Борьба за Украину: новый раунд?

После некоторого спада политической активности, наступившего вслед за крымским референдумом, Украина снова напомнила о себе миру массовыми выступлениями. По аналогии с событиями на Ближнем Востоке их уже стали называть «русской весной».

Хочется надеяться, что подобные сравнения останутся лишь риторическими упражнениями. Как бы то ни было, а Донецк, Луганск, Харьков, Николаев оказались в фокусе информационного внимания. Захваты административных зданий, митинги, баррикады, выдвижение лозунгов, сочетающих в себе требования федерализации и присоединения к России. Более того, зазвучали подзабытые с 1990-х годов призывы к созданию новых республик. Информационные агентства запестрели сообщениями о провозглашении Донецкой и Харьковской народных республик. События в южных и восточных регионах Украины происходят с калейдоскопической быстротой. Слишком много эмоций и иррациональных поступков совершается каждую минуту, что затрудняет прогнозирование дальнейшего развития. Тем не менее, «русская весна» уже дает обильную пищу для размышлений.

Во-первых, нельзя не обратить внимания на то, что действия тех, кто называет себя «антимайдановцами» во многом копируют ту методику массовой мобилизации, которая была апробирована их политическими оппонентами в Киеве. Сегодня в украинских СМИ доминирует тот взгляд, что события в Донецке, Луганске и Харькове целиком инспирированы Россией. Интересный парадокс получается. Российские журналисты и эксперты пытаются подменить анализ внутренней украинской динамики поисками «руки Вашингтона и Лэнгли». Но то же самое (даже используя схожие клише и фигуры речи) делают их коллеги из Украины. Между тем, очевидно, что будь события на Юго-Востоке Украины лишь делом кучки маргиналов сотрудникам правоохранительных структур и спецслужб не стоило бы особых трудов нейтрализовать их действия в зародыше. И в случае киевского Майдана, и в случае донецкого «Анти-Майдана» ситуация, как минимум, не одноцветная. Спору нет, и у США, и у России есть свои интересы на Украине. Они противоречат друг другу. Но, как говорится, не геополитикой единой. Без внутренних предпосылок никакие действия больших игроков не смогут увенчаться успехом. Вряд ли кто-то из серьезных экспертов будет обсуждать перспективы «русской весны» во Львове или Ивано-Франковске, или массовые акции в поддержку НАТО в Луганске.

Во многом Киев и Донецк выступают по отношению друг к другу, как тезис и антитезис. Они воплощают всю сложность и противоречивость формирования постсоветской украинской государственности и политической нации. И если уж революционная логика овладела государственным центром, то не стоит удивляться приходу революционных вихрей на окраины. Вспомним, как Чечня и Татарстан в 1991-1992 гг. «ответили» на революционные перемены в Москве.

Кадры из Донбасса в 2014 году заставляют вспомнить один сюжет (широко растиражированный в свое время) из СССР периода его окончательного заката. Тогда его героем стал донецкий шахтер, который на вопрос о перспективах появления независимой Украины, отшутился: «Мне все равно, как будет писаться слово, колбаса или ковбаса. Главное, чтобы она была на полках магазинов». И отнюдь не случайно, что на декабрьском референдуме 1991 года о независимости Украины 76,85 % жителей Донецкой области и 83,86% Луганской области высказались за национальную государственность вне рамок Советского Союза. Другой вопрос, кто и как эту независимость понимал (многие не были поклонниками языковой украинизации, внешнеполитических споров с Россией, перспектив присоединения к НАТО). Но факт остается фактом. В начале 1990-х годов «незалежность» была воспринята новыми гражданами Украины не так болезненно, как это произошло с новыми гражданами в Грузии, Молдове или в Азербайджане.

Однако в дальнейшем Украина (которую один из наиболее ярких журналистов 1990-х годов Александр Кривенко охарактеризовал, как «сплав коммунистов и националистов») не пошла по пути региональной диверсификации, которая смогла бы учесть интересы таких разных частей страны, как Галиция и Донбасс, Крым и Волынь, Буковина и Слободская Украина. По справедливому замечанию известного американского специалиста по политической географии, профессора Университета Колорадо Джона О’ Локлина, «проект по строительству украинской идентичности сопровождался продвижением украинского языка и культуры на Восток страны (и в Крым). Но он вызывал тревогу и обеспокоенность среди русскоязычного населения, которое там доминировало». Однако, по словам известного украинского политолога и советника нескольких президентов Украины Дмитрия Выдрина, идеи федерализма «оказались заболтанными». И этот процесс дополнялся мучительным поиском внешнеполитических ориентиров, в котором украинский проект фактически отождествлялся с оппонированием российским интересам.

Но пока «сплав националистов и коммунистов» держался путем сложных манипуляций и согласований, регионы не поднимали вопроса о расширении своих прав. В ходе «Майдана-2» и революционной смены власти возникла не угроза даже, а ощущение угрозы пересмотра некоего внутреннего статус-кво. И следствием этого стал Крым и «русская весна» на Юго-Востоке. Хотя между этими случаями никакого тождества нет и быть не может. И Донбасс, и Харьков в намного большей степени интегрированы в общеукраинские процессы, а лозунги лидеров «русской весны» трудно рассматривать, как воплощение чаяний и интересов рядовых жителей данных регионов. В этой связи проблематично рассматривать события на Юге и Востоке Украины, как римейк Крыма.

На сегодняшний момент ситуацию с новыми всплесками протестной активности трудно разрешить так, чтобы каждый из заинтересованных игроков сохранил бы лицо. Украине предстоят президентские выборы. В этой связи введение ЧП делает их проблематичными, а откладывание кампании лишь усиливает и без того крайне опасный кризис легитимности власти в этой стране. Но и не реагировать на события Киев не может, как не могут оставаться безучастными к донбасской и харьковской динамике Москва и Вашингтон. Очевидно, что будущая Украина после того, что уже произошло, не сможет оставаться прежней. И дело здесь даже не в ее территориальной конфигурации. Вопрос, повторюсь, не в руках Кремля или Белого дома. Сама политическая идентичность, не учитывающая региональной специфики страны, будет провоцировать не только разные «весны», но и активность внешних игроков, опасающихся полного коллапса государственности в большой европейской стране.