Евгений Майбурд | Большое государство и как с ним бороться-7

Продолжается Хроника Гнусных времен. Гнусность растет количественно и качественно.

Начало и продолжение.

Командная экономика

В мае 1917 г. указом президента было создано «Управление по контролю над продовольствием» во главе с Гербертом Гувером (будущим президентом страны).

«Управление пыталось бороться с нехваткой продовольствия, уведомляя общественность о соответствующих фактах и призывая к наращиванию производства и сокращению потребления. Однако все понимали, что желаемого простыми увещеваниями не достичь, даже притом, что полмиллиона людей ходили из дома в дом, чтобы вручить домохозяйкам удостоверения с признанием их патриотического сотрудничества в деле экономии продовольствия». (Хиггс)

Президент обратился к Конгрессу с просьбой предоставить ему полномочия, для регулирования продовольствия. В своем послании он признал, что эти полномочия огромны, «но они не выше тех, что оказались необходимыми странам, участвующим в этой судьбоносной войне». То есть, меры экстренные, конечно, но ничего особенного. Ибо «Ни один американец не может хладнокровно представить себе введение в нашей стране чего‑нибудь хоть отдаленно напоминающего прусскую автократию в области контроля продовольствия».

Далее, по Хиггсу:

Но многие члены конгресса учуяли в предложенном законодательстве именно дух прусской автократии. Для некоторых законодателей, как писал Гувер, (гораздо позже, в мемуарах): «сама идея какого‑либо вмешательства в продовольственные права народа стала потрясением». Предложенный администрацией проект закона возбудил ожесточенные споры, особенно в сенате, где его обсуждали пять недель. Гувер, который никогда прежде не занимался такого рода политической деятельностью, долго проталкивал законопроект, испортив себе немало крови. Некоторые оппоненты возражали, что законопроект идет недостаточно далеко: если государство зафиксирует цены на пшеницу и уголь, возникнет необходимость зафиксировать и цены на хлопок, сталь и многое другое. Некоторые опасались, что власть президента станет безграничной, а другим просто претили любые меры вмешательства в рыночную экономику. В итоге администрация, пойдя на компромиссы с различными фермерскими объединениями и сторонниками сухого закона, получила бóльшую часть того, что хотела.

И наконец, 10 августа 1917 г. был принят т. наз. Акт Левера с характерным названием: «Закон о дальнейших мерах по обеспечению национальной безопасности и обороны путем поощрения производства, создания запасов и контроля над распределением продовольствия и топлива».

Это у них всегда так – по названию закона невозможно судить ни о целях его, ни о последствиях для населения. Например, закон Обамакер был назван как Affordable Care Act («Закон об общедоступной медицинской помощи»), а на деле имел целью огосударствление системы здравоохранения и страхования, передачу на усмотрение чиновников решений о предоставлении определенных медицинских услуг различным категориям населения, а в конечном итоге, – удорожание медицинского страхования и контроль над населением через медицинское обслуживание.

Можно ли по названию Акта Левера предположить, что он вводит Сухой закон? Но это было между прочим и даже как уступка правительства, а главное – президенту давались следующие полномочия:

– вводить лицензирование торговли, импорта, производства, хранения или добычи продовольствия, фуража, топлива, удобрений и оборудования, необходимого для производства всего этого;

– устанавливать правила для владельцев лицензий и отзывать лицензии за нарушение установленных президентом требований о «справедливой, разумной, не дискриминационной практике, стоимости хранения, величине комиссионных или прибыли»;

– «реквизировать продовольствие, фураж, топливо и другие запасы, необходимые для поддержки армии и флота или для любых других общественных нужд, связанных с обороной, а также реквизировать или иным путем обеспечивать склады для хранения этих запасов»;

– «приобретать, хранить, обеспечивать складское хранение и продавать за деньги по разумным ценам пшеницу, муку крупного и мелкого помола, бобы и картофель»;

– «реквизировать и брать под контроль для использования или эксплуатации государством любые заводы, мясохладобойни, нефтепроводы, шахты или другие предприятия», производящие указанные выше «предметы первой необходимости»;

– устанавливать гарантированную цену на пшеницу не менее 2 долл. за бушель; «приобретать любые количества пшеницы… и держать, транспортировать или запасать ее, или продавать, распоряжаться и поставлять ее»;

– «устанавливать цену на уголь и кокс, где бы и когда бы тот ни был продан производителем или торговцем», и реквизировать эти виды топлива и соответствующие производственные мощности;

– «требовать от любого или всех производителей угля и кокса… продавать свою продукцию только правительству США через агентство, которое будет указано президентом… по единым ценам… установленным этим агентством как честные и справедливые».

