Обманувший время

Знакомим с новым автором: Вера Левинская
Пристальный и неистребимый интерес к людям и жизни во всех её проявлениях сказался в жанровом и стилистическом разнообразии её литературного творчества. У Левинской вы встретите все: улыбчивую сказку и гражданственную поэму, лирический сонет и ироническую пародию. Объединяет же всё пожизненная любовь к музыке стиха.
Другая страсть – театр. Вера Левинская – автор шести пьес, где есть место и истории, и легенде, и злобе наших дней. Она хорошо чувствует запросы времени, поэтому публицистика ей тоже интересна.
Печаталась в российской и европейской периодике, свою первую книг сценических сатир «Унесённые бурей» издала в Москве. На подходе – ещё две книги, но эти, возможно, освоят иной берег Атлантика, потому что теперь Вера Левинская живёт в Чикаго.
Сегодня мы представляем читателю большое интервью, которое она когда-то взяла у человека совершенно уникального. Он столько сделал для доброй  репутации россиян в Западном мире, что каждый, говорящий по-русски, должен почувствовать к нему уважение и благодарность. К сожалению, повод к этой публикации печален: Николай Николаевич Цветнов недавно оставил нас. Повторение интервью – дань его светлой памяти.

ОБМАНУВШИЙ ВРЕМЯ

Говорят, кошка живёт девять жизней. А человек? Не спешите с ответом. Я хочу вам представить  человека, обманувшего время и раздвинувшего свой век до нескольких жизней. И каких!..

Знакомьтесь: Николай Николаевич Цветнов, русский, человек, делающий честь нашему времени. Живёт он в Осло, здесь вырос, закончил школу и университет, в котором последнюю четверть века и преподавал. Он успел много доброго сделать этой стране и не только ей.

– Как случилось, что вы живёте здесь?

– Мои родители встретились в годы Гражданской войны во Владикавказе. Отец был капитаном Белой Армии. Успел немало повоевать против Красной Армии на юге России – c Деникиным, Врангелем, в казачьем войске за Ростов. Родители уплыли из Новороссийска в Турцию на одном из последних британских военных судов. Читали «Хождение по мукам»? А «Тихий Дон»?

Я смотрю в его серьёзные глаза и вспоминаю кадры из фильма «Бег» с паникой на пристани и трагический эпизод из другого – «Служили два товарища», когда верный конь плывёт за пароходом, а его отчаявшийся хозяин (арт. В. Высоцкий) пускает пулю в висок. Мы это страшное время представляем одинаково: по книгам и фильмам. Но он богаче семейными воспоминаниями.

– Ваш отец был кадровым военным?

– Он учился в Варшаве на инженера, но прошёл через кадетский корпус, когда рванулся было  добровольцем на русско-германскую войну в 1914 году. Но Гражданская война всех сделала военными. В Турции они  с матерью страшно бедствовали. Что умел офицер? Пристроится поваром по объявлению, через неделю уволят, конечно, поскольку блюда знал как едок. Но уже чему-то научился, и в следующем ресторане есть шанс продержаться уже три недели…

Я опять вспоминаю «Бег» и отчаянную браваду генерала – героя арт. М.Ульянова.

– Родители перебрались в Чехословакию при первой возможности. Студентами политехникума в Праге, родители ставили любительские спектакли. А потом отец организовал театр «Арлекин» и с ним долго колесил по странам Европы и имел успех. Я мальчиком успел с труппой объехать 12 стран.

Мы рассматриваем ксерокопии альбома-буклета, с любовью составленного матерью – Клавдией Леонидовной. Мать воспитывалась в Смольном институте. Она была опорой семьи, хранительницей традиций. Это она сберегла семейные родословные, гордясь предками. А в их числе – и грузинский князь Эссе Мачавели, и знатный род осетин Таучеловых, от которых она унаследовала гордую красоту, и сибиряки Семянниковы, где мужчины из поколения в поколения главными инженерами трудились на благо Отечества. Мать вдумчиво воспитывала сына, озаботясь его образованием и развитием его талантов.

А отец, человек всесторонне одарённый, мог осуществлять свои идеи, которые у него никогда не  иссякали, в отличие от денег.  Вот афиши гастрольных выступлений, фотографии балетных сцен в красивых костюмах и декорациях под асимметричным шатром занавеса: «Татары» (очень напоминает Половецкие пляски из «Князя Игоря»), «Гопак» (парубки «в присядку»), «Бояре» (А-а, кокошники и кафтаны), «Фокстрот» …

– Боже мой! Да танцоры одеты, как в мещанской кадрили!

