелает, но он почти не читает. Книги, объясняет он, уже не обладают той властью, которая могла изменить его взгляд на мир. Аналогичную точку зрения я услышала от Дмитрия Равинского, который работает старшим научным сотрудником в Российской национальной библиотеке, и с которым я встретилась в уютном санкт-петербургском кафе. У родившегося в 1950 году Равинского – седые, вьющиеся волосы и скорбное выражение лица. Он говорил, что видит безнадежность в сегодняшней России, и его мнение нашло печальное подтверждение, когда посреди нашей беседы кто-то украл у меня из сумочки кошелек.

Настроение у Равинского улучшилось, когда он заговорил о чтении книг в советское время. «Публикация «Мастера и Маргариты» стали великим событием в жизни моего поколения», – сказал он мне. Хотя эта работа была написана Михаилом Булгаковым еще в 1930-е годы, опубликовали ее только в 1966-м, когда это произведение начал по частям печатать журнал «Москва». Сатирическое изображение сталинской России в книге очень резко отличалось от того, что было в разрешенных государством материалах.

Давая в 2002 году интервью журналу Bomb, писатель Виктор Пелевин, написавший роман «Generation «П»», сказал, что воздействие Булгакова невозможно объяснить тем, кто не жил в советские времена: ««Мастер и Маргарита» даже не задумывался как антисоветская книга, но читая ее, ты мгновенно начинал ощущать себя свободным. Она освобождала тебя не от каких-то конкретных старых идей, а от гипнотического воздействия всего порядка вещей».

Булгаковский роман помог людям признать друг друга. «Многие люди начали говорить предложениями из этого романа. Это был язык, – сказал мне Равинский. – Были люди, которые читали «Мастера и Маргариту», и люди, которые не читали «Мастера и Маргариту». Это были две разные группы. Это было культурное различие, и в какой-то момент оно превратилось в различие политическое».

Равинский также читал книги, которые переписывали и распространяли тайком (так называемый «самиздат»), и особенно запрещенные книги, которые публиковали за рубежом (их называли «тамиздат»). В 1983 году один из друзей донес на него, сообщив, что он читает запрещенную книгу, и Равинский потерял работу учителя.

Но сегодня Равинский уже не читает серьезную литературу. «Чтение для меня сегодня уже не столь пленительно, как раньше, когда я читал запретные книги по ночам, потому что утром их надо было возвращать», – рассказал он. Кроме того, для нового поколения диссидентов литература не является уже центром внимания. С конца 2011 года десятки тысяч россиян выходят на демонстрации, протестуя против режима Путина. Алексей Навальный рассказывал мне в 2011 году, что он много читает, однако, когда я спросила, какая конкретная книга повлияла на его образ мыслей, он ответил, что ничего такого особенного не было. Его больше интересуют газеты, и он был тронут первыми телевизионными программами постсоветской эпохи.

Радио и газеты сегодня более открыты и откровенны, нежели находящееся под контролем государства телевидение, а в последние годы самым свободным медийным пространством в России стал интернет. Да, власти сегодня усиливают давление. Однако, как в свое время сделал роман «Мастер и Маргарита», интернет сегодня уже помог создать целое сообщество, у которого есть собственный язык и общее понимание происходящего.

По словам журналиста и оппозиционного активиста Олега Кашина, интернет для оппозиции и для общества в целом сегодня важнее, чем книги. Авторы по-прежнему делают заявления, но необязательно через свои произведения. Кашин указал на писателя Михаила Шишкина, который в марте отказался от участия в американской книжной ярмарке BookExpo America, объяснив это тем, что не хочет представлять «преступный режим». «Это заявление вызвало большое количество статей и ответов в социальных сетях, – сказал Кашин. – Ни одна из книг Шишкина не произвела такой фурор, как это маленькое заявление».

Нынешние протесты, организуемые через социальные сети, обычно бывают разнообразными и децентрализованными. Писательница Людмила Улицкая написала мне, что в прошлогодних демонстрациях участвовали «анархисты, фашисты, национал-большевики, коммунисты, правые, левые, демократы, монархисты и прочие довольно экзотические группы». Опять же, писатели заставляют людей прислушиваться к себе не только через печатное слово, но и через свои протесты. В прошлом году 12 писателей возглавили марш по Москве. Среди них был автор криминальных историй Григорий Чхартишвили, пишущий под псевдонимом Борис Акунин, а также поэт Дмитрий Быков.

По словам Улицкой, «трудно себе представить хотя бы одну книгу, которая могла бы объединить этот Ноев ковчег». Однако есть еще произведения, которые воодушевляют оппозицию. Журналист и оппозиционный активист Юрий Сапрыкин указывает на работы Улицкой, Эдуарда Лимонова и Захара Прилепина. Еще одной узловой точкой привязки является Пелевин, который высмеивает постсоветскую культуру потребления в России. В своем блоге в заметке под названием «Чисто по Пелевину», Навальный отметил, как кто-то взял логотип его вебсайта РосПил, на котором отслеживается коррупция в России, и поставил его на шоколадную обертку. Критики Кремля также отмечают «День опричника» Владимира Сорокина. Действие этого романа происходит в 2028 году в России, превратившейся в государство тотальной слежки при помощи высоких технологий, которым управляют бродячие головорезы.

Однако у этой новой волны мало общего с диссидентской классикой типа «Архипелага ГУЛАГ», который со своим мрачно-реалистичным повествованием о советских исправительно-трудовых лагерях помог развеять иллюзии о коммунизме. В отличие от этого произведения Пелевин и Сорокин излагают свою критику в жанре антиутопической сатиры. По словам оппозиционного активиста Сапрыкина, в таких книгах не решаются вопросы «этического выбора и нравственные проблемы». Кроме того, они не дают никаких рецептов сопротивления. Журналистка Катя Пархоменко добавляет, что эти писатели «не дерутся, не сражаются; они просто изобретают мир, который чем-то напоминает нам нас самих». Возможно, права писательница Людмила Улицкая: автор может менять действительность, «но действительность также меняет автора».

Впечатление от чтения тоже изменилось. «Я помню, как в позднюю брежневскую эпоху ехал в метро и читал запрещенный «1984», – рассказал мне Сорокин. – Это было незабываемое ощущение, все герои Оруэлла сидели вокруг меня! Я поднимал голову, смотрел по сторонам, как бы сверяясь с текстом: вот оно, вот оно!» «1984» сегодня вряд ли окажет такое же воздействие, но в каком-то ином смысле прошлое пока не умерло, говорит Сорокин. «Самое тошнотворное это запах советского застоя, все чаще доносящийся из Кремля. Это тот самый запах, который в 1991 году привел к развалу страны. Похоже, история повторяется».

По мнению Сорокина, сейчас России как никогда нужна хорошая протестная литература. «В такие времена особенно хочется, чтобы писатель сел, взял ручку со стальным пером и, тыкая ее в свою левую руку, написал кровью великий роман».

Но захочет ли оппозиция читать его? Журналист Максим Трудолюбов, работающий редактором отдела комментариев российской ежедневной газеты «Ведомости», сказал об этом прямо и просто: «Книги для взрослых, революция для молодежи».

Эмили Паркер – научный сотрудник фонда The New American Foundation.
Она пишет книгу об интернете и демократии.
inosmi.ru