Вильсон тут же создал «Продовольственную Администрацию» (Food Administration) во главе с тем же Гувером и передал этому агентству все полученные им полномочия.

Разумеется, дошло и до рационирования массового потребления. Хиггс сообщает:

Поддержанием цен на пшеницу занималась Зерновая корпорация США, капитал которой предоставило Министерство финансов. Регулированием цен на сахар занималась другая компания, Управление по выравниванию цен на сахар, – фантастический пример того, что экономисты называют «дискриминационной монопсонией».

Для внедрения широкого регулирования Продовольственная Администрация создала в штатах, округах и городах свои отделения, укомплектованные ревностными волонтерами, которые увещевали, запугивали или просто принуждали своих соседей соблюдать всевозможные пищевые ограничения. Мелочность и глупость этих патриотических инициатив иллюстрирует следующая газетная публикация того времени:

Вот образец меню на четыре недели, которое, по словам окружного уполномоченного Управления по контролю за продовольствием, должно строго соблюдаться:

Понедельник: всё без пшеничного хлеба.

Вторник: всё без мяса.

Среда: всё без пшеничного хлеба.

Четверг: завтрак без мяса; ужин без пшеничного хлеба.

Пятница: завтрак без мяса; ужин без пшеничного хлеба.

Суббота: все блюда без свинины; завтрак без мяса.

Воскресенье: завтрак без мяса; ужин без пшеничного хлеба.

Сахар следует использовать крайне бережливо. Пейте кофе без сахара, разве что у вас давнишняя привычка, но и тогда кладите не больше одной чайной ложки.

Посетители ресторанов бдительно следили за соблюдением в них двенадцати правил, установленных Продовольственной Администрацией. Розничные торговцы вынуждены были от каждого покупателя пшена требовать покупки равных количеств другой крупы. Время от времени людям запрещали резать кур, есть мясо или съедать более двух фунтов мяса в неделю.

Нарушители указов Администрации подвергались давлению со стороны школ, церквей, женских клубов, публичных библиотек, союзов торговцев, студенческих братств и других организаций. «Естественно, бурная деятельность тысяч мелких тиранов, которых государство щедро наделило полномочиями, доставляла людям массу неприятностей».

Точно так же методы государственного регулирования цен и распределения топлива испытали «просвещенное влияние британского, по‑видимому, опыта». Непосредственной причиной введения регулирования, право на которое президент получил по закону Левера, стал безумный рост цен на уголь: с 1,25–1,50 долл. за тонну у террикона летом 1916 г. до 7–8 долл. летом 1917 г. Этот рост цен возмутил и бизнесменов, и чиновников, и отсюда «возникло громогласное требование о введении государственного регулирования, причем из кругов, от которых обычно ожидали прямо противоположного». Президент не стал медлить с использованием новых полномочий и в конце августа создал Топливную Администрацию, которая и установила отпускные цены для различных угледобывающих регионов.

Установленные цены не учитывали различий в качестве угля, что побудило производителей законсервировать шахты с самым качественным углем и увеличить добычу угля с более высокой зольностью. Согласно экономисту того времени Бенджамину Андерсону, «возникла масса неразберихи». В январе 1918 г. уполномоченный США по углю Гарри Гарфилд почти поставил американскую промышленность на колени, приказав всем производствам к востоку от Миссисипи, без продукции которых военная промышленность могла обойтись, уменьшить дневное потребление топлива до воскресного объема на протяжении пяти дней, с 18 января до 22 января, и соблюдать тот же режим девять последующих понедельников. Благодаря этой решительной мере был сэкономлен уголь для примерно 250 судов, загруженных военным снаряжением, которые застряли в портах Восточного побережья из‑за нехватки топлива. (Хиггс)

Устроенные Гарфилдом топливные каникулы и последующие «холодные понедельники» крайне усилили неразбериху, созданную правительственной программой мобилизации экономики в первую военную зиму. «Следует признать, – писал Кларксон, – что во второй половине 1917 г. и в первой половине 1918 г. эволюция основных методов регулирования начала спотыкаться и остановилась».