– Конечно! В том и изюминка! Отцу юмора было не занимать. В «Татарах», помнится, кинжалы были в зубах, а потом они втыкались вокруг тела «пленника». Отец вёл конферанс. Но были в программе и инструментальные номера. Ка-кой был балалаечник – Валериан Шумаков!.. Исполнялись песни, оперные арии. Смотрите: Нино Фонтана – тенор, а вот и мама – меццо-сопрано К. Лавровская (псевдоним).

Николай Николаевич много и интересно рассказывает о театре и артистах, а я с грустью понимаю, что в рамки интервью этот роскошный материал не уместится.

– Театр выступал и на радио, делал грамзаписи, даже фильм, было, начали снимать. Но появление звукового кино всё перевернуло. Театр распался, и родители осели в Норвегии. Сейчас я живу в их квартире среди родных вещей.

Да, в этом доме есть та особенная атмосфера, что в России ещё изредка сохранилась в домах «бывших»: уцелевших дворян, старых интеллигентов. Та, что создаётся традициями и бережном вниманием к семейной истории. Далёкая от современного дизайна обстановка, много фотографий, гравюр, картин – все стены завешаны ими, масса редкостных вещиц и сувениров. Всё сочетается несколько эклектично.

– Здесь много подарков, – поясняет хозяин.

Очень хочется походить по дому, повертеть в руках все эти диковины. Расспросить о каждой. «Поездил!» – мелькает мысль. Хочется постоять у библиотеки, полистать книги. Но и хозяин, и его дом – континенты. По ним можно долго странствовать от одной достопримечательности к другой.  Смиряю себя и начинаю расспрашивать хозяина. Вот здесь-то и выясняется  его тайна – многожизненность.

ЖИЗНЬ ПЕРВАЯ – МЕДИЦИНА.

Извлечения из анкеты Ротари-клуба, членом которого является Николай Цветнов:

1970 – защита докторской диссертации в Университете Гётеборга (Швеция), доцентура там же в клинике.

1973 – звание профессора; приглашение в Стокгольм в качестве доцента Каролинского Института и ассистента шефа нейрохирургического отделения ведущей Каролинской клиники Стокгольма.

В 70-х гг. – Председатель комитета научных исследований в Европейской Ассоциации Нейрохирургии.

С 1980 – утверждён приказом короля Норвегии в пожизненном звании (сане) профессора экспериментальной нейрохирургии Норвежского Университета. С 1980 до недавнего ухода на пенсию (в 2004) – главный врач клиники нейрохирургии при Государственном госпитале Осло. С 1981 – руководитель секции экспериментальной нейрохирургии в Институте хирургических исследований.

Член-корреспондент немецкой и шведской Ассоциаций нейрохирургов.

Автор более 120 научных публикаций. Оппонент 7 защит докторских диссертаций.

– Какие проблемы в нейрохирургии больше интересовали вас как учёного и клинициста?

– Больше всего проблемы внутричерепного давления и давления в спинномозговой жидкости. Если оно  превысит давление в артериях, кровоснабжение мозга затрудняется. Головной мозг без подпитки дольше 6 минут не проживёт… В экспериментах работали и над новым, изотопным методом измерения кровотока мозга с введением в кровь радиоактивного ксенона… Начал я эти работы ещё в Швеции, в Норвегии продолжил. Большинство моих публикаций связаны с моими исследованиями. В клинике я оперировал и артериальные аневризмы, и опухоли, и травматические осложнения. Что-то тоже описал.

– С кем из учёных нейрохирургов у вас были рабочие контакты?

– Со многими.

И Николай Николаевич называет и называет мне имена скандинавских, немецких, американских учёных-нейрохирургов – его коллег, в числе которых и его экс-студенты.

… Из них уже шестеро в профессора вышли: Ладислав Штайнер – в Шарлоттсвиле (США), Бу Левандер, Джереми Гэнс, американец – тоже серьёзные учёные… А, ещё Хади Хабаш из Ирака. Он ко мне попал после Московского Университета им. П. Лумумбы. Он сейчас – нейрохирург в клинике в  Пентагоне, в Штатах, несмотря на своё мусульманство и родство с Саддамом Хуссейном.

