Болливуд и комсомол в Нью‑Йорке

Победа 34‑летнего Зохрана Мамдани на выборах мэра Нью‑Йорка рисуется как сенсация.

Photo source | X

Одни говорят о революционном триумфе народных низовых сил, победе «униженных и оскорбленных» над капиталистической системой власти, поражении американского политического истеблишмента перед лицом молодой энергии третьего мира. Другие называют Мамдани джихадистом, коммунистом, антисемитом, серьезно обеспокоены судьбой Нью‑Йорка и будущим Америки. Сам Мамдани, «эмигрант из Уганды», член партии «Демократические социалисты Америки», борец за дело рабочего класса, защитник бедных и меньшинств, преподносит себя в качестве типичного представителя своего электората:

Я негодный кандидат (горькая усмешка). Я молод – вопреки моим стараниям быть старше. Я мусульманин! Я демократический социалист! И самое ужасное – я отказываюсь извиняться за все это! Это наш город!

Я говорю о йеменских лавочниках и мексиканских бабушках! Сенегальских таксистах и узбекских медсестрах! Тринидадских поварах и эфиопских тетушках! Да, тетушках! Каждый нью‑йоркец в Кенсингтоне, Мидвуде и Хантс‑Пойнте, знайте, что этот город – ваш город! И эта демократия – тоже ваша!

Кстати, о тетушках. В ходе предвыборной кампании Мамдани на камеру рассказал трогательную историю о собственной тетушке, которая после теракта 11 сентября не могла спокойно ездить в нью‑йоркском метро в хиджабе, поскольку чувствовала на себе косые взгляды исламофобов. У Зохрана тогда дрогнул голос, он пустил скупую слезу. Позже выяснилось, что тети у него нет, а другие родственницы хиджаба не носят. Но это частности. Речь о косых взглядах после того, как самолеты врезались в башни World Trade Cеnter. Это, безусловно, невыносимо было для дам в хиджабе и причиняет боль Зохрану по сей день. Чтобы поставить точку в этой исламофобской истории, Мамдани сфотографировался с неким персонажем, которого подозревали в соучастии в теракте 11 сентября, но не нашли достаточно улик для предъявления обвинения.

На самом деле никакой революции, никакой сенсации, никакого «слома системы» на выборах в Нью‑Йорке не случилось. Произошло нечто противоположное. А зрителям был представлен политический театр.

Противником Зохрана Мамдани выступал потомственный политик‑демократ Эндрю Куомо. Его ролью, очевидно, было олицетворять политический истеблишмент.

Отец Эндрю Куомо, Марио, в свое время был губернатором штата Нью‑Йорк, но дальнейшая его карьера не слишком задалась. Брат, Крис Куомо, работал ведущим на главных демократических каналах – ABC и CNN, откуда был уволен вследствие политических скандалов. Сам Эндрю Куомо уже побывал губернатором штата Нью‑Йорк, до того занимал пост генерального прокурора штата, ранее занимал административные должности в период президентства Билла Клинтона. Некоторое время он был женат на дочери Роберта Кеннеди, сенатора и генерального прокурора США, брата президента Джона Кеннеди. Отставка Эндрю Куомо с поста губернатора штата Нью‑Йорк сопровождалась скандалом с обвинениями в сексуальных домогательствах.

Ветвь клана Куомо несколько подувяла на дереве американской демократической номенклатуры, поэтому Эндрю Куомо пришлось нынче играть роль второго плана.

Познакомимся поближе с исполнителем главной роли, «эмигрантом из Уганды», представителем угнетенных меньшинств Америки, борцом с капиталистической системой и сионизмом, а также с его семьей – она не менее интересна, чем клан Куомо.

Отец Зохрана Мамдани Махмуд Мамдани – профессор антропологии, политологии, государственного управления и африканских исследований Колумбийского университета в Нью‑Йорке, писатель и общественный деятель, видный теоретик антиколониализма и борец с сионизмом. Он занимает 9‑е место в рейтинге 100 наиболее влиятельных «общественных интеллектуалов» мира по версии американского специализированного издания Foreign Policy.