Хаос этот был создан самим государством с его нескоординированным и неограниченным изданием распоряжений о реквизициях, закупках и правилах регулирования.

«Все распоряжения правительственных органов были „срочными“, и тысячи армейских и морских офицеров, толпы агентов Корпорации торгового флота военного времени (Emergency Fleet Corporation) и администраций по надзору за топливом и продовольствием своими путаными требованиями приводили производителей в ярость… С ростом потока заказов и нарастанием хаоса десятки правительственных агентств по снабжению метались в созданном ими ералаше, взбивая пену своими требованиями и взаимными подсиживаниями, и каждый был одержим сумасшедшей решимостью добиться своего… Все требования правительства были настолько первоочередными, что в конце концов не осталось и видимости какой‑либо первоочередности».

Нужно было срочно что-то делать. Но что именно? Наивный вопрос (особенно для жителей бывшего СССР). Конечно же, перекроить бюрократическую систему управления. В мае 1918 г. был принят Акт Овермана, дающий президенту еще ряд экстренных полномочий, в частности, по перетасовке правительственных агентств.

Вильсон отделил «Военно-промышленное управление» (созданное в июле 1917 г.) от «Совета национальной обороны». Теперь ВПУ подчинялось ему непосредственно и получило множество его полномочий типа «по усмотрению». Возглавил ВПУ богатый промышленник Бернард Барух.

Понятно, Вильсон не мог себе позволить отдать Баруху всю свою власть над целой сферой экономики, поэтому задачи нового агентства были сформулированы в довольно общих формулировках:

– создание новых производственных мощностей и выявление, а при необходимости и открытие новых или дополнительных источников снабжения;

– конверсия, где это необходимо, существующих производственных мощностей для нового использования;

– продуманная политика экономии ресурсов и мощностей с помощью научных, коммерческих и промышленных методов;

– консультирование ряда ведомств, занимающихся закупкой товаров, относительно приемлемых закупочных цен;

– определение, в случае необходимости, приоритетов производства, поставок и пропорций распределения любого данного изделия, настоятельно необходимого ряду ведомств, занимающихся закупками, если это изделие временно или постоянно производится в недостаточном количестве…

А главное, новое агентство не имело рычагов и формальных санкций.

Предположительно Баруху был делегирован весь спектр президентских полномочий военного времени, но вопрос о том, какие именно и в каком объеме, оставался открытым и не вполне ясным. Не имея утвержденных конгрессом правовых позиций, ВПУ всегда пыталось добиться добровольного сотрудничества. Упорствующих оно обрабатывало дубинкой патриотизма, напирая на «несправедливость того, что некоторым позволено остаться дома, чтобы наживаться и спекулировать, когда наши парни сражаются и умирают вдали от родины». ВПУ нередко удавалось подчинять непокорных с помощью неотразимых косвенных санкций: попросить Управление железных дорог отказать в транспортировке, Топливное управление – придержать уголь, Управление военной торговли – закрыть доступ к международной торговле. Если и это не помогало, ВПУ могло попросить Министерство обороны или другое полномочное ведомство конфисковать частную собственность возмутителей спокойствия, на что в те годы власти откликались без промедления. На самом деле военные власти проявляли такую горячую склонность к конфискации производств, что ВПУ приходилось скорее сдерживать их прыть, чем подталкивать к этой крайней мере воздействия. Одно лишь Министерство обороны провело 510 реквизиций товаров и выпустило 996 обязательных к исполнению производственных заданий (Хиггс).

«Важнейшим инструментом контроля, – вспоминал Барух, – было право определять приоритеты: кто, что и когда получает». Установление приоритетов было «сложной и деликатной задачей»:

«Следует ли отдать пароходы Першингу, чтобы везти его части на фронт, или пусть они идут в Чили за селитрой для изготовления боеприпасов для частей того же Першинга? Следует ли отдать приоритет миноносцам для борьбы с немецкими подводными лодками или торговым судам, которые гибнут под ударами этих подводных лодок? Куда лучше пустить селитру – на производство боеприпасов или на удобрения? Кому передать железнодорожные цистерны – Управлению железных дорог или Топливному управлению?»

