Борис Гулько | Шахматы в Москве две трети века назад. Часть 2

Часть 2. Начало

Освоив дома пионеров, я добрался и до Центрального Шахматного Клуба СССР (ЦШК), располагавшегося на Гоголевском бульваре. Меня привёл в клуб Лёва Луковский, ухаживавший в ту пору за моей двоюродной сестрой Лорой. Ныне они уже 66 лет состоят в счастливом браке. Вечера Лёва по-прежнему часто проводит в шахматном клубе, теперь уже иерусалимском. А тогда я стал слушателем занятий для детей, которые вёл в ЦШК Абрам Иосифович Хасин.

Photo by Nick Fewings on Unsplash

Хасин был человеком удивительного жизнелюбия. В 18 лет он под Сталинградом потерял обе ноги ниже колен, и когда в годы моего ученичества А.И. передвигался по ЦША, скрип его советских протезов был слышен по всему клубу. Последнюю часть жизни Хасин провёл в немецком городе Эссене. Там у него была уютная жизнь и немецкие протезы, удобные и бесшумные.

Иногда А.И. позванивал мне в США. Он интересовался: играю ли я ещё в шахматы? Я играть перестал. «А я вот захожу в местный шахматный клуб и даже иногда играю за клуб в Бундеслиге» – сообщил мне мой бывший тренер. Он приближался к своему 99-летию, до которого не дожил неделю. А я удивлялся: насколько для полной жизни человеку важны ноги?

Когда-то шахматы были игрой для кафе; у шахматистов даже сохранилось обидное прозвище: «кофейный игрок». Были знаменитые шахматные кафе: «Режанс» в Париже – там летом 1795 проводил много времени за игрой Наполеон; «Централ» в Вене – в этом кафе с 1907 по 1914 годы, в период эмиграции в столицу Австрии, нередко проходили за шахматами вечера Троцкого; «Доминик» в Санкт-Петербурге. В этом играл на деньги с любителями Чигорин, а Достоевский – докладывает история, однажды проиграл в домино шулеру последние 100 рублей. Как можно жульничать в домино – не знаю. Не знаток.

Позже возникли шахматные клубы. В Москве такого не было до грандиозного соперничества Ботвинника и Смыслова, сыгравших между собой с 1954 по 1958 годы три матча на первенство мира. По ходу матчей гроссмейстеры объединили усилия и в 1956 году добились создания в Москве Центрального Шахматного клуба (ЦШК). Нам достался особняк, принадлежавший когда-то меценату Чайковского баронессе фон Мекк.

Может быть из-за упоминания Чайковского, или от шахматных чемпионов, в клубе пребывала эманация гениальности. В свои московские визиты в ЦШК появлялся Миша Таль. В 1959 году во время короткого визита в Москву побывал здесь Бобби Фишер. Сыграл матч блиц с Петросяном. По сведениям из Америки – выиграл его, по словам Петросяна – проиграл.

Зимой 1965 года, я играл в ЦШК в турнире, в котором завоевал звание мастера. Заходил в те дни в клуб Борис Спасский, недавно переехавший в Москву из Ленинграда. Он поджидал двоих своих приятелей, игравших в нашем турнире.

В начале соревнования я должен был доигрывать незавершённую партию с Эдиком Шехтманом. Моя позиция была хуже, но я поработал и нашёл ничью во всех вариантах. Я ждал своей очереди доигрывать, и кто-то спросил меня о позиции. Я стал демонстрировать на доске свою работу и увидел, что за нами наблюдает Спасский. «Очень опасная позиция» – заметил будущий чемпион мира. «Но ведь если он сюда, то я туда, а если он туда, то я сюда – начал я спорить. «Очень опасная позиция», – повторил Борис. Я почувствовал иной вид мышления, отличный от «он туда – я сюда».

Когда началось доигрывание, я обнаружил за противника замаскированный путь к победе, и поразился интуиции Спасского. К счастью для меня, Эдик не нашёл этот путь, и я спасся.

История из детства моего близкого товарища Юры Разуваева: конец 50-х годов, Юре лет 12. Он сидит в библиотеке клуба и листает какую-то книгу. Заходит Давид Бронштейн. Интересуется: какую книгу читает мальчик? Предложил Юре показать ему свою партию; затем показал игранную им в недавнем турнире. Посоветовал прочесть книгу Рудольфа Шпильмана «Теория жертвы».

Несколько лет назад прелестный очерк о ЦШК, о его легендах и героях напечатал амстердамско-ленинградский гроссмейстер и шахматный литератор Генна Сосонко.

Кроме ЦШК свои группы шахматистов со своими нравами и легендами складывались вокруг шахматных павильонов в московских парках Сокольники, ЦПКиО, Эрмитаж. Несколько лет назад один из шахматных сайтов публиковал серию «баек старого Семёна» – завсегдатая парка Эрмитаж. Одна касалась меня.

«Старый Семён» рассказывал про своего сослуживца, сокрушавшегося, что все известные шахматисты – евреи. «Вот я болею за нового гроссмейстера Борю Гулько» – сообщил сослуживец. «Старый Семён» проявил вредный характер и принёс сослуживцу шахматный журнал с моим фото. Ознакомившись, тот сказал: «Я за шахматы вообще болеть больше не буду».