Мать Мира Наир – успешный кинорежиссер и продюсер, номинант и лауреат международных кинофестивалей и американской киноакадемии, известная по фильмам «Салам, Бомбей», «Миссисипи Масала» и «Свадьба Монсона» (последний получил «Золотого льва» в Венеции).

Зохран Мамдани родился в столице Уганды Кампале в 1991 году. Его отец в ту пору возглавлял там некий, им же основанный, «Центр фундаментальных исследований». Непосредственно до того Махмуд Мамдани был профессором Университета Мичигана в Анн‑Арборе.

Когда Зохрану было пять лет, Махмуд Мамдани на некоторое время возглавил кафедру африканских исследований университета в Кейптауне в ЮАР. Через два года семья переехала в Нью‑Йорк, в респектабельный район Манхэттена рядом с Колумбийским университетом.

Сам Мамдани описывал свое воспитание как «привилегированное». С детства он рос в атмосфере кино. Зохран любит вспоминать, как мать брала его на съемочные площадки, киношники его любили и называли ласковыми прозвищами: Зи, Зору, Фадуз и Нонстоп Мамдани.

Зохран посещал частную начальную школу Bank Street School for Children (стоимость года обучения в 2025 году от 38 до 69 тыс. долларов). Затем учился в хорошей специализированной средней школе Bronx High School of Science. После окончания школы Мамдани поступил в частный колледж Боудин в Брансуике, штат Мэн. Стоимость года пребывания в колледже составляет около 87 тыс. долларов (на 2025 год), 57% студентов принадлежат к 10% самых состоятельных семей Америки (на 2017 год), прочие просто из весьма небедных семей. Зохран специализировался по все тем же «африканским исследованиям».

Во время учебы он «занимал активную жизненную позицию»: стал учредителем подразделения организации «Студенты за справедливость в Палестине» в колледже Боудин, выступал за присоединение колледжа к академическому бойкоту Израиля, объявленному Ассоциацией американских исследований (ASA).

После колледжа Зохран некоторое время занимался исполнительством и продюсированием хип‑хопа. Под шутливым псевдонимом Young Cardamom он выпустил несколько песен и клипов, которые по‑русски назывались бы «прикольными». Также он выступил продюсером саундтрека для фильма своей матери Миры Наир «Королева Катве», за что в 2017 году был номинирован на престижную премию Гильдии музыкальных супервайзеров.

С шоу‑бизнеса он плавно переключился на политику. По словам Мамдани, поводом послужило участие руководителя альтернативной хип‑хоп группы Das Rasist, которая нравилась Зохрану, в предвыборной кампании одного из кандидатов в горсовет Нью‑Йорка. Мамдани стал волонтером в этой кампании. В дальнейшем он сам избирается в горсовет.

В 2017 году Мамдани вступает в партию «Демократические социалисты Америки» (DSA). По его словам, сделал он это под впечатлением от предвыборной кампании Берни Сандерса в 2016 году. Вообще, выказывать восхищение Берни Сандерсом – обязательный атрибут и признак хорошего тона у прогрессивной американской молодежи. А Мамдани неукоснительно следует заученным клише в высказываниях и манере держаться. Злобные завистники то и дело называют его то «голограммой», то «картонной фигурой с фотографией фальшивой улыбки».

DSA – радикальное крыло Демократической партии, руководимое «неистовым» Берни Сандерсом. Идеологическая платформа партии представляет собой коктейль из неомарксистского пойла американского разлива («теории пересечений», «критической расовой теории» и т. п.) со щепоткой троцкизма для живости. Важное, приоритетное место занимает борьба с сионизмом.

Антисемитское беснование в кампусах американских университетов и на улицах городов было организовано и координировано DSA, ее подразделениями и аффилированными структурами. Проще говоря, антисемитскую кампанию в США де‑факто организовала и координировала Демократическая партия и силы, которые стоят за ней.

Центральный комитет партии заявил, что победа Мамдани на выборах мэра Нью‑Йорка является победой рабочего класса.

Разрыв между реальным Мамдани – представителем привилегированной «золотой молодежи» – и его политическим имиджем огромен. Зохран Мамдани к рабочему классу и «угнетенным слоям общества» имеет куда меньше отношения, чем имели советские номенклатурные комсомольские деятели конца эпохи застоя. Такая параллель напрашивается – ведь больше всего Мамдани напоминает именно позднесоветского комсомольца.