Более или менее отключив рыночную систему ценообразования, которая в обычных условиях упорядочивает конкурирующие запросы на ресурсы, власти взялись сами определять, что в наибольшей степени полезно для общества. «Решая эти вопросы, – признает Барух, – мы не всегда были мудры как Соломон». Ну и что? Все равно ведь никакой ответственности – ни юридической, ни моральной…

Хиггс: Хотя официальные приоритеты потеснили цены в роли фактора размещения многих ресурсов, цены по‑прежнему играли важную роль в распределении доходов. Комитет ВПУ по установлению цен, главой которого был отошедший от дел торговец древесиной Роберт Брукингс, не имел законных полномочий на одностороннее установление цен. Его руководители, получавшие символический один доллар в год за свое служение обществу, вели переговоры с избранными промышленниками – преимущественно производителями металлов, химикатов, строительных материалов, текстильных и кожаных изделий, – пытаясь прийти к добровольному соглашению. Нередко трудно сказать, кто в результате получал выгоду – правительство или бизнес, и некоторые историки критиковали управление за то, что оно было инструментом создания и поддержания настоящих картелей.

Хиггс считает, что эта критика, «в основном, не по существу», Он признает, что «нередко бизнесмены и в самом деле использовали ВПУ для заключения удобных контрактов по схеме издержки плюс прибыль, устанавливали выгодные цены или получали защиту от конкуренции, но роль рыночной системы ценообразования как фактора размещения ресурсов в то время была ничтожной».

Таким образом, Хиггс не одобряет только применимость термина «картель», который означает, прежде всего, групповой контроль бизнеса над ценами. А не деле система рыночных цен была эффективно отключена. Но, как сказано выше, «избранные промышленники» имели свою выгоду и без картелирования.

«Вместо того, чтобы позволить ценам определять, что будет произведено, и куда произведенное будет направлено, – писал Барух, – мы решали [т.е. чиновники решали]… как именно будут использованы наши [т.е. принадлежащие кому-то] ресурсы». «Это сильное утверждение, – говорит Хиггс – … отражает важный факт: в 1918 г. ВПУ обладало подлинной властью над размещением ресурсов». И пишет затем:

Несмотря на огромное разнообразие методов государственного вмешательства в рыночную систему в 1917 и 1918 гг., экономика оставалась капиталистической в том смысле, что продолжали функционировать частные рынки капитала. Но они не всегда давали результаты, желательные государству. Некоторые предприятия, которые государство считало важными для своей программы мобилизации, особенно в производстве лесоматериалов, добыче угля, в отраслях инфраструктуры и обрабатывающей промышленности, сталкивались с ситуацией, когда им не удавалось разместить свои облигации на рынке или получить кредиты в частных финансовых организациях. Эту проблему, как и множество других, на деле породило само государство. Огромные государственные займы делали деньги недоступными для частных заемщиков.

Для решения этой проблемы министр финансов Макаду рекомендовал создать государственное кредитное управление, которое в определенных случаях смогло бы восполнять нехватку финансовых ресурсов, поглощенных гигантскими государственными займами. В ответ, 5 апреля 1918 г. конгресс принял закон, по которому была создана Корпорация военных финансов, получившая капитал 500 млн. долл. и право выпустить облигации на сумму до 3 млрд долл. КВФ начала свою деятельность 20 мая 1918 г. как «орудие спасения базовых отраслей, пострадавших из‑за войны». Она выдавала кредиты как финансовым учреждениям, предоставлявшим кредиты по рекомендации правительства, так и непосредственно производителям той или иной продукции. За шесть месяцев своей деятельности во время войны корпорация раздала кредитов на сумму 71 млн. долл. Она также проделала важнейшую работу по стабилизации рынка государственных облигаций, чем раньше занималась компания J. P. Morgan and Co.

