Большая нужда

В подземном переходе к московской станции метро, в центре, практически, города, стоят вечерами люди. Я их вижу не в первый раз. Выстроившись вдоль одной стены (у второй играет Битлов на электрогитаре – плохо – одетый в ватник музыкант), разложив на клеёнках на полу свои нехитрые товары: пучки чеснока, вязаные платочки, пару хилых цветов (это в декабре), носки с варежками… и даже книжки.

Их не двое и не четверо, их тут слишком много для одного подземного перехода. И я не могу отделаться от мгновенной памяти 90-ых. От такой же картинки тех лет.

И не говорите мне, что, нууу, это совсем не та ситуация, потому что есть статистика и вот цифры, и гляньте хотя бы на Ашан: ведь изобилие всего и народу полно. Потому что в такой промозглый вечер как сегодня кто из нас выйдет на улицу Москвы продавать пару варежек… без большой нужды?

И оставшуюся дорогу в метро я все не могу отвязаться от услышанных утром слов радийного комментатора, который проникся сочувствием к господину Улюкаеву, признавшемуся в заключительном слове, что можно, дескать, жить и не догадываться о бедах людей, до тех пор пока сам не попадешь в трудную ситуацию. Комментатор: я теперь на стороне Улюкаева, ведь он после этого признания – считай, политический заключенный…

В моей сумке перекатываются три пучка ненужного мне чеснока, а в голове, тяжелой, как этот мокрый декабрьский туман, мается мысль: мне завтра назад, по тому же подземному переходу. И что с этим делать, кроме как прикупить пару варежек или вязаный вот платочек? Или даже цветы, букетик цветов, пусть он и совершенно завял. И почему-то от этой мысли не становится легче.

Ирина Ткаченко