Электорат Мамдани – это, конечно, не рабочий класс. Можно выделить три основные группы этого электората.

Во‑первых, публика среднего возраста, варящаяся в информационном пузыре «либеральных» СМИ, у которой слово «Трамп» вызывает истерику. Они голосовали не за Мамдани, а против Трампа. Когда Трамп заявил, что предпочел бы «плохого демократа Куомо коммунисту Мамдани», он сыграл в пользу Мамдани. Во всяком случае, факт «поддержки Трампом Куомо» Мамдани по полной использовал против Куомо в ходе теледебатов.

Во‑вторых, «прогрессивная» молодежь. Они видят в Мамдани не фальшивого «угнетенного эмигранта из Уганды», а невероятно крутое, гламурное воплощение своих социальных амбиций, по сути «американскую мечту». Абсолютное большинство выпускников американских университетов, изучавших «гендерные исследования», «африканские исследования» и т. п., проводивших свое время в акциях «политического активизма», тут же по окончании учебных заведений сталкиваются со страшной несправедливостью. Капиталисты не платят им шестизначные зарплаты, и вообще работы, достойной их высокого морально‑политического уровня, для них нет. При этом надо выплачивать огромный долг по студенческим займам. Естественно, настроения в этой среде царят депрессивно‑агрессивные. Но оказывается, они все сделали правильно. Зохран Мамдани – их «ролевая модель», звезда и надежда.

Цисгендерные прогрессивные девушки мечтают вслух в соцсетях:

Представьте, идешь на свидание с кем‑то из Hinge (приложение для знакомств, Мамдани познакомился там со своей женой. – Авт.), чтобы просто хапнуть чуточку дофамина, и вот, ты уже первая леди, потому что он стал мэром.

New York Times восхищенно пишет о том, как Мамдани идут узкие костюмы. Vogue публикует шикарные фото со свадьбы Мамдани в Дубае. Жена Зохрана, художница сирийского происхождения Рама Дуваджи, красиво (сексуально, но не слишком вызывающе, как бы, надо думать, в виртуальном хиджабе) позирует на фоне своих картин, где изображены страдания палестинского народа и зверства израильской военщины. Именно так должна выглядеть борьба за дело рабочего класса.

Самым любопытным и важным является парадоксальный, казалось бы, факт: эта «прогрессивная» молодежь искренне считает себя бунтарями против капиталистической системы, а Мамдани – революционным вождем.

Мусульмане составляют 10% населения Нью‑Йорка. Можно предположить, что те из них, которые голосовали, в основном голосовали за Мамдани. Именно для этой аудитории снимались ролики, где Зохран ест уличную халяльную еду и сетует на ее дороговизну из‑за политики нынешних властей города: 15 долларов за кебаб с рисом серьезно бьют по карману «эмигранта из Уганды». Зохран самоотверженно относится к своей работе: думается, раньше ему не приходилось пробовать такие экзотические блюда с уличных лотков.

Что касается других меньшинств и пролетариата – ситуация не так очевидна. Хаким Джефрис, партийный товарищ Мамдани, лидер демократического меньшинства в палате представителей, поспешил заявить, что голоса, отданные на последних выборах за Трампа латиноамериканцами, чернокожими и пролетариями, сейчас улетучились – теперь все они дружно голосуют за Мамдани. Конечно, демократам хотелось бы, чтобы было так. Ведь тогда торжествует передовая социологическая и политическая научная теория, на основе которой строится политика и идеология Демпартии и которую грубо попрал Трамп, повергнув Демпартию в шок. Выходом из шока стал Зохран Мамдани.

Поговорим немного об этой «научной теории» и о сценарии, стоящем за «феноменом Мамдани».

Ключевой для понимания происходящего фигурой является не кто иной, как Махмуд Мамдани, отец Зохрана.