С окончанием войны, корпорация отказалась умирать – вернее, она умерла, но ненадолго. Эта универсальная корпорация, готовая оказать финансовую помощь кому угодно, оказалась политически настолько полезной, что впоследствии ее воскрешали вновь и вновь, иногда под другими именами.

Закон, создавший Корпорацию Военных Финансов, наделил официальным статусом и Комитет по регулированию выпуска ценных бумаг, который с начала 1918 г. действовал в качестве органа Федеральной резервной системы, и уполномочил его контролировать то, в какой мере предполагаемые выпуски ценных бумаг на сумму более 100 000 долл. соответствуют, с точки зрения правительства, задачам военной экономики.

Вот так-то. У нас все под контролем, включая рынки капитала и финансов.

А читатель может видеть один из примеров «эффекта храповика».

Сокрытие расходов государства

Нетрудно разглядеть много сходства между командной экономикой правительства Вильсона и «плановым хозяйством» в СССР. Многочисленные управляющие и регулирующие агентства в Америке точно так же добивались желаемых результатов декретами и принуждением. И точно так же это сопровождалось управленческой неразберихой, хаосом, расточением ресурсов и сокрытием от населения истинного масштаба государственных расходов.

Так, покупая пшеницу или уголь по заниженным ценам, государство перекладывало часть своих расходов на фермеров или шахтовладельцев, а те, как известно, умеют перекладывать свои расходы на частных потребителей. Фермеры, например, получали субсидии из госказны и другие льготы, оплачиваемые налогоплательщиками. Как выходили из положения угледобытчики, сказать трудно, но очевидно, что и они не работали себе в убыток. В итоге, то, что как бы экономило государство, на деле оплачивалось населением. Констатируя это обстоятельство, Хиггс, к сожалению, не приводит конкретных цифр.

Предтеча Муссолини

В стране было много недавних иммигрантов, в том числе, из стран, которые стали противниками США. Было также довольно массовое движение против призыва на военную службу. Американцы традиционно настроены против воинской повинности, а в данном случае большинству было вообще непонятно – зачем влезать в европейскую войну и ради чего умирать. Закон о воинской обязанности был подготовлен еще за день до объявления о вступлении в войну. Но правительство боялось. Многие еще помнили сотни убитых, когда Линкольн послал войска в Нью-Йорк для подавления демонстраций против призыва в армию северян.

Так или иначе, правительство пошло на экстраординарные меры. Хиггс касается их вскользь, но вот что пишет другой историк (Джона Голдберг. «Либеральный фашизм»:

За несколько лет правления Вильсона было арестовано или заключено в тюрьму больше диссидентов, чем потом за все 1920-е годы при Муссолини. Также предполагается, что за три последних года у власти Вильсон сделал едва ли не больше для ограничения гражданских свобод, чем Муссолини за свои первые 12 лет. Вильсон создал лучшее и более эффективное Министерство пропаганды, чем то, которое было у Муссолини.

В 1920-е годы критики Муссолини обвиняли его (и, кстати, вполне справедливо) в использовании подчинявшихся ему полуофициальных фашистских организаций для запугивания оппозиции и в притеснении прессы. Всего за несколько лет до этого Вильсон подверг американский народ террору сотен тысяч имевших официальные полномочия головорезов и провел такую мощную кампанию против прессы, которой позавидовал бы Муссолини…

В соответствии с принятыми в июне 1917 года Законом о шпионаже и 16 мая 1918 года Законом о подстрекательстве, любая критика правительства, даже в собственном доме, могла повлечь тюремное заключение.

В штате Висконсин государственный чиновник был осужден на два с половиной года за критику в адрес развернутой Красным Крестом кампании по сбору средств. Голливудский продюсер был посажен на 10 лет за создание фильма, в котором изображались злодеяния британских войск во время американской революции. Один человек был привлечен к суду за то, что он в собственном доме рассуждал о том, почему он не желает покупать облигации «Займа свободы»…

Вильсон действовал не в одиночку. Как у Муссолини и Гитлера, в его распоряжении были активисты идеологического движения. В Италии их называли фашистами. В Германии их называли национал-социалистами. В Америке они называли себя прогрессистами.