После года увлечения шахматами, в школьные каникулы 1966 года я принял участие в отборе к первенству Москвы среди мальчиков (моложе 15 лет). Отборочный турнир в десятку финалистов проходил в дни зимних школьных каникул в ЦШК. Играли две-три сотни школьников. Я выиграл первые три партии, но четвёртую проиграл Лёве Харитону. Лёва вырастет в знатока английского и превосходно переведёт на русский книгу избранных партий Фишера. Позже покинет СССР, поживёт в трёх странах на трёх континентах и закончит свои дни в Нью-Йорке.

А я, после того поражения, проиграл две оставшиеся партии и никуда не попал. Финал выиграл, кажется, с победами во всех партиях, мой сверстник Сеня Кукес. Я раньше приметил фото Сени в шахматном бюллетене с подписью: школьник, победивший в сеансе одновременной игры Давида Бронштейна.

На следующий год я опять не попал в финал первенства «мальчиков», зато годом позже выиграл почти все партии в первенстве среди «юношей». Не участвовали в нём, правда, двое сильнейших «юношей» Москвы единственные среди них кандидаты в мастера Саша Дубинский и уже появлявшийся в очерке Юра Разуваев.

В летние каникулы было время Спартакиады народов СССР среди школьников в Волгограде. В нашей команде: двое названных кандидатов в мастера, я и взявший второе место в первенстве Москвы Володя Скворцов. Но на последнюю, пятую доску достойного игрока не было.

Кукес после той победы в первенстве Москвы среди «мальчиков» в шахматы не играл, но голосами Юры и моим в команду был включён. Играл он, правда, после двух лет отсутствия в шахматах неважно. Мы проиграли финальный матч команде Украины и взяли второе место.

После этого наши с Сеней пути разошлись. Хрущёв в ту пору подарил моим одногодкам лишний год детства, добавив школьникам 11-й класс. Более разумные отвергли подарок и перешли в вечерние школы, остававшиеся десятилетками. Так поступил Сеня. Я наслаждался подаренным мне годом школы, и в 11-м классе стал мастером.

В последующие годы до меня всё время доходили слухи о Сене, видимо потому, что он везде представлялся шахматистом, точнее, «чемпионом Москвы», имея в виду, видно, то первенство среди мальчиков, в которое я не попал.

В студенческие годы девушка Лена – она на год раньше меня кончила нашу школу, встречая меня в автобусе – у нас из Очакова появился альтернативный путь до метро, всегда рассказывала мне истории о Сене, с которым училась в одной группе в Менделеевском институте. Сеня ей, определённо, нравился, что она формулировала как «нашим девушкам».

Мне запомнилась история, как на летней практике на Азовском море Сеня, поймав краба, вырезал перочинным ножом из его спины мясо и ел, а краб в то время продолжал ползать. Это, рассказала Лена, «их девушкам» не понравилось.

Позже я лишь раз встретил Кукеса. В 1972 году я возвращался с работы – я не тяжко трудился младшим научным сотрудником (МНС) на биофаке МГУ. Возможно, я шёл из кинотеатра «Литва», которым нередко завершал свой рабочий день. На Мичуринском проспекте, где-то недалеко от магазина для новобрачных «Весна», я столкнулся с Сеней. Он тоже был МНСом, и тоже трудился не напряжённо. Сеня жил где-то рядом, и предложил зайти к нему.

Сеня предложил сыграть в шахматы. Беседуя о том о сём, я не заметил, как с доски, в разменном варианте испанской партии исчезли все фигуры, и я оказался в проигранном пешечном окончании. Я рассвирепел – бывалый мастер, я проиграл бывшему перворазряднику. «Давай сыграем ещё», – потребовал я. «Я с тобой больше никогда не буду играть», неожиданно жёстко сверкнув глазами, торжественно пообещал Сеня, оставив меня пожизненным должником.

Эта жёсткость могла мне кое-что приоткрыть в будущем Сени. Тогда я понял лишь, что своё обещание Сеня не нарушит и под пыткой.

Вскоре Сеня покинул СССР. Когда в 1986 году мы добрались до Америки, ко мне почему-то от разных знакомых всё время доходили рассказы о Кукесе – то из Хьюстона, то из Чикаго. Меня удивляло: Сеня, трудясь там в нефтяной промышленности, по-прежнему представлялся шахматистом.

В реальной жизни я Сеню больше не встречал, но видел в теленовостях. Когда Путин посадил в тюрьму Ходорковского, на экране замелькало лицо нового главы ЮКОСа американского гражданина Саймона Кукеса. В статьях про него для Википедии, в описании следующих лет его жизни мелькают титулы «президент»; «вице-президент»; «совладелец нефтяной компании».

В 2016 году Сеня-Саймон пожертвовал 150 тысяч долларов (в другом источнике 283 тысячи) на президентскую кампанию Дональда Трампа. Деньги были вложены удачно: Трамп победил. На фото в интернете Трамп и вице-президент США Пенс сняты, почему-то, с подругой Кукеса.

Двухтомник «Поиски смыслов». 136 избранных эссе, написанных с 2015 по 2019 годы.

$40 в США, 100 шекелей в Израиле. Е-мейл для заказа: gmgulko@gmail.com

По этому же е-мейлу можно заказать и другие книги Бориса Гулько