Из Союза я по работе общался с братьями Залом и Саулом Кахиани из Грузии; с проф. Арутюновым, который тогда работал в Киеве, а позже возглавлял Институт им. Н. Бурденко в Москве; с учёными из Дубны. Был здесь по научному обмену в 1991-м хирург А. Вайнштейн, член Государственно Думы.

А потом я к нему в Новгород ездил, лекции там читал… Вообще, нейрохирургия сейчас развивается быстро. Электромагнитный резонанс и компьютерная томография продвинули диагностику и лечение.

– Как раз хотела вас об этом спросить.

– Ларс Лексель в Лунде разработал метод, названный «Gamma-knife. Этот «Гамма – нож» использует разнонаправленные тонкие лучи, сфокусированные в месте опухоли. И не вредит ближайшим здоровым клеткам. Свой метод разработали и в Дубне – на отделении радиомедицины в Институте ядерных исследований. Их прибор – протонный линеарный акселератор – тоже локализует эффект… Творческая атмосфера там на съездах. Я в Дубне дважды читал доклады, в прошлом году был.

– Вы часто бываете в России?

– Бывал много раз. В родном моему отцу Тамбове мастер-класс для нейрохирургов проводил, например.

Задумывается, вспоминает:

–  У дома, где отец жил, постоял. Он туда, чтобы с моей бабушкой Софьей Ивановной перед эмиграцией проститься, через два фронта пробирался. Только свидание коротким вышло. Город был у красных, кто-то донёс. Еле успел скрыться: выскочил в окно и ускакал…

 А в Москве у меня и родня есть. Кузены. Тётя моя по отцу – Зинаида Александровна Цветнова-Гайямова работала в комитете по присуждению Сталинских премий, позже была секретарём Д.Шостаковича, Она жила в доме Союза Композиторов на ул. Огарёва и знала многих людей российской культурной элиты.

 – О, это уже из другой жизни!

ЖИЗНЬ ВТОРАЯ – МУЗЫКА.

Да, другая жизнь – это жизнь музыканта: балалаечника-виртуоза и вполне неплохого пианиста.

– Зинаида Александровна меня со многими познакомила: Д. Шостаковичем, А.Хачатуряном, Р. Щедриным. Сотрудничал больше с «народниками», конечно: С преподавателями кафедры народных инструментов Института им. Гнесиных в Москве, например, с А.Цыганковым, П.Нечипоренко. Хорошие контакты у меня с устроителями исполнительского конкурса «Кубок Севера», что проводится в Череповце каждые три года. Я там трижды в жюри заседал.

Вы спрашивали, почему я выбрал именно балалайку. После триумфов оркестра В.Андреева балалайка была очень популярна. В Европе – благодаря эмигрантам.  Виртуозы М.Игнатьев, В.Погорелов стали трактовать балалайку как инструмент, достойный соединения с  симфоническим оркестром. Написали музыку для такого исполнительства. В России композитор С. Василенко в 1929 году своим ярким концертом для балалайки подхватил эстафету. Так балалайка «пробилась» в ряды традиционных, уважаемых инструментов-солистов. Помните у Пастернака? – «Люблю, балалайка, за храбрость, за смелость в неравном бою, За звуки, несущие радость, за русскую душу твою…»

Он показывает мне две балалайки работы мастера C.Налимова. Как скрипки А.Страдивари или И.Батова, они уникальны и доверяются выдающимся музыкантам в пожизненное пользование, переходя из одних искусных рук в другие.

– Конечно, балалайка сейчас в Норвегии звучит не часто. А ведь ещё в 1922 году эмигрантами был создан в Осло “Norsk balalaika orkester”. В 40-50-е годы он был куда популярнее. У его руководителя Николая Сергеевича Шумова-Арсеньева я научился играть, в этом оркестре играл в военные годы.

– Немцы-оккупанты не притесняли?

– Нет, никогда. Они в Норвегии очень осторожно себя вели.

– Когда вы начали выступать как солист?

– Лет с 14-ти. И на сценических площадках, и на радио, позже – на телевидении. Как исполнитель я в Швеции сотрудничал с композитором Э. Губиным, эмигрантом из Эстонии. Одарённый композитор, жаль, что он малоизвестен в России. У него 13 симфоний, 2 оперы, балет есть… Мне концерт для балалайки написал. Я его, кстати, в России играл – с Г. Рождественским: в Москве, Петербурге. Я был там со Стокгольмским королевским симфоническим оркестром на гастролях.

– Уникальный случай: именной концерт!