Министерство юстиции создало собственную полуофициальную организацию наподобие фашистов Муссолини, известную как «Американская защитная лига». Члены этой организации получили значки (многие из них с надписью «Секретная служба») и задание следить за своими соседями, коллегами и друзьями. Тысячи дел велись чрезмерно усердными прокурорами с привлечением этих соглядатаев, которым правительство предоставило значительные полномочия.

В состав Американской защитной лиги входил разведывательный отдел, члены которого давали присягу не раскрывать своей причастности к тайной полиции. Члены Лиги читали почту своих соседей и прослушивали их телефоны с разрешения правительства.

Входящий в состав Лиги Американский народный патруль обрушился на «мятежное уличное красноречие». Одной из самых важных функций этого подразделения должен был стать поиск «бездельников», уклонявшихся от призыва. В сентябре 1918 года Американская защитная лига провела в Нью-Йорке крупнейший рейд против лиц, уклоняющихся от военной службы, в результате которого было задержано около 50 тысяч человек. Две трети задержанных позднее были признаны невиновными по всем пунктам обвинения. Тем не менее Министерство юстиции одобрило эту акцию.

Помощник генерального прокурора отметил с большим удовлетворением, что Америка никогда ранее не была обеспечена таким эффективным полицейским надзором. В 1917 году Американская защитная лига располагала филиалами в примерно 600 городах и поселках и насчитывала около 100 тысяч членов. К следующему году количество членов этой организации превосходило четверть миллиона…

Точные цифры найти трудно, но по приблизительным подсчетам примерно 175 тысяч американцев были арестованы за нежелание продемонстрировать свой патриотизм в той или иной форме. Все они были наказаны, многие попали в тюрьму.

Верно, страна была в состоянии войны, угроза шпионажа и диверсий была реальной. Конечно, нужны были строгие меры безопасности, но почему бы для начала не усилить ФБР и полицию, которая на местах всегда имеет своих информаторов в народе? Видимо, проще оказалось, пользуясь чрезвычайной ситуацией, лишить граждан страны всех свобод, гарантированных Конституцией, и – до того, как вообще появилось слово «фашизм» – ввести настоящую диктатуру фашистского типа.

Даже ФДР не делал такого, когда Америка вступила во Вторую мировую. И как же много помощников из народа может себе найти правительство, если указать «врага»!

Вильсон был одним из четверки участников разработки Версальского договора, а любимым его детищем стала Лига Наций, вступлению США в которую, однако, воспрепятствовал Конгресс.

В 1917 г. президент Вудро Вильсон отказался предоставить политическое убежище отрекшемуся от власти Николаю II и его семье.

Вильсон не метил в диктаторы и не пытался круто менять конституционную структуру власти в США, как можно было бы предположить по его взглядам. Что бы там ни было, вряд ли ему бы это позволили. Он просто действовал так, будто Конституции не существует. Состояние войны оправдывало все меры в глазах однопартийцев Вильсона, составлявших большинство в Конгрессе, который их одобрял – молча, а чаще соучастием.

Разрушительная роль Вудро Вильсона в истории страны сказалась в продолжении – после Авраама Линкольна – расшатывания базовых основ конституционного строя США. Но Линкольн еще только запугивал членов Верховного Суда, а в этот раз практически все драконовские меры Вильсона Верховный Суд признал конституционными.

Только в свете сказанного расшатывания нужно рассматривать такое немыслимое событие, что Сухой закон стал частью Конституции США (18-я поправка от 1920 г., отмененная 21-й в 1933 г.). Можно осуждать потребление и производство алкоголя, можно даже принимать закон о запрете (мало ли было законов, признанных неконституционными). Но вносить в Конституцию меры, запрещающие целую отрасль частного бизнеса и ограничивающие волю потребителя, было издевкой над духом и буквой Конституции. Хотя все решал Конгресс. Президент Вильсон был, говорят, недоволен («Сухой закон» лишал казну больших денег от налогов), но если бы даже он наложил вето, оно было бы преодолено тогдашним Конгрессом.

«Вот правдивый урок из нашей истории: подготовка к войне, и военное вмешательство служили, по большей части, не тому, чтобы нас защитить, как нам постоянно твердят, но, скорее, чтобы ослабить нашу экономическую энергию и подорвать наши гражданские и экономические свободы», – писал Роберт Хиггс в другом месте.

Источник