Он родился в 1946‑м в Бомбее, тогда еще в Британской империи. Семья переехала в Уганду. Там Махмуд учился в медресе (религиозная исламская школа), затем в средней школе в Кампале. Будучи способным и хорошо успевающим учеником, он оказался отобран в группу из 23 угандийских студентов для получения университетского образования в США. Образовательная программа для африканских студентов называлась Kennedy Airlift («Воздушный мост Кеннеди»). Кстати, по этой же программе из Кении приехал на учебу в США отец Барака Обамы. Цель программы состояла в воспитании элит для независимых африканских стран, которые, среди прочего, проводили бы там американское влияние по образцу того, как это организовывала Великобритания в арабских странах.

Махмуд намеревался получить в США диплом инженера‑электрика, поскольку хорошо учился в школе, а техническое образование ценилось в его среде. Однако по приезде в Америку он был сразу переориентирован для целей программы и стал заниматься гуманитарными дисциплинами.

Приблизительно через полгода пребывания в США приятель Махмуда привел его на собрание студенческой организации Student Nonviolent Coordinating Committee («Студенческий координационный комитет ненасильственного протеста»). Напомним, речь идет о 1962 или 1963 годах – времени зарождения организованного протестного движения в США, за годы до того, как оно превратилось в тусовки «детей цветов». Ни о каком «лете любви» речь тогда не шла, в глазах властей все было весьма серьезно:

– В конце собрания они объявили, что автобусы отправляются в Монтгомери, штат Алабама, чтобы мы могли принять участие в демонстрации. Я поехал туда, был избит и брошен в тюрьму.

– Сколько вы пробыли в тюрьме?

– Одну ночь. Они разрешили мне один телефонный звонок, и я позвонил послу Уганды в Вашингтоне. Он сказал мне: «Почему ты вмешиваешься в дела иностранного государства»? Я сказал: «Что? Мы только что получили независимость! Это та же борьба! Вы забыли?» Так или иначе, он меня вытащил.

Две или три недели спустя я был у себя в комнате, в дверь постучали. Два джентльмена в плащах и шляпах сказали: «ФБР». Я подумал: «Вау! Это как по телевизору». Они сели. Они хотели знать, почему я туда поехал. Потому что это оказалось серьезным – именно после Монтгомери [Мартин Лютер] Кинг организовал марш на Сельму. Они хотели знать, кто повлиял на меня. После часа расспросов один из парней спросил: «Тебе нравится Маркс?» Я ответил: «Я с ним не знаком». Парень сказал: «Нет, нет. Он мертв. Давно умер». «Зачем тогда вы меня о нем спрашиваете»? – задал вопрос я. «Ну, он много написал. Он написал, что бедные не должны быть бедными». «Звучит интересно», – сказал я. Это дает представление о том, насколько наивен я был. Когда они ушли, я пошел в библиотеку искать Маркса. Но Маркса там не оказалось, мне пришлось записаться на курс по Марксу.

О том, как система взяла под контроль «левое» протестное движение в 1960‑х, как затем на основе движения «детей цветов» была выработана технология «цветных революций», написано достаточно. Махмуд Мамдани был одним из участников этого процесса.

Новое в нью‑йоркской «революции» Зохрана Мамдани – это более активное использование исламистской фразеологии в «прогрессивной» риторике. Вероятно, было сочтено, что эта стихия также взята под контроль и не представляет опасности для системы. Махмуд Мамдани как раз является одним из главных теоретиков исламистской «прогрессивной мысли» в США.

После победы Зохрана Мамдани на выборах мэра израильский министр по делам диаспоры Амихай Шикли заявил, что «евреям Нью‑Йорка следует серьезно рассмотреть возможность построения нового дома в Земле Израиля». Сложно припомнить случай, когда израильский министр комментировал бы результаты муниципальных выборов в другой стране, тем более таким образом.

Можно искать разные подобия и параллели в истории с тем, что сегодня происходит в Америке, – от Советского Союза разных периодов до Веймарской республики в Германии начала 1930‑х. Но, опираясь на опыт истории, с уверенностью можно сказать одно: когда «еврейский вопрос» становится вопросом политики, тем более центральным вопросом, это симптом серьезнейшего общественного и политического кризиса. Преодоление кризиса, предотвращение дальнейшей поляризации и раскачки общества – задача всех здоровых сил в Америке. Думается, еврейские интеллектуалы и религиозные деятели могут играть в этом более активную роль.

Шломо‑Гирш Бен Борух