– Тогда три уникальных случая. Мне ещё по концерту написали шведы: М. Карьков и

С.Э .Юхансон.

Когда Г. Рождественский в Стокгольме с ответными гастролями был, то концерт Юхансона мы с Родионом Щедриным сыграли, в камерной традиции: Щедрин –  оркестровую партию на фортепиано, я – балалайки-соло. ( Вообще-то, он тогда с

Г. Рождественским его собственный 3й фортепианный концерт играл). Все эти произведения очень современны и сложны по языку. Атональность, додекафония… Очень необычно всё это для балалайки.

– Много ли вы играли с симфоническим оркестром?

Да более 70 раз играл.

И он называет мне дирижёров и оркестры, с которыми выходил на сцену.

На том рояле, что реже используется, целый город фотографий, многие с автографами. Композиторы, дирижёры, дипломаты… (Раз уж упомянула: роялей в доме – два, плюс – беззвучная клавиатура с наушниками для занятий ночью и 8 балалаек). На снимках – люди, населяющие жизнь музыканта.

– А кто этот молодой красавец в военной форме?

– Это я 50 лет назад. Тогда я служил врачом в лётном дивизионе Бардофоса и как раз начал заниматься всерьёз стрельбой…

ЖИЗНЬ ТРЕТЬЯ – СПОРТ.

Небольшой эмалевый красный крестик на лацкане парадного пиджака, похожий на мальтийский, при ближайшем рассмотрении, оказывается, состоит из наконечников четырёх стрел, сходящихся на мишени.

– Этот знак получает олимпийский чемпион по стрельбе или тот, кто шесть раз выигрывает общенациональные стрелковые  соревнования.  Я получил его после шестой победы.

Извлечение из анкеты Ротари-клуба: Хобби: спорт. Активный стрелок-пистолетчик (1954-1973), член Норвежского офицерского клуба пистолетчиков. 21 раз был победителем национальных состязаний (6 – индивидуально и 15 – в командном зачёте), поставил 4 национальных рекорда. Участник двух Олимпиад: в Риме (1960),  в Токио (1964).

– В Токийской олимпиаде мы вместе с нынешним королём Харальдом Пятым участвовали. Он – как яхтсмен.

На парадной стене гостиной –  грамоты, грамоты… сколько их! Ниже разместились медали на лентах и кубки. Целая коллекция! На этой же стене красуется большой портрет короля Норвегии.

–  Мой друг написал. Собираюсь подарить его одному из офицерских клубов. 

Николай Николаевич рассказывает о стрелковых состязаниях, их видах, категориях и значимости.

– Какой победой больше горжусь? Наверное, давней – 1959 года, когда на международных стрелковых соревнованиях  военнослужащих норвежская команда стала чемпионом мира. 

– А что это за военные соревнования? Никогда не слышала.

– Ну как же! Каждые 4 года их проводит Conseil International du Sport Militaire…

Рискуя выглядеть в его глазах чем-то вроде инвалида, я сознаюсь, что во французском «ни гу-гу». Действительно, смотрит сострадающе. Лепечу что-то насчёт отсутствия традиции изучения языков в Союзе.  И здесь мы попадаем в его следующую жизнь.

ЖИЗНЬ ЧЕТВЁРТАЯ – МНОГОЯЗЫЧНАЯ.

– Да не сокрушайтесь, вы ещё наверстаете, выучите. Да и не вы одна. Вон Бритт (спутница жизни Н.Н., шведка) до сих пор русского не знает! Уж могла бы выучить хоть из уважения. Это она Полтаву помнит!.. Впрочем, сейчас можно и английским обойтись. И, конечно, нужен испанский, в мире много испаноговорящих.

Сам Николай Николаевич знает 10 языков, включая арабский. Языки –  тоже его хобби. И это ещё один мир, круг людей и деятельности. У него много международных контактов именно на почве языкознания. Он и доклады свои по миру читает на очередном нужном.

– Откуда интерес к арабскому? В своё время Хади Хабаш организовал мне профессорский визит в Багдад. Месяц лекции читал в университете. Интересная страна, удивительный город. Гостеприимство по-восточному. В гостях у одного из родственников Саддама мне, было, предложили развлечение в стиле Вильгельма Телля, но я уклонился, конечно, отшутился… Тогда я и увлёкся арабским, красивый язык!

В Осло Цветнов возглавляет Норвежско-Испанский клуб, существующий с 1922 года. В нём более ста членов. Каждый следующий из 8 аккредитованных в Норвегии испаноязычных послов считает долгом стать в клубе если не членом, то гостем. И, разумеется, клуб имеет связи с заграничьем.

ЖИЗНЬ ПЯТАЯ – ЧЕЛОВЕКА СРЕДИ ЛЮДЕЙ.

Заслуги Н.Н.Цветнова признаны. Он уважаем всеми. Он имеет ряд наград, из которых первым показывает российский Орден Дружбы (бывший Дружбы Народов) – удостоверение подписано Б.Н.Ельциным;  Академия Российской Словесности при Дворянском собрании  в Голицино вручила ему орден «Ревнителю просвещения»; за научные достижения он награждён  югославским Орденом Знамени с Золотым Венком.

Разумеется, он избирателен в личных контактах. При всём том, его знакомства очень многочисленны и часто общение имеет активную форму.

– В Дубне подружился с прелестным человеком, польским физиком Яником Ежи Альфредовичем. Такой ум! В Ватикане лекцию о первых миллисекундах творения читал, проводя параллели со Священным Писанием. И жена его тоже физиком была; их порой поэтому сравнивают с Пьером и Марией Кюри. Каждые два года к ним собираются учёные на «яникофренды»…

Цветнов ценит дружбу и сумел сохранить друзей – однокашников со школьных и университетских лет.

Он даёт фортепианный концерт соседям по дачному посёлку. Он способен в час собраться и поехать в Швецию, чтобы поиграть  в память покойной жены его друга, которая любила слушать его игру при жизни. Он может отправиться в Барселону на симпозиум по проблемам СПИДа не как медик, а как музыкант, чтобы по просьбе устроителей открыть его фортепианным концертом, а закончить балалаечным (осень 2004). В Барселоне живёт его добрый знакомый – Фабиан Исамат, известный нейрохирург, тоже бывший в своё время председателем Европейской Ассоциации Нейрохирургических Обществ.

– У него теперь клуб прямо рядом с оперным театром. Публика в антрактах заходит. А в доме – большая коллекция современной живописи. Жена у него – художник. И сам он пишет картины.

– Вы разбираетесь в живописи?

–  Да нет, постольку-поскольку. Литературу люблю. Русская литература – мне дорога.  Пушкина где ни открой – никогда не встретишь пошлости. Хорошо, что в России любят поэзию. На Западе – куда меньше. Мне один американец-издатель так и сказал: «Присылайте, что хотите. Кроме стихов».

– Переводить стихи не пробовали?

– Поэзию трудно переводить, надо сохранить и замысел, и стиль. Пробовал разве что эпиграммы, я люблю иронию в поэзии.

Добавим: вставляет  эпиграммы в речь очень эффектно, как и прелестные бонмо. Собеседник он очаровательный. Говоря, увлекается, но, спохватившись, может извиниться за свой «профессориаз».

Из своей бездонной памяти полиглота он извлекает всё новые и новые имена и события, происшествия, интересные ситуации, цитаты. В оценках людей – тактичен, избегает осуждения. К себе строже. Его жизненный девиз я бы перевела с латыни так:

«Кто может честь твою отнять? Никто. Но бойся потерять!»

–  Как вы оцениваете свой характер?

– Ужасный, невозможный. Я вспыльчив. Правда, отхожу быстро. У нас в роду издавна по мужской линии трудные характеры. Но вот мой отец был мягче. И сын мой в деда пошёл, у него характер покладистый.

Сын Николая Николаевича – Михаил Цветнов-Сёдерхольм – инженер, живёт в Гётеборге. Милые личики внуков Александры и Христофора-Николая улыбаются деду с фотографий на рояле.

Я не расспрашиваю Николая Николаевича о его семейной жизни; личное – неприкосновенно. Пусть люди  удовольствуются тем многим и добрым, что этот человек сделал для них. Для россиян, норвежцев, для всех. Он совсем не безразличен к судьбе России:

– Кто-то сказал мне: Россия – из золота, но запачкана. Смыть бы грязь – и заблещет! Только придёт ли такая власть в России, чтобы захотела и сумела это сделать?..

Россияне, знайте этого человека и гордитесь им! Такого редко встретишь. А встретив, не устаёшь  ему удивляться! Но он вписан в контекст нашего мира и времени.

И во всех своих жизнях он достойно представляет Россию.

Вера Левинская.
Норвегия, Осло, 2005